Сразу же по возвращении в Сент-Эстас они с доктором Радиссоном с головой окунулись в ожидавшую их работу. Контрнаступление немецких войск далось дорогой ценой, и недостатка в раненых не было. Лишь к полуночи Мишель смогла помочь своему отцу, рана которого уже была промыта и зашита, сесть в коляску и отвезти его домой. Когда они стали подъезжать к ферме, Мишель почувствовала, как беспокойно забилось в груди сердце. Лицо того американского солдата преследовало ее, и девушка не могла дождаться, когда ее руки снова прикоснутся к Франклину Джефферсону.
Мишель ввела отца в дом, поудобнее уложила его на кровати, затем с фонарем выскользнула в темноту ночи. Тайник был прикрыт соломой так же, как она его оставила. Успокоенная, Мишель стала открывать люк.
В первое мгновение ей показалось, что он мертв. Франклин Джефферсон лежал так тихо, что она не могла различить ни малейшего движения. Только когда она приподняла его, она почувствовала тепло его тела. Он был жив. Слабый румянец появился на его лице. Мишель была убеждена, что он идет на поправку.
Она внимательно осмотрела повязку на голове Франклина. К ее радости, она не пропиталась кровью. Намочив в холодной воде кусок ткани, она приложила его к губам солдата. Она смотрела, как он, не просыпаясь, вбирает в себя воду.
«Что в нем особенного?» – спросила себя она. Откуда у нее такая нежность к совершенно незнакомому человеку, с которым она не перемолвилась и дюжиной слов? И почему возникло это чувство?
Погруженная в раздумья, Мишель не услышала, как открывается дверь хлева. Только мгновением позже она уловила сверху хруст соломы под чьими-то сапогами.
«Немцы! Наверное, они видели свет».
Мишель в ужасе вскочила на ноги, но сообразила, что бежать некуда. У нее не было даже оружия, чтобы защитить себя.
Над тайником нависла тень. Мишель зажала рот стиснутыми в кулаке руками, зубы впились в суставы пальцев. Но пронзительный крик, готовый вырваться из ее груди, превратился в стон облегчения, когда она увидела знакомое лицо Сержа Пикара.
Монк Мак-Куин преодолел без малого шесть миль за столько же изнурительных часов. Первое время он шел лесом, по охотничьим тропам, не переставая настороженно вслушиваться в каждый звук, непохожий на привычные звуки леса. Когда лес стал редеть, Монк вошел в воду речки и передвигался, держась берега, готовый в любую секунду укрыться в прибрежных кустах и деревьях. Ближе к вечеру он нашел пристанище в небольшой лощине, где жадно набросился на хлеб и сыр, которые дала ему в дорогу Мишель.
Хотя его тело изнывало от усталости, Мак-Куин упорно продолжал идти вперед. Он обогнул окраину Сент-Эстаса и сразу направился на запад. Ночь застала его в двух шагах от немецких позиций. У Монка опустились руки, когда он увидел, как далеко продвинулся неприятель. Он размышлял, где бы найти лазейку, чтобы пробраться на нейтральную полосу, разделявшую немецкие и американские войска.
Монк ускорил шаги. Его удача зависела сейчас от облаков, закрывавших луну. Он полз по полям, покрытым вязкой грязью, и прятался среди сонных свиней, когда пришлось спасаться от приближающегося патруля. Он подобрался к немецким передовым позициям так близко, как только смог, и видел иногда пулеметчиков, спящих на своих лафетах, чувствовал согревающий аромат табачного дыма. Наконец, дойдя до заброшенной мельницы, Монк перестал бороться с усталостью. Собрав последние силы, он забрался в расщелину за неподвижным водяным колесом и свернулся в клубок.
* * *
– Боже мой, Серж, ты меня до смерти напугал!
От облегчения после пережитого испуга у Мишель подкашивались колени, и она едва сумела выбраться из тайника по приставной лестнице.
– Что ты здесь делаешь, ночью, в такой час?
Пикар нервно облизнул губы. С растрепанными волосами, разметавшимися по груди, Мишель была прекрасна, как никогда прежде.
– Кто это? – спросил он.
Едва переводя дух, Мишель ему все объяснила.
– Серж, я так рада тебя видеть, – сказала она, окончив рассказ. – Ты не смог бы принести нам чего-нибудь поесть? В доме совсем ничего не осталось.
– Для тебя, Мишель, – все что угодно, – пылко отвечал Пикар.
Мишель, улыбнувшись, показала на Франклина Джефферсона.
– Не для меня, а для него.
Булочник взглянул через ее плечо на неподвижного солдата.
– Мишель, – нерешительно произнес он, – то, что ты делаешь, очень опасно…
– Разве у меня был выбор? Я же не могла отдать его в руки немцев.
