Это дело просто шутка, но оно запросто может стать мне поперек дороги.
Дентон жестко посмотрел на него. Безжалостно и непреклонно.
Президент снова поерзал на кресле.
— А как с этим делом Хамела? Похоже, что неплохо, а?
— Возможно.
— Да. Раз уж мы разговариваем цифрами, то скажи мне, сколько человек выделено на дело Хамела?
— Пятнадцать, — сказал Войлс и чуть не рассмеялся.
У Президента отвисла челюсть. Самый горячий подозреваемый в игре получает пятнадцать, а эта чертова штука с пеликанами — четырнадцать.
Коул улыбнулся и покачал головой. Войлс был пойман на своей собственной лжи. Внизу страницы четыре отчета за среду Эрик Ист и К. О. Льюис привели цифру тридцать, а не пятнадцать. “Успокойся, шеф, — шептал Коул экрану. — Он с тобой играет”.
Президент в самом деле успокоился:
— Слава богу, Дентон. Почему только пятнадцать? Я думал, это отличный шанс.
— Вероятно, даже более того. Я веду это расследование, мистер Президент.
— Я знаю. Ты хорошо делаешь свою работу. Я не суюсь не в свое дело. Я хочу только, чтобы ты не тратил понапрасну свое время. Вот и все. Когда я читал дело о пеликанах, меня почти что рвало. Если пресса узнает о нем и начнет его раскапывать, меня разопнут.
— Следовательно, вы просите, чтобы я его замял?
Президент наклонился вперед и свирепо уставился на Войлса:
— Я не прошу, Дентон. Я говорю тебе оставить его. Игнорировать его пару недель. Потратить свое время на что-нибудь другое. Если еще что-нибудь разразится, тогда взгляни на него еще разок. Я ведь здесь пока еще босс, помни об этом.
Войлс смягчился и выдавил крохотную улыбку:
— Я пойду с вами на сделку. Этот ваш наемный убийца, Коул, заложил меня прессе. Он сильно подставил меня с охраной, которую мы обеспечивали для Розенберга и Дженсена.
Президент мрачно и торжественно кивнул головой.
— Вы уберете с моей дороги этого быка, сделаете так, чтобы он и близко не подходил, а я забуду об истории с пеликанами.
— Я не иду на сделки, — отмахнулся Президент.
Войлс презрительно усмехнулся. Он не терял самообладания:
— Хорошо. Завтра я пошлю в Новый Орлеан пятьдесят агентов. И пятьдесят — послезавтра. Мы будем размахивать жетонами по всему городу и делать все, что только возможно, чтобы привлечь внимание.
Президент вскочил на ноги и подошел к окнам, выходящим на Роуз Гарден. Войлс сидел неподвижно и ждал.
— Хорошо, хорошо. Договорились, Я буду контролировать Флетчера Коула, — пробурчал Президент. Войлс встал и медленно подошел к столу:
— Я ему не доверяю, и, если я хоть раз почую его во время этого расследования, договор расторгается и мы начинаем расследование дела о пеликанах полным ходом.
Президент поднял руки и тепло улыбнулся:
— Договорились.
Войлс улыбался, и Президент улыбался, и в маленькой комнатушке около кабинета Флетчер Коул улыбался, глядя на экран. “Наемный убийца, бык”. Он это обожал. Это были слова, которые создали легенды.
Он выключил мониторы и запер за собой дверь. Они будут говорить еще минут десять о второстепенных деталях, а он послушает их у себя в офисе, где у него был звук, но не было экрана. У него была напряженная встреча в девять. Затем увольнение в десять. И ему еще надо было кое-что напечатать на машинке. Большинство бумаг он просто надиктовывал и отдавал ленту секретарю. Но иногда Коул считал необходимым обращаться к помощи анонимных меморандумов. Они широко циркулировали по Западному крылу, всегда были чрезвычайно полемичными и обычно попадали в прессу. Поскольку они появлялись из ниоткуда, их можно было найти лежащими почти на каждом письменном столе. За анонимные меморандумы, сошедшие с его пишущей машинки, он уволил множество людей.
Мемо состояло из четырех абзацев и обобщало все, что было ему известно о Хамеле и его последнем отлете из Вашингтона. Были смутные намеки на связи с ливанцами и палестинцами. Коулу оно чрезвычайно понравилось. Как быстро оно попадет в “Пост” или “Таймс”? Он сам с собой заключил маленькое пари, какая газета доберется до него первой.
* * *
Директор находился в Белом доме, должен был оттуда лететь в Нью-Йорк и возвратиться завтра. Гэвин расположился около офиса К. О. Льюиса и ждал, пока появится маленькое окно. Льюис находился на месте.
Льюис был раздражен, но, как всегда, оставался джентльменом:
— Ты выглядишь напуганным.
— Я потерял моего лучшего друга. Льюис ждал, что последует дальше.
— Его звали Томас Каллахан. Это тот самый парень из Тьюлана, который принес мне дело о пеликанах, оно разошлось, затем было послано в Белый дом и бог знает куда еще, а теперь он мертв. Разорван на кусочки бомбой в автомобиле прошлым вечером в Новом Орлеане. Он убит, К. О.
