Она увидела своих ангелов в тот момент, когда они шумно вываливались из бара. Три крупных, слегка тяжеловатых молодых парня в диком сочетании черно-золотых одежек “Сэйнтс” ступили на середину улицы как раз в тот момент, когда Дарби подбежала.
— Помогите! — дико и пронзительно закричала она и показала на Коротышку. — Помогите мне! Этот человек преследует меня! Он пытается меня изнасиловать!
Ого, черт возьми! Секс на улицах Нового Орлеана — не такая уж и необычная вещь, но черт бы их побрал, если кто-нибудь обесчестит эту девчонку.
— Пожалуйста, помогите мне! — жалобно кричала она. Внезапно улица притихла. Все, включая Коротышку, застыли на месте. Он сделал шаг, затем другой и бросился вперед. Трое “Сэйнтс” шагнули к нему, согнув в локтях руки и сверкая глазами. Все произошло за несколько секунд. Коротышка использовал сразу обе руки: правой в горло первого и сноровистый удар в челюсть второго. Они взвизгнули и упали ничком. Номер три не собирался бежать. Два его приятеля были биты, и это его расстроило. Коротышка разделался бы с ним в два счета, но номер один свалился Коротышке на правую ногу и его отбросило назад. Пока он выдергивал ногу, мистер Свиная Отбивная из Тибодо, Луизиана, номер три, ударил его ногой в промежность, и Коротышка ушел в историю. Когда Дарби нырнула обратно в толпу, она слышала, как он кричит от боли.
Пока он падал, мистер Отбивная ударил его ногой под ребра. Номер два, с кровью, залившей все лицо и с дико выпученными глазами, кинулся на Коротышку, и бойня началась. Он скрючился, обхватив руками свои сильно поврежденные органы, а они безжалостно били его ногами и поливали ругательствами, пока кто-то не крикнул: “Копы!”, и это спасло ему жизнь. Мистер Свиная Отбивная и номер два помогли номеру один встать на ноги, и “Сэйнтс” скрылись из виду, спускаясь в погребок. Коротышке удалось подняться, и он поковылял прочь, как собака, сбитая трейлером и еще живая, но которая неминуемо подохнет дома.
Она спряталась в темном углу пивного бара на Дека-тур и пила кофе, а потом пиво, кофе, а потом пиво. У нее дрожали руки и выворачивало желудок. Очень вкусно пахло, но она не могла есть. За три часа она выпила три пива, а затем заказала тарелку вареных креветок и переключилась на простую родниковую воду.
Алкоголь подействовал на нее успокаивающе, а креветки хорошо улеглись в желудке. Здесь она в безопасности, подумалось ей, так почему бы не посмотреть игру и не остаться здесь, возможно, до закрытия.
К началу игры паб был набит до отказа. Они наблюдали за игрой по большому телевизору, укрепленному над стойкой бара, пили и пьянели при этом. Теперь она была болельщиком “Сэйнтс”. Она надеялась, что с тремя ее приятелями все обошлось и что они наслаждались игрой. Толпа орала и проклинала “Редскинз”.
Дарби оставалась в своем маленьком уголке еще долго после того, как игра закончилась, а затем скользнула в темноту.
* * *
В определенной точке четвертого квартала, после того, как “Сэйнтс” продули с четырьмя полевыми голами, Эдвин Снеллер повесил трубку и выключил телевизор. Он закинул ногу за ногу, затем повернулся к телефону и набрал номер Хамела, который жил через стенку.
— Послушай мой английский, — сказал наемный убийца. — Скажи, если заметишь акцент.
— Хорошо. Она здесь, — сказал Снеллер. — Один из наших людей видел ее сегодня утром на Джексон-сквер. Он шел за ней три квартала, а затем потерял ее.
— Как он ее потерял?
— Это не имеет значения, не так ли? Она ушла, но находится здесь. У нее сейчас очень короткие волосы, почти белые.
— Белые?
Снеллер ненавидел повторять одно и то же, особенно этому ублюдку-азиату.
— Он сказал, что она не блондинка, но с белыми волосами, и что на ней были армейские зеленые брюки и коричневая ветровка. Каким-то образом она его узнала и улизнула.
— Как она могла его узнать? Она видела его раньше?
Идиотские вопросы. Трудно было поверить, что его считали суперменом.
— Я не могу на это ответить.
— Как мой английский?
— Отлично. Под твоей дверью лежит маленькая карточка. Нужно, чтобы ты на нее посмотрел.
Хамел положил трубку на подушку и подошел к двери. Затем спросил:
— Кто это такой?
