Вы его замучили! Вы его смерти хотите? Вы думаете, это легко?! Я повторяю вам, уважаемые дамы, мсье Мессинг никого больше принимать не будет! Прошу вас покинуть помещение! Лева, помогите мне, черт вас возьми! И не надо плакать, умоляю вас! Слезами не поможешь! Очень прошу вас, покиньте помещение!
Женщины в ответ что-то возражали, но слов было не разобрать.
Вольф сидел за столом, тупо глядя в пространство. И вдруг память обожгла вспышка воспоминания…
…Тамбур вагона, открытая дверь, и контролер стоит у этой двери, держась за поручень, и со страхом смотрит наружу, на мелькающие деревья, кустарник и телеграфные столбы. Оглушительно стучат колеса на стыках рельс. Контролер оборачивается, смотрит в глубь вагона, туда, где стоит мальчик Волик, смотрит на него, мысленно приказывает.
На лице контролера гримаса ужаса, он отпускает поручень вагона и с криком летит наружу. И отчаянный крик, как ножом, обрывает оглушительный стук колес..
…А бель вернулся в кабинет, нервными движениями достал коробку с папиросами, вынул одну, прикурил.
– Уезжать надо отсюда к чертовой матери…
– Куда уезжать? – спросил Вольф.
– Да куда угодно! Хоть к черту на рога! Вон из Европы, вон! Здесь пока крови по ноздри не нахлебаются – спокойствия не будет! Нет, нет, ехать и немедленно!
– Куда?
В кабинет вошел Лева Кобак, присел за маленький столик, платком вытер взмокшее лицо и шумно, с облегчением вздохнул.
– В Америку! Монтевидео! Рио-де-Жанейро! Замечательные города! Богатые! Беспечные! И главное, Вольф, там нет войны! Там карнавалы! Там пальмы! Там вечное солнце! Там тебя на руках будут носить!
– Как у вас все просто, доктор… – покачал головой Вольф.
– А вам видится другое? – Абель подошел к столу, пыхнул дымом. – Посмотрите на себя, Вольф. Вы же старик! Где ваша молодость? Где ваши женщины? Любовь где ваша? Вы за это время в кого-нибудь влюблялись? Вам столько пишут разные прекрасные дамы, а вы что же? Гуляете в одиночестве по Елисейским Полям?
Вольф помолчал. Потом вытащил из кармана визитную карточку, повертел в пальцах и усмехнулся.
– Кстати, Вольф, с этими посетителями я все забыл. Посыльный доставил тебе записку. – Лева Кобак поднялся и подошел к столу, положив на него небольшой конверт.
– Когда он ее доставил? – спросил Вольф, вскрывая конверт.
– Кажется, в двенадцать дня. Извини. – Лева развел руками.
Вольф развернул записку. Неровным стремительным почерком было написано:
«Наверное, это Вы внушили мне на расстоянии написать Вам. В таком случае это не очень порядочно с Вашей стороны – манипулировать несчастной женщиной. И даже жестоко. Я не хотела писать, я сопротивлялась изо всех сил, но вот села и пишу вам. Я хочу вас видеть. Я не могу без Вас. Мне кажется, я умру, если не увижу Вас сегодня в семь вечера в кафе „Черный аист» на Елисейских Полях…»
– Сколько времени? – спросил Вольф, комкая записку и поднимаясь из-за стола.
– Половина седьмого. – Абель достал часы, щелкнул крышкой. – Тебе назначили свидание? – Доктор улыбался во все лицо. – Вперед, малыш, покажи, на что ты способен!
Вольф сунул записку в карман пиджака и, не попрощавшись, почти бегом вылетел из кабинета.
Они встретились в одном из бесчисленных кафе на Елисейских Полях. Молодая женщина подкатила в открытом автомобиле. За рулем сидел шофер в большой клетчатой кепке, темных очках, клетчатых же галифе и высоких, едва ли не до локтя, кожаных крагах. Молодая женщина была в длинном платье с глубоким вырезом на груди и голубом жакете, ее личико скрывала широкополая шляпа с вуалью. Она что-то сказала шоферу, вышла из машины и застучала каблучками по мостовой, направляясь ко входу в кафе.
Прозвенел колокольчик у двери, молодая женщина вошла в маленький зал и сразу увидела Вольфа, сидящего за столиком в дальнем углу. В зале находилось еще с десяток столиков, которые были пусты, за исключением крайнего, у окна. Там сидела пожилая черноволосая женщина. Она курила сигарету, перед ней стоял стакан с абсентом.
У стойки бара на высоких стульях сидели два пожилых господина – перед ними стояли недопитые бокалы с темно-красным вином.
Молодая женщина подошла к Вольфу, присела за стол и решительно заявила:
– Меня зовут Анна Фогт… – Она улыбнулась, обнажив ряд сверкающих белизной зубов. – Остальное вы, я уверена, уже знаете.
– Почему вы так решили? – усмехнулся Вольф.
