е. выбор в пользу республиканцев.
— Они должны быть поддержаны в первую очередь.
— Мы не будем признавать Конституцию через десять лет. Это печально.
— Вот почему их убили, Томас. Кто-то или какая-то группа хочет иметь другой суд, с абсолютным преобладанием консерваторов. Выборы в будущем году. Розенбергу исполняется или исполнился девяносто один год. Мэннингу восемьдесят четыре. Янту восемьдесят с небольшим. Они все скоро умрут или же проживут еще лет десять. Демократ может быть избран Президентом. Почему не воспользоваться шансом? Убить их сейчас, за год до выборов. Это имеет смысл, если у кого-то были такие намерения.
— Но почему Дженсен?
— Он был препятствием. И, очевидно, легкой целью.
— Да, но он в основном человек умеренных взглядов с периодическим уклоном влево. И он был назначен республиканцем.
— Ты хочешь “Кровавую Мэри”?
— Неплохая мысль. Минутку. Я пытаюсь поразмышлять над этим.
Дарби полулежала на кровати, пила кофе маленькими глотками и смотрела, как солнце начинает освещать балкон.
— Подумай над этим, Томас. Время выбрано отлично. Перевыборы, назначения, политика и все прочее. Но не забудь и ожесточенность, и радикалов, фанатиков, прожигающих жизнь и ненавидящих гомосексуалистов, арийцев и нацистов, подумай обо всех группах, способных на убийство, и обо всех угрозах в адрес суда, и тогда будет понятно, что наступил самый лучший момент для неизвестной неприметной группы покончить с ними. Это ужасно, но время самое подходящее.
— И кого ты считаешь такой группой?
— Кто знает!
— “Подпольную армию”?
— Они не так уж и незаметны. Они убили судью Фернандеса в Техасе.
— Не используют ли они бомбы?
— Да, специальные. С пластмассовыми взрывателями.
— Вычеркни их.
— Я никого не исключаю сейчас. — Дарби встала и запахнула халат. — Пойдем. Я подкреплю твои силы “Кровавой Мэри”.
— Только если выпьешь со мной.
— Томас, ты профессор. Ты можешь отменить занятия, если хочешь. Я студентка и...
— Я улавливаю связь.
— Я не могу больше пропускать занятия.
— Я завалю тебя на конституционном праве, если ты не пропустишь занятия и не выпьешь со мной. Я получил книгу с мнениями Розенберга. Давай прочитаем их, потягивая “Кровавую Мэри”, потом вино, потом что-нибудь еще. Я уже пропустил немного.
— В девять у меня занятия по федеральной процедуре, и я не могу пропустить их.
— Я собираюсь позвонить декану и попросить об отмене всех занятий. Тогда ты выпьешь со мной?
— Нет. Пойдем, Томас.
Он последовал за ней вниз по лестнице на кухню, чтобы выпить кофе и ликера.
Глава 6
Не убирая трубку с плеча, Флетчер Коул нажал другую кнопку телефонного аппарата, стоящего на столе в Овальном кабинете. Лампочки трех линий мигали, поддерживая связь. Он медленно шагал взад-вперед перед столом и слушал, одновременно просматривая двухстраничный доклад Хортона из суда. Он совершенно не обращал внимания на Президента, который припадал к земле перед окнами, хватая руками в перчатках короткую клюшку для игры в гольф, сначала яростно глядя на желтый мячик, затем медленно направляясь по голубому ковру к желтой лунке в десяти футах от него. Коул прорычал что-то в трубку. Его слова были не слышны Президенту, который слегка ударил по мячу и теперь смотрел, как тот катится прямо в лунку. Щелчок — и мяч откатился на три фута в сторону. Президент в носках прошагал к следующему мячу и вздохнул, наклонившись над ним. Этот был оранжевого цвета. Он просто ударил по нему, и тот вкатился прямо в лунку. Восемь в ряду. Двадцать семь из тридцати.
— Это был шеф Раньян, — сказал Коул, опуская трубку. — Он совершенно расстроен. Хотел встретиться с вами сегодня днем.
— Попроси его записаться на прием.
— Я сказал, чтобы он был здесь завтра в десять утра. В десять тридцать у вас заседание кабинета, а в одиннадцать тридцать приходят из службы национальной безопасности.
Не глядя. Президент схватил клюшку и стал присматриваться к следующему мячу.
— Я не могу ждать. Как насчет списка избирателей?
Он тщательно прицелился и зашагал за мячом.
— Я только что разговаривал с Нельсоном. Он звонил в два, в начале обеда. Компьютер сейчас переваривает все, но он считает, что рейтинг одобрения будет где-то пятьдесят два — пятьдесят три.
Игрок в гольф бросил мимолетный взгляд и улыбнулся. Затем снова вернулся к игре.
— Какой результат на прошлой неделе?
— Сорок четыре. Благодаря джемперу без галстука. Точно так, как я и предполагал.
