— Игнациус готовит восхитительные сырные пасты, — гордо встряла миссис Райлли.
— Очень мило с его стороны, — сказал старик. — Мальчишки нонче тока и знают, что гонять по улице.
— Почему бы вам не заткнуться? — осведомился полицейский у старика.
— Игнациус, — дрожащим голосом спросила миссис Райлли, — чего ты натворил, дуся?
— В действительности, мамаша, я полагаю, что всё начал именно он. — И Игнациус показал на старика, державшего его сумку с нотами. — Я просто стоял тут, дожидался вас, молясь, чтобы доктор вселил в вас надежду.
— Убери отсюдова этого баламута, — велела миссис Райлли полицейскому. — Он безобразия чинит. Как такие еще по улицам шастают.
— Вся полиция — комунясы, — сказал старик.
— Я разве не для тебя сказал заткнуться? — разозлился полицай.
— Я на коленки кажный вечер падаю и Боженьке спасибо грю, что у нас защитники такие, — сообщила миссис Райлли всему сборищу. — Без полиции мы бы все уже давно на том свете в постелях лежали с перерезанным горлом от уха до уха.
— Истинная правда, девочка, — ответила ей какая-то женщина из толпы.
— Помолимся за органы полиции. — Миссис Райлли теперь адресовала свои замечания всей толпе. Игнациус шепотом ободрял ее, неистово поглаживая по плечам. — А за комунясов вы бы стали молиться?
— Нет! — рьяно отозвалось несколько голосов. Старика кто-то толкнул.
— Как есть правда, дамочка, — вскричал старик. — Он хотел вашего парнишку заарестовать. Прям как в России. Они все тут комунясы.
— Пошли, — сказал полицай старику и грубо схватил его за холку пиджака.
— О Боже мой! — простонал Игнациус, наблюдая, как чахлый маленький полицейский старается управиться со стариком. — Теперь мои нервы совершенно расходились.
— На помощь! — взывал к толпе старик. — Это переворот! Конституцию нарушают!
— Он самашедший, Игнациус, — произнесла миссис Райлли. — Пойдем-ка лучше отсюдова, дуся. — Она обратилась к толпе: — Бегите, люди. Он может нас всех укокошить. Лично мне кажется, что он, может быть, сам — комуняс.
— Совершенно не нужно утрировать, мамаша, — сказал Игнациус, когда они пробрались через редеющую толпу и споро зашагали вниз по Канальной улице. Оглянувшись, он увидел, как старик сцепился с распетушившимся фараоном под часами универмага. — Не будете ли вы так добры чуть-чуть притормозить? Мне кажется, у меня шумы в сердце.
— Ох, закрой рот. А мне, думаешь, каково? Мне в моем возрассе ваапще так бегать низзя.
— Боюсь, сердечный орган важен в любом возрасте.
— С твоим серцем ничего не происходит.
— Произойдет, если мы не сбавим обороты. — Твидовые брюки на ходу вздымались на гаргантюанском крестце Игнациуса. — Моя струна для лютни еще у вас?
Миссис Райлли затянула его за угол на Коньячную улицу, и они углубились во Французский Квартал.
— Как случилось, что этот полицай к тебе прицепился, дуся?
— Почем мне знать? Вероятно, через несколько мгновений он пустится в погоню за нами — как только усмирит этого пожилого фашиста.
— Ты так думаешь? — нервно переспросила миссис Райлли.
— Могу себе вообразить… Мне кажется, он был полон решимости меня арестовать. Должно быть, им задают какую-то норму или что-то в этом роде. Я серьезно сомневаюсь, что он позволит мне так легко избежать его тисков.
— Нет, ну какой ужас! Ты ведь тогда же во всех газетах будешь, Игнациус. Стыд-то какой! Ты все-таки что-то натворил, пока меня ждал, Игнациус. Я ведь тебя знаю, дуся.
— Если там кто-то и занимался своим делом, так это я, — выдохнул Игнациус. — Я вас умоляю. Мы должны остановиться. Мне кажется, у меня сейчас откроется кровотечение.
— Ладно. — Миссис Райлли поглядела на побагровевшую физиономию сына и поняла, что он очень радостно может грохнуться у ее ног исключительно в доказательство своей правоты. Раньше так уже бывало. Последний раз, когда она заставила его сопровождать себя к воскресной мессе, он дважды валился наземь по пути в церковь и один раз рухнул на пол прямо посреди проповеди о праздности, вывалившись в центральный проход и неприлично всех потревожив. — Давай вот сюда заглянем и присядем.
Одной из коробок с кексами она пропихнула его в двери бара «Ночь Утех». Во тьме, провонявшейся бурбоном и окурками, они взгромоздились на два табурета. Пока миссис Райлли расставляла свои коробки по стойке, Игнациус расправил экспансивные ноздри и вымолвил:
— Мой Бог, мамаша, смердит здесь ужасно. У меня аж в животе заурчало.
— Назад на улицу хочешь? Чтобы этот полицай тебя заграбастал?
Игнациус не ответил: он громко принюхивался и корчил рожи. Бармен, наблюдавший за парочкой, вопросительно осведомился из теней:
— Да?
— Я изопью кофе, — величественно произнес Игнациус. — Кофе с цикорием и кипяченым молоком.
— Только растворимый, — ответил бармен.
— Такое мне пить никак не возможно, — сообщил Игнациус матери. — Это гнусность.
— Так возьми себе пива, Игнациус. Пиво тебя не убьет.
— Меня может раздуть.
— Я возьму «Дикси-45», — обратилась миссис Райлли к бармену.
— А джентльмен? — осведомился бармен богатым, уверенным голосом. — Чего ему будет угодно?
— И ему тоже «Дикси».
— Я могу его не допить, — запротестовал Игнациус, когда бармен отправился открывать бутылки.
— Но мы же здесь не можем сидеть за просто так, Игнациус.
— Почему бы и нет? Мы — единственные клиенты. Они должны радоваться нашему появлению.
— А у них тут по ночам стриптиз есть, а-а? — подначила сына миссис Райлли.
— Могу себе вообразить, — ледяным тоном отреагировал Игнациус. Ему явно было не по себе. — Могли бы и еще куда-нибудь заглянуть. Подозреваю, что сюда в любой момент полиция с облавой нагрянет. — Он громко фыркнул и прочистил горло. — Слава Богу, мои усы фильтруют хоть какую-то часть этого смрада. Мои органы обоняния уже шлют сигналы тревоги.
Казалось, прошла целая вечность, по ходу которой где-то слышалось лишь громкое звяканье стекла и хлопанье крышек от ящиков со льдом, потом из теней снова возник бармен и поставил перед ними стаканы, сделав вид, что Игнациусу он сейчас опрокинет пиво на колени. Семейство Райлли в «Ночи Утех» обслуживалось по низшему разряду — такой сервис приберегали для особо нежелательной клиентуры.
— А у вас совершенно случайно холодного «Доктора Орешка» не найдется? — поинтересовался Игнациус.
— Нет.
— Мой сын обожает «Доктор Орешек», — объяснила миссис Райлли. — Я вынуждена покупать его цельными ящики. Иногда он усаживается и выпивает два, три «Доктора Орешка» зараз.
— Я уверен, что этого человека подробности особо не интересуют, — сказал ей Игнациус.
— Колпак снять не угодно? — поинтересовался бармен.
— Нет, не угодно! — громогласно рявкнул Игнациус. — Здесь зябко.
— Как пожелаете, — пожал плечами бармен и отчалил в тень на другом конце стойки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117