– Ну как же? Вы же видите человека насквозь… его прошлое… настоящее… и даже будущее. Разве не так? Или вы действительно ловкий иллюзионист? Шарлатан?
– Наверное, ни то и ни другое… Кое-что я о вас уже знаю…
– Замечательно, – коротко рассмеялась Анна. – Я правильно решила – с вами будет ужасно интересно. Так что же вы уже обо мне знаете?
– Вы жена очень богатого человека. Если не ошибаюсь, господин Фогт – крупный промышленник. Сталь и алюминий. Входит в финансовую группу господина Круппа, – медленно и спокойно произнес Вольф, глядя на женщину. – Я не ошибся?
– Потрясающе… – восхищенно прошептала Анна, улыбаясь и качая головой.
– Перестаньте, – вновь усмехнулся Вольф. – Как только вы назвали свою фамилию, я сразу вспомнил все, что читал в газетах о промышленнике Фогте. А пишут о вашем муже много – один из германских богов войны… Баснословное состояние, влияние, власть…
– Это все про мужа… – перебила его Анна. – Мне бы хотелось, чтобы вы сказали про меня… – Она повторила многозначительным шепотом: – Про меня… господин Мессинг…
– Что же вы хотите знать о себе? Разве вам мало того, что вы знаете сами?
– Мало, господин Мессинг, очень мало… Да и кто из людей знает о себе много? Скорей всего, ничего… Еще Сократ сказал: «Я знаю, что ничего не знаю». Ведь правда же? Ну скажите…
– Так ведь Сократ уже сказал, – засмеялся Вольф.
Подошел официант, молодой парень в белой рубашке, вопросительно уставился на Мессинга.
– Божоле, пожалуйста, – сказал Вольф и взглянул на Анну. – Вы именно божоле хотели?
– Именно божоле… – с улыбкой подтвердила Анна. – Потрясающе… вы умеете читать чужие мысли?
– Иногда получается. Эти мысли прочитать нетрудно…
Официант принес на подносе бокал темно-красного вина, поставил его перед Анной и ушел.
– А какие трудно? – тут же спросила Анна. Она буквально атаковала вопросами, улыбалась и смотрела ему прямо в лицо миндалевидными, прозрачно-зелеными глазами, в которых плясали чертики.
Вольф опустил глаза, и Анна тихо рассмеялась:
– Вы похожи на моего старшего сына. Ему всего двенадцать лет, но вы застенчивы, точно как он.
– У вас нет детей, зачем вы говорите неправду? – тихо произнес Вольф.
– Вы правы. Это дети первой жены моего мужа, но я их люблю ничуть не меньше, чем родная мать, – ответила Анна и вдруг перегнулась через стол, спросила участливо:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
Женщины в ответ что-то возражали, но слов было не разобрать.
Вольф сидел за столом, тупо глядя в пространство. И вдруг память обожгла вспышка воспоминания…
…Тамбур вагона, открытая дверь, и контролер стоит у этой двери, держась за поручень, и со страхом смотрит наружу, на мелькающие деревья, кустарник и телеграфные столбы. Оглушительно стучат колеса на стыках рельс. Контролер оборачивается, смотрит в глубь вагона, туда, где стоит мальчик Волик, смотрит на него, мысленно приказывает.
На лице контролера гримаса ужаса, он отпускает поручень вагона и с криком летит наружу. И отчаянный крик, как ножом, обрывает оглушительный стук колес..
…А бель вернулся в кабинет, нервными движениями достал коробку с папиросами, вынул одну, прикурил.
– Уезжать надо отсюда к чертовой матери…
– Куда уезжать? – спросил Вольф.
– Да куда угодно! Хоть к черту на рога! Вон из Европы, вон! Здесь пока крови по ноздри не нахлебаются – спокойствия не будет! Нет, нет, ехать и немедленно!
– Куда?
В кабинет вошел Лева Кобак, присел за маленький столик, платком вытер взмокшее лицо и шумно, с облегчением вздохнул.
– В Америку! Монтевидео! Рио-де-Жанейро! Замечательные города! Богатые! Беспечные! И главное, Вольф, там нет войны! Там карнавалы! Там пальмы! Там вечное солнце! Там тебя на руках будут носить!
– Как у вас все просто, доктор… – покачал головой Вольф.
– А вам видится другое? – Абель подошел к столу, пыхнул дымом. – Посмотрите на себя, Вольф. Вы же старик! Где ваша молодость? Где ваши женщины? Любовь где ваша? Вы за это время в кого-нибудь влюблялись? Вам столько пишут разные прекрасные дамы, а вы что же? Гуляете в одиночестве по Елисейским Полям?
Вольф помолчал. Потом вытащил из кармана визитную карточку, повертел в пальцах и усмехнулся.
– Кстати, Вольф, с этими посетителями я все забыл. Посыльный доставил тебе записку. – Лева Кобак поднялся и подошел к столу, положив на него небольшой конверт.
– Когда он ее доставил? – спросил Вольф, вскрывая конверт.