— Я думал, сорок пять, — произнес Президент, толкая желтый мячик и наблюдая, как тот вкатывается прямо в лунку.
— Вы правы. Сорок пять.
— Это наивысший результат за ...
— Одиннадцать месяцев. Мы не переваливали за пятьдесят со времени “Полета 402” в ноябре прошлого года. Это отличный критический момент, шеф. Народ в шоке, хотя многие счастливы, что Розенберга убрали. А вы человек серединки. Просто великолепно.
Коул нажал на мигающую кнопку, снял трубку и, не произнеся ни слова, опустил ее. Поправил галстук и застегнул пиджак на все пуговицы.
— Уже пятьдесят четыре, шеф. Войлс и Гмински ожидают.
Президент ударил по мячу и проследил за его движением. Тот ушел на дюйм вправо, и он скривился.
— Пусть подождут. Назначим пресс-конференцию на девять утра на завтра. Я возьму с собой Войлса, но заставлю его помалкивать. Пусть стоит рядом со мной. Я сообщу некоторые дополнительные подробности и отвечу на несколько вопросов. Резонанс будет большим, вы так не считаете?
— Конечно. Хорошая идея. Я дам пресс-конференции старт.
Президент снял перчатки и швырнул их в угол.
— Впустите их.
Аккуратно прислонив клюшку к стене, он надел мягкие кожаные туфли типа мокасин фирмы “Бэлли”. Как обычно, он шесть раз переодевался да завтрака, и сейчас на нем был узкий двубортный пиджак из шотландской ткани с красным в синий горошек галстуком. Одежда делового человека. Куртка висела на крючке у двери. Он сел за стол и бросил сердитый взгляд на какие-то бумаги. Кивнул вошедшим Войлсу и Гмински, но не встал и даже не подал руки. Они сели наискось от стола, а Коул занял свое обычное место, стоя подобно часовому, который не может дождаться команды: “Открыть огонь!” Президент ущипнул себя за переносицу, как будто напряжение дня вызвало мигрень.
— Ужасно длинный день, господин Президент, — Боб Гмински произнес эту фразу в надежде растопить лед. Войлс смотрел в окно.
Коул кивнул, а Президент произнес:
— Да, Боб. Очень длинный день. А еще сегодня на обед приглашена группа эфиопов, так что будем кратки. Начнем с вас. Боб. Кто убил их?
— Не знаю, господин Президент. Но, уверяю вас, мы не имеем ничего общего с этим.
— Вы обещаете мне. Боб? — Он почти умолял.
Гмински поднял правую руку ладонью к столу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
— Они должны быть поддержаны в первую очередь.
— Мы не будем признавать Конституцию через десять лет. Это печально.
— Вот почему их убили, Томас. Кто-то или какая-то группа хочет иметь другой суд, с абсолютным преобладанием консерваторов. Выборы в будущем году. Розенбергу исполняется или исполнился девяносто один год. Мэннингу восемьдесят четыре. Янту восемьдесят с небольшим. Они все скоро умрут или же проживут еще лет десять. Демократ может быть избран Президентом. Почему не воспользоваться шансом? Убить их сейчас, за год до выборов. Это имеет смысл, если у кого-то были такие намерения.
— Но почему Дженсен?
— Он был препятствием. И, очевидно, легкой целью.
— Да, но он в основном человек умеренных взглядов с периодическим уклоном влево. И он был назначен республиканцем.
— Ты хочешь “Кровавую Мэри”?
— Неплохая мысль. Минутку. Я пытаюсь поразмышлять над этим.
Дарби полулежала на кровати, пила кофе маленькими глотками и смотрела, как солнце начинает освещать балкон.
— Подумай над этим, Томас. Время выбрано отлично. Перевыборы, назначения, политика и все прочее. Но не забудь и ожесточенность, и радикалов, фанатиков, прожигающих жизнь и ненавидящих гомосексуалистов, арийцев и нацистов, подумай обо всех группах, способных на убийство, и обо всех угрозах в адрес суда, и тогда будет понятно, что наступил самый лучший момент для неизвестной неприметной группы покончить с ними. Это ужасно, но время самое подходящее.
— И кого ты считаешь такой группой?
— Кто знает!
— “Подпольную армию”?
— Они не так уж и незаметны. Они убили судью Фернандеса в Техасе.
— Не используют ли они бомбы?
— Да, специальные. С пластмассовыми взрывателями.
— Вычеркни их.
— Я никого не исключаю сейчас. — Дарби встала и запахнула халат. — Пойдем. Я подкреплю твои силы “Кровавой Мэри”.
— Только если выпьешь со мной.
— Томас, ты профессор. Ты можешь отменить занятия, если хочешь. Я студентка и...
— Я улавливаю связь.
— Я не могу больше пропускать занятия.
— Я завалю тебя на конституционном праве, если ты не пропустишь занятия и не выпьешь со мной. Я получил книгу с мнениями Розенберга. Давай прочитаем их, потягивая “Кровавую Мэри”, потом вино, потом что-нибудь еще. Я уже пропустил немного.
