На протяжении осени 1938 года она совершила несколько поездок в Вашингтон, где проводила консультации с министром финансов и даже самим президентом Рузвельтом. Компания «Глобал Энтерпрайсиз» была именно тем, что подразумевалось в названии, – всемирной промышленной и финансовой империей. Люди, которые занимали места на вершине пирамиды власти, знали, что морские суда, железные дороги и предприятия, которыми управляла Роза Джефферсон, могли бы потребоваться для обеспечения обороноспособности страны. Но даже более важной для них была ее могущественная финансовая власть.
Так как она была представителем официального Вашингтона, Розе приходилось заседать в многочисленных комиссиях, которые постоянно пересматривали американскую стратегию и политику на случай изменения ситуации в Европе. После ужаса «Хрустальной ночи» 9 ноября 1938 года, когда разбушевавшиеся банды нацистов громили еврейские магазины и избивали их владельцев, Роза выступала за неограниченную эмиграцию евреев из Германии в Соединенные Штаты. Она испытала настоящее потрясение, когда большинство членов кабинета Рузвельта предложило рассматривать инцидент как досадное недоразумение. Роза высказала Монку предположение, что они смогут изыскать пути, чтобы вывезти сотрудников-евреев «Глобал» из Европы вместе с членами их семей, начиная с Германии.
– В этом мы опережаем тебя, – сказал Монк.
Так как он не был уверен, какой будет реакция с ее стороны, Монк никогда не рассказывал Розе о каналах эмиграции, которые Мишель и Абрахам Варбург наладили в Германии. Посвященная в детали этого плана, Роза восхитилась и поразилась гуманитарной деятельности Мишель. Она сразу же высказала свои предложения, как сделать эту работу более эффективной.
– Мы можем увеличить число уезжающих, назвав их сотрудниками «Глобал», выезжающими на переподготовку.
Монк подумал, что это гениальная мысль. Он послал рекомендации Абрахаму Варбургу, который немедленно поддержал их.
Летом 1939 года вопреки советам своих помощников Роза совершила последнюю поездку в Европу. Хотя ее деловое расписание оказывалось, таким образом, сорванным, она сперва поехала в клинику Хоффмана в Швейцарии.
Как только она осознала серьезность полученных Стивеном повреждений, Роза непреклонно настаивала на его возвращении в Нью-Йорк. Для нее было непостижимым, что Стивен не мог получить всю необходимую помощь в стране, которая лидировала в области медицинских достижений. Но американские специалисты, которые изучили дело Стивена, пришли к единодушному выводу: швейцарцы, и особенно клиника Хоффмана, были мировыми лидерами в области восстановительной хирургии.
Неохотно Роза приехала в Ярлсбург и сделала все необходимые распоряжения; затем, когда Стивен поправился настолько, что смог путешествовать, она привезла его с собой в Швейцарию. В последний раз, когда она видела его, его лицо было почти полностью забинтовано. Теперь она не знала, чего ожидать.
Директор клиники Йоахим Хоффман лично приветствовал Розу.
– У нас большие достижения, – заверил он ее. – Но, как я говорил вам вначале, ничто не может заменить время, самого лучшего лекаря.
– Могу я увидеть его? Я имею в виду на самом деле увидеть его.
– Я бы не советовал, – твердо ответил Хоффман. – Стивен знает, что он прошел долгий путь. Мы, его врачи, тоже знаем это. Но вы ожидаете увидеть то лицо, которое помните. Вам лучше подождать до тех пор, пока мы закончим. – Хоффман провел ее в один из гостевых домиков. – Я теперь вас покину. Пожалуйста, не настаивайте на том, чтобы сын показал себя, если он не захочет этого. Вы должны проявить столько же терпения, сколько пришлось проявить ему.
Неожиданно Роза почувствовала дрожь. Что ей следовало сказать Стивену? Могла она протянуть руку и дотронуться до него? Поцеловать его?
– Здравствуй, мама.
Его голос был неровным. Она посмотрела на него, стоящего на веранде, одетого в кепку с белой повязкой, которая скрывала его лицо. Когда он подошел к ней, она протянула к нему руки. Стивен схватил ее за запястья.
– Ты не можешь дотрагиваться до моего лица. Роза с трудом сдержала слезы.
– Я поняла, милый.
Стивен предложил ей свою руку.
– Почему бы нам не пройтись? Сейчас самое прекрасное время дня, когда солнце начинает заходить в горы.
Стивен увел ее от больницы по дороге, которая привела к маленькому искусственному озеру со скамейками по его берегам.
– Тебе следовало сообщить мне о своем приезде, – сказал Стивен.
– Я… Я думала увидеть тебя.