— Его зовут Верхик. Датчанин по происхождению, но американец. Работает на ФБР в Вашингтоне. Очевидно, они с Каллаханом были друзьями. Они вместе окончили юридический колледж в Джорджтауне, а на вчерашних похоронах ему доверили стоять у гроба. Прошлой ночью он сшивался в баре недалеко от кампуса и спрашивал о девчонке. Через два часа один из наших людей, работая под агента ФБР, был в этом же самом баре и разговаривал с барменом, который оказался студентом юридического колледжа. Студент знал ее. Они посмотрели футбол, немного поговорили, а затем мальчишка показал эту карточку. Посмотри на обороте. Он остановился в номере 1909, в “Хилтоне”.
— Это в пяти минутах ходьбы. — Карты были разложены на кровати.
— Да. Мы несколько раз позвонили в Вашингтон. Он не агент, а только юрист. Он знал Каллахана, и, может быть, он знал девчонку. Совершенно очевидно, что он пытается ее найти.
— Она бы стала с ним говорить, не так ли?
— Вероятно.
— Как мой английский?
— Отлично.
Хамел подождал час и вышел из отеля. В пиджаке и галстуке он выглядел как обычный прохожий, прогуливающийся в сумерках по Каналу по направлению к реке. Он нес большую спортивную сумку, курил сигарету и спустя пять минут вошел в холл “Хилтона”. Он прошел сквозь толпу болельщиков, возвращающихся с игры с “Доум”. Лифт остановился на двадцатом этаже, и он спустился на один пролет вниз.
На стук в дверь из номера 1909 никто не отвечал. Если бы открылась дверь, запертая на цепочку, то он извинился бы и объяснил, что ошибся номером. Если бы дверь открылась без цепочки и появилось лицо, то он резко ударил бы ногой и вошел внутрь. Но она не открылась.
Его новый приятель Верхик, должно быть, сидел где-нибудь в баре, раздавая карточки и умоляя детей поговорить с ним о Дарби Шоу. Идиот.
Он еще раз постучал, и, не дождавшись ответа, просунул пятнадцатисантиметровую пластиковую линейку между дверью и рамой и работал ею до тех пор, пока не щелкнул язычок. Замки не представляли для Хамела никаких проблем. Он мог открыть без ключа запертый автомобиль и завести двигатель меньше чем за тридцать секунд.
Войдя внутрь, он запер за собой дверь и положил сумку на кровать. Достал из кармана перчатки и, как хирург, плотно натянул их на руки. На стол положил пистолет 22-го калибра и глушитель.
С телефоном он справился быстро. Он включил магнитофон в разъем под кроватью, где он неделями мог бы находиться, никем не замеченный. Затем позвонил в автоответчик погоды, чтобы проверить магнитофон. Отлично.
Его новый приятель Верхик был неряхой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
— Помогите! — дико и пронзительно закричала она и показала на Коротышку. — Помогите мне! Этот человек преследует меня! Он пытается меня изнасиловать!
Ого, черт возьми! Секс на улицах Нового Орлеана — не такая уж и необычная вещь, но черт бы их побрал, если кто-нибудь обесчестит эту девчонку.
— Пожалуйста, помогите мне! — жалобно кричала она. Внезапно улица притихла. Все, включая Коротышку, застыли на месте. Он сделал шаг, затем другой и бросился вперед. Трое “Сэйнтс” шагнули к нему, согнув в локтях руки и сверкая глазами. Все произошло за несколько секунд. Коротышка использовал сразу обе руки: правой в горло первого и сноровистый удар в челюсть второго. Они взвизгнули и упали ничком. Номер три не собирался бежать. Два его приятеля были биты, и это его расстроило. Коротышка разделался бы с ним в два счета, но номер один свалился Коротышке на правую ногу и его отбросило назад. Пока он выдергивал ногу, мистер Свиная Отбивная из Тибодо, Луизиана, номер три, ударил его ногой в промежность, и Коротышка ушел в историю. Когда Дарби нырнула обратно в толпу, она слышала, как он кричит от боли.
Пока он падал, мистер Отбивная ударил его ногой под ребра. Номер два, с кровью, залившей все лицо и с дико выпученными глазами, кинулся на Коротышку, и бойня началась. Он скрючился, обхватив руками свои сильно поврежденные органы, а они безжалостно били его ногами и поливали ругательствами, пока кто-то не крикнул: “Копы!”, и это спасло ему жизнь. Мистер Свиная Отбивная и номер два помогли номеру один встать на ноги, и “Сэйнтс” скрылись из виду, спускаясь в погребок. Коротышке удалось подняться, и он поковылял прочь, как собака, сбитая трейлером и еще живая, но которая неминуемо подохнет дома.
Она спряталась в темном углу пивного бара на Дека-тур и пила кофе, а потом пиво, кофе, а потом пиво. У нее дрожали руки и выворачивало желудок. Очень вкусно пахло, но она не могла есть. За три часа она выпила три пива, а затем заказала тарелку вареных креветок и переключилась на простую родниковую воду.
