– Не, я директор клуба. Директор совхоза в лесу, с народом! И все НКВД там…
– Тоже работают? – спросил Артем Виноградов.
– Присматривают… – дипломатично ответил директор клуба. – Ну пошли, что ли, товарищи?
И все затопали к дверям клуба, весело переговариваясь.
– Нас не ждали, а ужин приготовили? – ехидно спросил Осип Ефремович.
– Да сердце чуяло, что приедете, – оправдывался директор клуба. – Говорил с какой-то секретаршей, а поди знай, передала или не передала? Ну вы-то, думаю, не против ужина?
– Не против! Мы не против! – отозвались сразу несколько голосов. – Очень даже не против!
Застолье было в самом разгаре. Все хором пели, а Осип Ефремович дирижировал руками, стоя у стола, и орал громче всех:
Кипучая! Могучая!
Никем не победимая!
Москва моя! Страна моя!
Ты самая любимая!
И все разом стали хлопать, загалдели, перебивая друг друга:
– Ах как замечательно, друзья мои! Душа поет! – пропела Раиса Андреевна. – Хочется жить и работать!
– Работайте, Раиса Андреевна, работайте! Кто вам запрещает?!
– Дормидонт, огурчик подай! И хлебца! Выпьем, братцы, выпьем тут, на том свете не дадут!
– Правильно товарищ Сталин сказал: «Будет и на нашей улице праздник!» Будет обязательно!
– А ну дайте мне! – рыкнул Дормидонт Павлович, поднимаясь из-за стола. – Дайте спеть – душа горит! Артем, подыграй!
– Дормидонт, давай! Рвани от души!
– Опять он свою «дубину» затянет, надоел, ей-богу!
– Пусть споет, жалко тебе, что ли?
Артем Виноградов взял аккордеон, растянул меха, пробежал пальцами по клавишам, и за столом все стихли.
Вихри враждебные веют над нами.
Темные силы нас грозно гнетут,
В бой роковой мы вступили с врагами.
Нас еще судьбы безвестные ждут…
– мощно пел Дормидонт Павлович, и дальше подхватил весь стол:
Но мы поднимем гордо и смело.
Знамя борьбы за рабочее дело.
Знамя великой борьбы всех народов.
За лучший мир, за святую свободу!
– А ты чего не поешь? – шепотом на ухо спросила Мессинга Аида Михайловна и улыбнулась.
– А я слов не знаю… – так же шепотом ответил Мессинг.
За окном послышался шум мотора, потом донеслось ржание лошадей, разные голоса, но сидевшие за столом не обратили на это внимания, все продолжали с воодушевлением петь.
А Дормидонт, войдя в раж, подмигнул Виноградову, и тот, прекратив играть мелодию «Варшавянки», вдруг перешел совсем на другую. И голос Дормидонта набрал новую силу:
Ревела буря, гром гремел.
Во мраке молнии блистали,
И беспрерывно дождь шумел,
И буря в дебрях бушевала-а-а…
И вдруг за тонкой дощатой стеной раздался TOПOT. Кто-то шел по коридору в тяжелых сапогах.
громко бухал по доскам. Дверь распахнулась, и на пороге возник высокий широкоплечий военный в расстегнутом полушубке, на котором блестели и таяли снежинки. Под полушубком виднелась гимнастерка с красными углами петлиц, и на каждой петлице три эмалевые «шпалы».
Дормидонт Павлович осекся и, открыв рот, воззрился на подполковника НКВД.
– Гуляем, товарищи артисты? – простуженным сипловатым голосом спросил подполковник. – А народ собрался… Ждет концерт!
– Как, простите? – встрепенулся Осип Ефремович и бросился к подполковнику. – Нам сказали, что отменяется! Все на лесоповале! А мы с дороги, понимаете ли, голодные и холодные – вот предложили поужинать…
– Поужинали? – усмехнулся подполковник.