– Тебе это удалось.
Роза заметила, с какой твердостью в голосе он разговаривает. Иногда, когда свет освещал его одежду под определенным углом, она замечала пятна красного цвета на его теле.
– С тобой все в порядке? – спросил Стивен.
– Да. А с тобой?
– Со мной все будет отлично, мама. Так же хорошо, как и до этого.
Роза обратила внимание на решимость, звучавшую в его голосе.
– Расскажи мне о «Глобал»… и о Нью-Йорке. Находясь здесь, я не знаю многого из того, что происходит в мире.
Сперва Роза говорила с остановками. Ее поразило самообладание Стивена, некоторая его отстраненность. Понемногу Роза рассказывала Стивену все, что он хотел узнать о «Глобал» и ее постоянном расширении, о Нью-Йорке и новых представлениях, которые давали на Бродвее. Она рассказала о Монке Мак-Куине и перестановках, которые она сделала в руководстве операциями с дорожными чеками, и о комитетах, в которых она заседала в Вашингтоне.
– Расскажи мне о Вашингтоне, – мягко попросил Стивен. – Это звучит весьма интересно.
Роза проговорила до захода солнца и начала сумерек, когда начали появляться первые светляки.
– Я совсем заболталась, в то время как ты едва ли проронил пару слов, – упрекала себя Роза.
– Для меня вредно разговаривать слишком много, – ответил Стивен. – Кожа должна еще нарасти над мышечными тканями, в противном случае…
– Конечно, – торопливо сказала Роза.
– Куда ты поедешь теперь, мама?
– Сперва в Берлин. Затем в Рим, Амстердам и Париж. Мы закрываем все офисы, имеющие дело с дорожными чеками. Монк и я согласились, что мы не можем дальше рисковать нашими, я имею в виду его, сотрудниками.
Стивен покачал головой.
– Мудрая предусмотрительность. А что насчет Гарри Тейлора? Кто-нибудь нашел его?
– Нет. И как я полагаю, Гарри Тейлор умер в катакомбах и попал прямо в ад. Я никогда не прощу его за то, что он сделал с тобой. Никогда!
До Стивена дошли слухи о награде, которую назначила его мать за поимку Гарри. Каждый день он раскрывал газету, надеясь прочитать в ней, что Гарри найден. Даже несмотря на то, что он и Курт Эссенхаймер разработали план на тот случай, если Гарри все-таки арестуют, – план, который гарантировал, что у Гарри не будет ни единого шанса сказать и слово полиции, – Стивен продолжал жить со смутным ощущением того, что его соратник-заговорщик выжил и находится где-то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216
Так как она была представителем официального Вашингтона, Розе приходилось заседать в многочисленных комиссиях, которые постоянно пересматривали американскую стратегию и политику на случай изменения ситуации в Европе. После ужаса «Хрустальной ночи» 9 ноября 1938 года, когда разбушевавшиеся банды нацистов громили еврейские магазины и избивали их владельцев, Роза выступала за неограниченную эмиграцию евреев из Германии в Соединенные Штаты. Она испытала настоящее потрясение, когда большинство членов кабинета Рузвельта предложило рассматривать инцидент как досадное недоразумение. Роза высказала Монку предположение, что они смогут изыскать пути, чтобы вывезти сотрудников-евреев «Глобал» из Европы вместе с членами их семей, начиная с Германии.
– В этом мы опережаем тебя, – сказал Монк.
Так как он не был уверен, какой будет реакция с ее стороны, Монк никогда не рассказывал Розе о каналах эмиграции, которые Мишель и Абрахам Варбург наладили в Германии. Посвященная в детали этого плана, Роза восхитилась и поразилась гуманитарной деятельности Мишель. Она сразу же высказала свои предложения, как сделать эту работу более эффективной.
– Мы можем увеличить число уезжающих, назвав их сотрудниками «Глобал», выезжающими на переподготовку.
Монк подумал, что это гениальная мысль. Он послал рекомендации Абрахаму Варбургу, который немедленно поддержал их.
Летом 1939 года вопреки советам своих помощников Роза совершила последнюю поездку в Европу. Хотя ее деловое расписание оказывалось, таким образом, сорванным, она сперва поехала в клинику Хоффмана в Швейцарии.
Как только она осознала серьезность полученных Стивеном повреждений, Роза непреклонно настаивала на его возвращении в Нью-Йорк. Для нее было непостижимым, что Стивен не мог получить всю необходимую помощь в стране, которая лидировала в области медицинских достижений. Но американские специалисты, которые изучили дело Стивена, пришли к единодушному выводу: швейцарцы, и особенно клиника Хоффмана, были мировыми лидерами в области восстановительной хирургии.