Алкоголь подействовал на нее успокаивающе, а креветки хорошо улеглись в желудке. Здесь она в безопасности, подумалось ей, так почему бы не посмотреть игру и не остаться здесь, возможно, до закрытия.
К началу игры паб был набит до отказа. Они наблюдали за игрой по большому телевизору, укрепленному над стойкой бара, пили и пьянели при этом. Теперь она была болельщиком “Сэйнтс”. Она надеялась, что с тремя ее приятелями все обошлось и что они наслаждались игрой. Толпа орала и проклинала “Редскинз”.
Дарби оставалась в своем маленьком уголке еще долго после того, как игра закончилась, а затем скользнула в темноту.
* * *
В определенной точке четвертого квартала, после того, как “Сэйнтс” продули с четырьмя полевыми голами, Эдвин Снеллер повесил трубку и выключил телевизор. Он закинул ногу за ногу, затем повернулся к телефону и набрал номер Хамела, который жил через стенку.
— Послушай мой английский, — сказал наемный убийца. — Скажи, если заметишь акцент.
— Хорошо. Она здесь, — сказал Снеллер. — Один из наших людей видел ее сегодня утром на Джексон-сквер. Он шел за ней три квартала, а затем потерял ее.
— Как он ее потерял?
— Это не имеет значения, не так ли? Она ушла, но находится здесь. У нее сейчас очень короткие волосы, почти белые.
— Белые?
Снеллер ненавидел повторять одно и то же, особенно этому ублюдку-азиату.
— Он сказал, что она не блондинка, но с белыми волосами, и что на ней были армейские зеленые брюки и коричневая ветровка. Каким-то образом она его узнала и улизнула.
— Как она могла его узнать? Она видела его раньше?
Идиотские вопросы. Трудно было поверить, что его считали суперменом.
— Я не могу на это ответить.
— Как мой английский?
— Отлично. Под твоей дверью лежит маленькая карточка. Нужно, чтобы ты на нее посмотрел.
Хамел положил трубку на подушку и подошел к двери. Затем спросил:
— Кто это такой?
— Его зовут Верхик. Датчанин по происхождению, но американец. Работает на ФБР в Вашингтоне. Очевидно, они с Каллаханом были друзьями. Они вместе окончили юридический колледж в Джорджтауне, а на вчерашних похоронах ему доверили стоять у гроба. Прошлой ночью он сшивался в баре недалеко от кампуса и спрашивал о девчонке. Через два часа один из наших людей, работая под агента ФБР, был в этом же самом баре и разговаривал с барменом, который оказался студентом юридического колледжа. Студент знал ее. Они посмотрели футбол, немного поговорили, а затем мальчишка показал эту карточку. Посмотри на обороте. Он остановился в номере 1909, в “Хилтоне”.
— Это в пяти минутах ходьбы. — Карты были разложены на кровати.
— Да. Мы несколько раз позвонили в Вашингтон. Он не агент, а только юрист. Он знал Каллахана, и, может быть, он знал девчонку. Совершенно очевидно, что он пытается ее найти.
— Она бы стала с ним говорить, не так ли?
— Вероятно.
— Как мой английский?
— Отлично.
Хамел подождал час и вышел из отеля. В пиджаке и галстуке он выглядел как обычный прохожий, прогуливающийся в сумерках по Каналу по направлению к реке. Он нес большую спортивную сумку, курил сигарету и спустя пять минут вошел в холл “Хилтона”. Он прошел сквозь толпу болельщиков, возвращающихся с игры с “Доум”. Лифт остановился на двадцатом этаже, и он спустился на один пролет вниз.
На стук в дверь из номера 1909 никто не отвечал. Если бы открылась дверь, запертая на цепочку, то он извинился бы и объяснил, что ошибся номером. Если бы дверь открылась без цепочки и появилось лицо, то он резко ударил бы ногой и вошел внутрь. Но она не открылась.
Его новый приятель Верхик, должно быть, сидел где-нибудь в баре, раздавая карточки и умоляя детей поговорить с ним о Дарби Шоу. Идиот.
Он еще раз постучал, и, не дождавшись ответа, просунул пятнадцатисантиметровую пластиковую линейку между дверью и рамой и работал ею до тех пор, пока не щелкнул язычок. Замки не представляли для Хамела никаких проблем. Он мог открыть без ключа запертый автомобиль и завести двигатель меньше чем за тридцать секунд.
Войдя внутрь, он запер за собой дверь и положил сумку на кровать. Достал из кармана перчатки и, как хирург, плотно натянул их на руки. На стол положил пистолет 22-го калибра и глушитель.
С телефоном он справился быстро. Он включил магнитофон в разъем под кроватью, где он неделями мог бы находиться, никем не замеченный. Затем позвонил в автоответчик погоды, чтобы проверить магнитофон. Отлично.
Его новый приятель Верхик был неряхой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103