– Именно это ты и должна была сделать, – сказал Пикар, удивленный твердостью ее тона. – И ты все еще можешь это сделать. Тебе нужно только сказать, что ты нашла его у хлева и промыла ему рану перед тем, как пойти в комендатуру.
– Серж, ты что, шутишь? – воскликнула Мишель. – Как только немецкий врач снимет повязки и увидит швы, он поймет, что была операция. А поскольку Радиссон – единственный французский хирург на километры в округе, он немедленно будет арестован. А вместе с ним арестуют и меня с отцом.
– Нет, Мишель, так нельзя, – сказал Пикар, схватив ее за руки. – Надо, чтобы ты выполнила свой долг, объяснила фон Отту…
– Мой долг? – крикнула Мишель, не веря его словам. – Мой долг – помочь выгнать бошей, которые захватили мою родину.
– Мишель, прошу тебя, послушай, – умолял Пикар. – Рано или поздно фон Отт узнает, что ты прячешь у себя американца.
– Как, Серж? Как он узнает? Всего три человека, кроме меня, знают, что он здесь. Я могу положиться на двоих из них. Пожалуйста, скажи, что я могу доверять и тебе.
Пикар дрогнул. Может быть, стоит промолчать и превратиться в героя в ее глазах?
«Ты будешь героем, пока остаешься для нее единственным мужчиной, – нашептывал ему злобный голос. – Как ты думаешь, надолго ли она останется с тобой после того, как вернутся другие мужчины? И потом неужели ты хочешь рисковать состоянием, которое уже накопил?»
– Нет, Мишель, – услышал он собственный голос. – Я не могу позволить тебе подвергаться такой опасности. Если ты не скажешь фон Отту, я сам скажу ему.
Мишель не верила своим ушам. Она вцепилась в Пикара, заставляя его глядеть ей прямо в глаза.
– Серж, ты не… ты не работаешь на немцев… Ты не можешь!
Весь Сент-Эстас думал, что Пикар снабжает противника хлебом по принуждению. Это было одним из неизбежных следствий войны, и все это понимали. Но что, если все было не так?
Мишель с трудом заставляла себя выслушивать возражения Пикара и его признания: он любит ее, он ее боготворит, он сделал все это ради нее. Когда он закончил свои излияния, она была ошеломлена и преисполнена отвращения.
– Хватит! – пронзительно закричала она. – Убирайся отсюда! Быстро! Видеть тебя больше не хочу!
– Мишель, я люблю тебя! – У Пикара был жалкий вид, когда он произносил эти слова. – Ты – моя…
– Твоя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216
Мишель ввела отца в дом, поудобнее уложила его на кровати, затем с фонарем выскользнула в темноту ночи. Тайник был прикрыт соломой так же, как она его оставила. Успокоенная, Мишель стала открывать люк.
В первое мгновение ей показалось, что он мертв. Франклин Джефферсон лежал так тихо, что она не могла различить ни малейшего движения. Только когда она приподняла его, она почувствовала тепло его тела. Он был жив. Слабый румянец появился на его лице. Мишель была убеждена, что он идет на поправку.
Она внимательно осмотрела повязку на голове Франклина. К ее радости, она не пропиталась кровью. Намочив в холодной воде кусок ткани, она приложила его к губам солдата. Она смотрела, как он, не просыпаясь, вбирает в себя воду.
«Что в нем особенного?» – спросила себя она. Откуда у нее такая нежность к совершенно незнакомому человеку, с которым она не перемолвилась и дюжиной слов? И почему возникло это чувство?
Погруженная в раздумья, Мишель не услышала, как открывается дверь хлева. Только мгновением позже она уловила сверху хруст соломы под чьими-то сапогами.
«Немцы! Наверное, они видели свет».
Мишель в ужасе вскочила на ноги, но сообразила, что бежать некуда. У нее не было даже оружия, чтобы защитить себя.
Над тайником нависла тень. Мишель зажала рот стиснутыми в кулаке руками, зубы впились в суставы пальцев. Но пронзительный крик, готовый вырваться из ее груди, превратился в стон облегчения, когда она увидела знакомое лицо Сержа Пикара.
Монк Мак-Куин преодолел без малого шесть миль за столько же изнурительных часов. Первое время он шел лесом, по охотничьим тропам, не переставая настороженно вслушиваться в каждый звук, непохожий на привычные звуки леса. Когда лес стал редеть, Монк вошел в воду речки и передвигался, держась берега, готовый в любую секунду укрыться в прибрежных кустах и деревьях. Ближе к вечеру он нашел пристанище в небольшой лощине, где жадно набросился на хлеб и сыр, которые дала ему в дорогу Мишель.