Неохотно Роза приехала в Ярлсбург и сделала все необходимые распоряжения; затем, когда Стивен поправился настолько, что смог путешествовать, она привезла его с собой в Швейцарию. В последний раз, когда она видела его, его лицо было почти полностью забинтовано. Теперь она не знала, чего ожидать.
Директор клиники Йоахим Хоффман лично приветствовал Розу.
– У нас большие достижения, – заверил он ее. – Но, как я говорил вам вначале, ничто не может заменить время, самого лучшего лекаря.
– Могу я увидеть его? Я имею в виду на самом деле увидеть его.
– Я бы не советовал, – твердо ответил Хоффман. – Стивен знает, что он прошел долгий путь. Мы, его врачи, тоже знаем это. Но вы ожидаете увидеть то лицо, которое помните. Вам лучше подождать до тех пор, пока мы закончим. – Хоффман провел ее в один из гостевых домиков. – Я теперь вас покину. Пожалуйста, не настаивайте на том, чтобы сын показал себя, если он не захочет этого. Вы должны проявить столько же терпения, сколько пришлось проявить ему.
Неожиданно Роза почувствовала дрожь. Что ей следовало сказать Стивену? Могла она протянуть руку и дотронуться до него? Поцеловать его?
– Здравствуй, мама.
Его голос был неровным. Она посмотрела на него, стоящего на веранде, одетого в кепку с белой повязкой, которая скрывала его лицо. Когда он подошел к ней, она протянула к нему руки. Стивен схватил ее за запястья.
– Ты не можешь дотрагиваться до моего лица. Роза с трудом сдержала слезы.
– Я поняла, милый.
Стивен предложил ей свою руку.
– Почему бы нам не пройтись? Сейчас самое прекрасное время дня, когда солнце начинает заходить в горы.
Стивен увел ее от больницы по дороге, которая привела к маленькому искусственному озеру со скамейками по его берегам.
– Тебе следовало сообщить мне о своем приезде, – сказал Стивен.
– Я… Я думала увидеть тебя.
– Тебе это удалось.
Роза заметила, с какой твердостью в голосе он разговаривает. Иногда, когда свет освещал его одежду под определенным углом, она замечала пятна красного цвета на его теле.
– С тобой все в порядке? – спросил Стивен.
– Да. А с тобой?
– Со мной все будет отлично, мама. Так же хорошо, как и до этого.
Роза обратила внимание на решимость, звучавшую в его голосе.
– Расскажи мне о «Глобал»… и о Нью-Йорке. Находясь здесь, я не знаю многого из того, что происходит в мире.
Сперва Роза говорила с остановками. Ее поразило самообладание Стивена, некоторая его отстраненность. Понемногу Роза рассказывала Стивену все, что он хотел узнать о «Глобал» и ее постоянном расширении, о Нью-Йорке и новых представлениях, которые давали на Бродвее. Она рассказала о Монке Мак-Куине и перестановках, которые она сделала в руководстве операциями с дорожными чеками, и о комитетах, в которых она заседала в Вашингтоне.
– Расскажи мне о Вашингтоне, – мягко попросил Стивен. – Это звучит весьма интересно.
Роза проговорила до захода солнца и начала сумерек, когда начали появляться первые светляки.
– Я совсем заболталась, в то время как ты едва ли проронил пару слов, – упрекала себя Роза.
– Для меня вредно разговаривать слишком много, – ответил Стивен. – Кожа должна еще нарасти над мышечными тканями, в противном случае…
– Конечно, – торопливо сказала Роза.
– Куда ты поедешь теперь, мама?
– Сперва в Берлин. Затем в Рим, Амстердам и Париж. Мы закрываем все офисы, имеющие дело с дорожными чеками. Монк и я согласились, что мы не можем дальше рисковать нашими, я имею в виду его, сотрудниками.
Стивен покачал головой.
– Мудрая предусмотрительность. А что насчет Гарри Тейлора? Кто-нибудь нашел его?
– Нет. И как я полагаю, Гарри Тейлор умер в катакомбах и попал прямо в ад. Я никогда не прощу его за то, что он сделал с тобой. Никогда!
До Стивена дошли слухи о награде, которую назначила его мать за поимку Гарри. Каждый день он раскрывал газету, надеясь прочитать в ней, что Гарри найден. Даже несмотря на то, что он и Курт Эссенхаймер разработали план на тот случай, если Гарри все-таки арестуют, – план, который гарантировал, что у Гарри не будет ни единого шанса сказать и слово полиции, – Стивен продолжал жить со смутным ощущением того, что его соратник-заговорщик выжил и находится где-то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216