– Кажется, в двенадцать дня. Извини. – Лева развел руками.
Вольф развернул записку. Неровным стремительным почерком было написано:
«Наверное, это Вы внушили мне на расстоянии написать Вам. В таком случае это не очень порядочно с Вашей стороны – манипулировать несчастной женщиной. И даже жестоко. Я не хотела писать, я сопротивлялась изо всех сил, но вот села и пишу вам. Я хочу вас видеть. Я не могу без Вас. Мне кажется, я умру, если не увижу Вас сегодня в семь вечера в кафе „Черный аист» на Елисейских Полях…»
– Сколько времени? – спросил Вольф, комкая записку и поднимаясь из-за стола.
– Половина седьмого. – Абель достал часы, щелкнул крышкой. – Тебе назначили свидание? – Доктор улыбался во все лицо. – Вперед, малыш, покажи, на что ты способен!
Вольф сунул записку в карман пиджака и, не попрощавшись, почти бегом вылетел из кабинета.
Они встретились в одном из бесчисленных кафе на Елисейских Полях. Молодая женщина подкатила в открытом автомобиле. За рулем сидел шофер в большой клетчатой кепке, темных очках, клетчатых же галифе и высоких, едва ли не до локтя, кожаных крагах. Молодая женщина была в длинном платье с глубоким вырезом на груди и голубом жакете, ее личико скрывала широкополая шляпа с вуалью. Она что-то сказала шоферу, вышла из машины и застучала каблучками по мостовой, направляясь ко входу в кафе.
Прозвенел колокольчик у двери, молодая женщина вошла в маленький зал и сразу увидела Вольфа, сидящего за столиком в дальнем углу. В зале находилось еще с десяток столиков, которые были пусты, за исключением крайнего, у окна. Там сидела пожилая черноволосая женщина. Она курила сигарету, перед ней стоял стакан с абсентом.
У стойки бара на высоких стульях сидели два пожилых господина – перед ними стояли недопитые бокалы с темно-красным вином.
Молодая женщина подошла к Вольфу, присела за стол и решительно заявила:
– Меня зовут Анна Фогт… – Она улыбнулась, обнажив ряд сверкающих белизной зубов. – Остальное вы, я уверена, уже знаете.
– Почему вы так решили? – усмехнулся Вольф.
– Ну как же? Вы же видите человека насквозь… его прошлое… настоящее… и даже будущее. Разве не так? Или вы действительно ловкий иллюзионист? Шарлатан?
– Наверное, ни то и ни другое… Кое-что я о вас уже знаю…
– Замечательно, – коротко рассмеялась Анна. – Я правильно решила – с вами будет ужасно интересно. Так что же вы уже обо мне знаете?
– Вы жена очень богатого человека. Если не ошибаюсь, господин Фогт – крупный промышленник. Сталь и алюминий. Входит в финансовую группу господина Круппа, – медленно и спокойно произнес Вольф, глядя на женщину. – Я не ошибся?
– Потрясающе… – восхищенно прошептала Анна, улыбаясь и качая головой.
– Перестаньте, – вновь усмехнулся Вольф. – Как только вы назвали свою фамилию, я сразу вспомнил все, что читал в газетах о промышленнике Фогте. А пишут о вашем муже много – один из германских богов войны… Баснословное состояние, влияние, власть…
– Это все про мужа… – перебила его Анна. – Мне бы хотелось, чтобы вы сказали про меня… – Она повторила многозначительным шепотом: – Про меня… господин Мессинг…
– Что же вы хотите знать о себе? Разве вам мало того, что вы знаете сами?
– Мало, господин Мессинг, очень мало… Да и кто из людей знает о себе много? Скорей всего, ничего… Еще Сократ сказал: «Я знаю, что ничего не знаю». Ведь правда же? Ну скажите…
– Так ведь Сократ уже сказал, – засмеялся Вольф.
Подошел официант, молодой парень в белой рубашке, вопросительно уставился на Мессинга.
– Божоле, пожалуйста, – сказал Вольф и взглянул на Анну. – Вы именно божоле хотели?
– Именно божоле… – с улыбкой подтвердила Анна. – Потрясающе… вы умеете читать чужие мысли?
– Иногда получается. Эти мысли прочитать нетрудно…
Официант принес на подносе бокал темно-красного вина, поставил его перед Анной и ушел.
– А какие трудно? – тут же спросила Анна. Она буквально атаковала вопросами, улыбалась и смотрела ему прямо в лицо миндалевидными, прозрачно-зелеными глазами, в которых плясали чертики.
Вольф опустил глаза, и Анна тихо рассмеялась:
– Вы похожи на моего старшего сына. Ему всего двенадцать лет, но вы застенчивы, точно как он.
– У вас нет детей, зачем вы говорите неправду? – тихо произнес Вольф.
– Вы правы. Это дети первой жены моего мужа, но я их люблю ничуть не меньше, чем родная мать, – ответила Анна и вдруг перегнулась через стол, спросила участливо:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118