– Да, конечно, огромное спасибо хозяину..
– Тогда за работу, товарищи. Люди многие с лесоповала пешком пришли – так на концерт хотелось попасть. Едва ноги таскают, а пришли… А им на рассвете обратно на делянки, лес валить…
Артисты торопливо вставали из-за стола, гремя отодвигаемыми стульями…
Зал оказал набит битком. Все зрители в телогрейках и полушубках, другой публики здесь просто не случилось. Они стояли в дверях и даже сидели на полу, в проходах между кресел, на исхудалых, задубевших от мороза и сибирского солнца лицах блестели искрящиеся интересом живые глаза.
Артем Виноградов, сидя на табурете посреди сцены и держа на коленях аккордеон, играл «Полет шмеля». Он очень старался, и его пальцы так и летали по клавишам аккордеона, сверкающего перламутровыми накладками и золотыми уголками мехов.
Мелодия кончилась. Виноградов сдвинул меха аккордеона, встал и поклонился. Раздались жидкие аплодисменты.
На сцену вышел Осип Ефремович и жестом попросил Виноградова поклониться еще раз, а зрителей – усерднее поаплодировать. Вдруг мужской голос из середины зала громко спросил:
– А Мессинг здесь?
– Простите, что вы спросили, товарищ? – Осип Ефремович подошел к краю сцены.
– Спрашиваю, товарищ Мессинг здесь?
– Здесь, здесь! – закивал Осип Ефремович. – Скоро подойдет его очередь! Следущим номером нашей программы…
– Мессинга давай! А потом пущай остальные!
– Правильно! Давай Мессинга! Музыку потом послушаем! У нас важный вопрос к Мессингу имеется! – раздавались в разных местах зала голоса. – Давай Мессинга!
– Хорошо, товарищи, хорошо! Пусть будет по-вашему! – поклонился Осип Ефремович и, набрав в грудь воздуха, громогласно объявил: – Артист оригинального жанра, телепат и гипнотизер Вольф Мессинг!
И на сцену вышел Вольф Мессинг, остановился рядом с Осипом Ефремовичем, пригладил волосы. Следом за ним на сцене показалась Аида Михайловна. Она была в вечернем, черном с блестками платье и лакированных черных туфельках. Аида Михайловна прошла вперед и проговорила:
– Прошу вас, уважаемые товарищи! Приготовьте ваши вопросы к товарищу Мессингу! Подумайте над заданиями, которые должен будет выполнить Вольф Григорьевич.
А мы уже придумали, – в зале поднялся кряжистый мужик преклонного возраста в медвежьей шубе. – Тут и думать не о чем. Все об одном и том же думаем… Когда война кончится, товарищ Мессинг?
В зале воцарилась тишина. Сотни глаз напряженно уставились на прорицателя. И взгляды офицеров НКВД, занимавших весь передний ряд, также были прикованы к Мессингу.
Аида Михайловна с улыбкой повернулась к нему:
– Пожалуйста, Вольф Григорьевич, отвечайте зрителям.
У подполковника НКВД сделалось напряженное выражение лица и резче обозначились морщины на жестком лице.
– Не дай Бог этот еврей что-нибудь не то вякнет… – пробормотал он.
Сидевший рядом офицер услышал, наклонился и спросил шепотом:
– Может, запретить?
– Да сиди ты!..
Мессинг подошел к краю сцены и прикрыл веки… вытянул вперед руки, пальцы слегка подрагивали…
…Перед глазами космическая мгла, бесконечная, леденящая… безмолвные планеты вращаются в бесконечном пространстве космической бездны… И вот выплывает сине-зеленая, окутанная клочьями облаков Земля… Она стремительно приближается… она окутана дымом и туманом… Сквозь этот дым едва заметна бледная зеленая Луна…
Лицо Мессинга было напряжено, веки вздрагивали… пальцы вытянутых рук тоже дрожали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118