Хотя его тело изнывало от усталости, Мак-Куин упорно продолжал идти вперед. Он обогнул окраину Сент-Эстаса и сразу направился на запад. Ночь застала его в двух шагах от немецких позиций. У Монка опустились руки, когда он увидел, как далеко продвинулся неприятель. Он размышлял, где бы найти лазейку, чтобы пробраться на нейтральную полосу, разделявшую немецкие и американские войска.
Монк ускорил шаги. Его удача зависела сейчас от облаков, закрывавших луну. Он полз по полям, покрытым вязкой грязью, и прятался среди сонных свиней, когда пришлось спасаться от приближающегося патруля. Он подобрался к немецким передовым позициям так близко, как только смог, и видел иногда пулеметчиков, спящих на своих лафетах, чувствовал согревающий аромат табачного дыма. Наконец, дойдя до заброшенной мельницы, Монк перестал бороться с усталостью. Собрав последние силы, он забрался в расщелину за неподвижным водяным колесом и свернулся в клубок.
* * *
– Боже мой, Серж, ты меня до смерти напугал!
От облегчения после пережитого испуга у Мишель подкашивались колени, и она едва сумела выбраться из тайника по приставной лестнице.
– Что ты здесь делаешь, ночью, в такой час?
Пикар нервно облизнул губы. С растрепанными волосами, разметавшимися по груди, Мишель была прекрасна, как никогда прежде.
– Кто это? – спросил он.
Едва переводя дух, Мишель ему все объяснила.
– Серж, я так рада тебя видеть, – сказала она, окончив рассказ. – Ты не смог бы принести нам чего-нибудь поесть? В доме совсем ничего не осталось.
– Для тебя, Мишель, – все что угодно, – пылко отвечал Пикар.
Мишель, улыбнувшись, показала на Франклина Джефферсона.
– Не для меня, а для него.
Булочник взглянул через ее плечо на неподвижного солдата.
– Мишель, – нерешительно произнес он, – то, что ты делаешь, очень опасно…
– Разве у меня был выбор? Я же не могла отдать его в руки немцев.
– Именно это ты и должна была сделать, – сказал Пикар, удивленный твердостью ее тона. – И ты все еще можешь это сделать. Тебе нужно только сказать, что ты нашла его у хлева и промыла ему рану перед тем, как пойти в комендатуру.
– Серж, ты что, шутишь? – воскликнула Мишель. – Как только немецкий врач снимет повязки и увидит швы, он поймет, что была операция. А поскольку Радиссон – единственный французский хирург на километры в округе, он немедленно будет арестован. А вместе с ним арестуют и меня с отцом.
– Нет, Мишель, так нельзя, – сказал Пикар, схватив ее за руки. – Надо, чтобы ты выполнила свой долг, объяснила фон Отту…
– Мой долг? – крикнула Мишель, не веря его словам. – Мой долг – помочь выгнать бошей, которые захватили мою родину.
– Мишель, прошу тебя, послушай, – умолял Пикар. – Рано или поздно фон Отт узнает, что ты прячешь у себя американца.
– Как, Серж? Как он узнает? Всего три человека, кроме меня, знают, что он здесь. Я могу положиться на двоих из них. Пожалуйста, скажи, что я могу доверять и тебе.
Пикар дрогнул. Может быть, стоит промолчать и превратиться в героя в ее глазах?
«Ты будешь героем, пока остаешься для нее единственным мужчиной, – нашептывал ему злобный голос. – Как ты думаешь, надолго ли она останется с тобой после того, как вернутся другие мужчины? И потом неужели ты хочешь рисковать состоянием, которое уже накопил?»
– Нет, Мишель, – услышал он собственный голос. – Я не могу позволить тебе подвергаться такой опасности. Если ты не скажешь фон Отту, я сам скажу ему.
Мишель не верила своим ушам. Она вцепилась в Пикара, заставляя его глядеть ей прямо в глаза.
– Серж, ты не… ты не работаешь на немцев… Ты не можешь!
Весь Сент-Эстас думал, что Пикар снабжает противника хлебом по принуждению. Это было одним из неизбежных следствий войны, и все это понимали. Но что, если все было не так?
Мишель с трудом заставляла себя выслушивать возражения Пикара и его признания: он любит ее, он ее боготворит, он сделал все это ради нее. Когда он закончил свои излияния, она была ошеломлена и преисполнена отвращения.
– Хватит! – пронзительно закричала она. – Убирайся отсюда! Быстро! Видеть тебя больше не хочу!
– Мишель, я люблю тебя! – У Пикара был жалкий вид, когда он произносил эти слова. – Ты – моя…
– Твоя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216