— В девять у меня занятия по федеральной процедуре, и я не могу пропустить их.
— Я собираюсь позвонить декану и попросить об отмене всех занятий. Тогда ты выпьешь со мной?
— Нет. Пойдем, Томас.
Он последовал за ней вниз по лестнице на кухню, чтобы выпить кофе и ликера.
Глава 6
Не убирая трубку с плеча, Флетчер Коул нажал другую кнопку телефонного аппарата, стоящего на столе в Овальном кабинете. Лампочки трех линий мигали, поддерживая связь. Он медленно шагал взад-вперед перед столом и слушал, одновременно просматривая двухстраничный доклад Хортона из суда. Он совершенно не обращал внимания на Президента, который припадал к земле перед окнами, хватая руками в перчатках короткую клюшку для игры в гольф, сначала яростно глядя на желтый мячик, затем медленно направляясь по голубому ковру к желтой лунке в десяти футах от него. Коул прорычал что-то в трубку. Его слова были не слышны Президенту, который слегка ударил по мячу и теперь смотрел, как тот катится прямо в лунку. Щелчок — и мяч откатился на три фута в сторону. Президент в носках прошагал к следующему мячу и вздохнул, наклонившись над ним. Этот был оранжевого цвета. Он просто ударил по нему, и тот вкатился прямо в лунку. Восемь в ряду. Двадцать семь из тридцати.
— Это был шеф Раньян, — сказал Коул, опуская трубку. — Он совершенно расстроен. Хотел встретиться с вами сегодня днем.
— Попроси его записаться на прием.
— Я сказал, чтобы он был здесь завтра в десять утра. В десять тридцать у вас заседание кабинета, а в одиннадцать тридцать приходят из службы национальной безопасности.
Не глядя. Президент схватил клюшку и стал присматриваться к следующему мячу.
— Я не могу ждать. Как насчет списка избирателей?
Он тщательно прицелился и зашагал за мячом.
— Я только что разговаривал с Нельсоном. Он звонил в два, в начале обеда. Компьютер сейчас переваривает все, но он считает, что рейтинг одобрения будет где-то пятьдесят два — пятьдесят три.
Игрок в гольф бросил мимолетный взгляд и улыбнулся. Затем снова вернулся к игре.
— Какой результат на прошлой неделе?
— Сорок четыре. Благодаря джемперу без галстука. Точно так, как я и предполагал.
— Я думал, сорок пять, — произнес Президент, толкая желтый мячик и наблюдая, как тот вкатывается прямо в лунку.
— Вы правы. Сорок пять.
— Это наивысший результат за ...
— Одиннадцать месяцев. Мы не переваливали за пятьдесят со времени “Полета 402” в ноябре прошлого года. Это отличный критический момент, шеф. Народ в шоке, хотя многие счастливы, что Розенберга убрали. А вы человек серединки. Просто великолепно.
Коул нажал на мигающую кнопку, снял трубку и, не произнеся ни слова, опустил ее. Поправил галстук и застегнул пиджак на все пуговицы.
— Уже пятьдесят четыре, шеф. Войлс и Гмински ожидают.
Президент ударил по мячу и проследил за его движением. Тот ушел на дюйм вправо, и он скривился.
— Пусть подождут. Назначим пресс-конференцию на девять утра на завтра. Я возьму с собой Войлса, но заставлю его помалкивать. Пусть стоит рядом со мной. Я сообщу некоторые дополнительные подробности и отвечу на несколько вопросов. Резонанс будет большим, вы так не считаете?
— Конечно. Хорошая идея. Я дам пресс-конференции старт.
Президент снял перчатки и швырнул их в угол.
— Впустите их.
Аккуратно прислонив клюшку к стене, он надел мягкие кожаные туфли типа мокасин фирмы “Бэлли”. Как обычно, он шесть раз переодевался да завтрака, и сейчас на нем был узкий двубортный пиджак из шотландской ткани с красным в синий горошек галстуком. Одежда делового человека. Куртка висела на крючке у двери. Он сел за стол и бросил сердитый взгляд на какие-то бумаги. Кивнул вошедшим Войлсу и Гмински, но не встал и даже не подал руки. Они сели наискось от стола, а Коул занял свое обычное место, стоя подобно часовому, который не может дождаться команды: “Открыть огонь!” Президент ущипнул себя за переносицу, как будто напряжение дня вызвало мигрень.
— Ужасно длинный день, господин Президент, — Боб Гмински произнес эту фразу в надежде растопить лед. Войлс смотрел в окно.
Коул кивнул, а Президент произнес:
— Да, Боб. Очень длинный день. А еще сегодня на обед приглашена группа эфиопов, так что будем кратки. Начнем с вас. Боб. Кто убил их?
— Не знаю, господин Президент. Но, уверяю вас, мы не имеем ничего общего с этим.
— Вы обещаете мне. Боб? — Он почти умолял.
Гмински поднял правую руку ладонью к столу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103