— Мне очень жаль.
— Дело не в том, что тебе жаль. Совершенно очевидно, что бомба была предназначена Каллахану и той студентке, которая написала это дело, Дарби Шоу.
— Я видел ее имя на деле.
— Правильно. У них было свидание и предполагалось, что в машине они будут вместе. Но ей удалось уцелеть. Она позвонила мне сегодня в пять утра. Она напугана до смерти.
Льюис слушал, но уже отделывался от этого:
— Ты не можешь точно утверждать, что это была бомба.
— Она сказала, что это была бомба. Совершенно точно. Трах, и все полетело к чертям. Нет сомнений в том, что он мертв.
— И ты думаешь, что существует связь между его смертью и этим делом?
Гэвин — адвокат, у него нет опыта в расследовании дел, и он не хотел выглядеть легковерным:
— Возможно. Я думаю, да. А ты разве нет?
— Это не имеет значения, Гэвин. Я только что говорил по телефону с директором. Пеликан вычеркнут из нашего списка. Я не уверен, появится ли он когда-либо в нем снова, но сейчас мы на него времени не тратим.
— Но мой друг был убит автомобильной бомбой.
— Я сожалею. Я думаю, что местные власти проводят расследование.
— Послушай меня, К. О. Я прошу об одолжении.
— Послушай меня, Гэвин. Я не делаю никаких одолжений. Мы уже достаточно подразнили гусей, и, если директор говорит остановиться, мы останавливаемся. Ты можешь с ним поговорить. Но я бы не советовал этого делать.
— Может быть, я подхожу не с той стороны. Я думал, ты меня выслушаешь и, по крайней мере, будешь заинтересован.
Льюис обошел стол:
— Гэвин, ты плохо выглядишь. Отдохни денек.
— Нет. Я пойду в офис, подожду час и снова вернусь сюда. Мы можем еще раз попытаться через час?
— Нет. Войлс высказался по этому поводу совершенно определенно.
— И девушка тоже, К. О. Он был убит, и она прячется где-то в Новом Орлеане, пугаясь собственной тени, взывая к нам о помощи, а мы слишком заняты.
— Я очень сожалею.
— Нет, ты не сожалеешь. Это моя вина. Мне не следовало выбрасывать в мусор это проклятое дело.
— Оно послужило благородным целям, Гэвин. — Льюис положил руку ему на плечо, чтобы показать, что его время истекло и с него достаточно этой чуши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Дентон жестко посмотрел на него. Безжалостно и непреклонно.
Президент снова поерзал на кресле.
— А как с этим делом Хамела? Похоже, что неплохо, а?
— Возможно.
— Да. Раз уж мы разговариваем цифрами, то скажи мне, сколько человек выделено на дело Хамела?
— Пятнадцать, — сказал Войлс и чуть не рассмеялся.
У Президента отвисла челюсть. Самый горячий подозреваемый в игре получает пятнадцать, а эта чертова штука с пеликанами — четырнадцать.
Коул улыбнулся и покачал головой. Войлс был пойман на своей собственной лжи. Внизу страницы четыре отчета за среду Эрик Ист и К. О. Льюис привели цифру тридцать, а не пятнадцать. “Успокойся, шеф, — шептал Коул экрану. — Он с тобой играет”.
Президент в самом деле успокоился:
— Слава богу, Дентон. Почему только пятнадцать? Я думал, это отличный шанс.
— Вероятно, даже более того. Я веду это расследование, мистер Президент.
— Я знаю. Ты хорошо делаешь свою работу. Я не суюсь не в свое дело. Я хочу только, чтобы ты не тратил понапрасну свое время. Вот и все. Когда я читал дело о пеликанах, меня почти что рвало. Если пресса узнает о нем и начнет его раскапывать, меня разопнут.
— Следовательно, вы просите, чтобы я его замял?
Президент наклонился вперед и свирепо уставился на Войлса:
— Я не прошу, Дентон. Я говорю тебе оставить его. Игнорировать его пару недель. Потратить свое время на что-нибудь другое. Если еще что-нибудь разразится, тогда взгляни на него еще разок. Я ведь здесь пока еще босс, помни об этом.
Войлс смягчился и выдавил крохотную улыбку:
— Я пойду с вами на сделку. Этот ваш наемный убийца, Коул, заложил меня прессе. Он сильно подставил меня с охраной, которую мы обеспечивали для Розенберга и Дженсена.
Президент мрачно и торжественно кивнул головой.
— Вы уберете с моей дороги этого быка, сделаете так, чтобы он и близко не подходил, а я забуду об истории с пеликанами.
— Я не иду на сделки, — отмахнулся Президент.
Войлс презрительно усмехнулся. Он не терял самообладания:
— Хорошо. Завтра я пошлю в Новый Орлеан пятьдесят агентов. И пятьдесят — послезавтра. Мы будем размахивать жетонами по всему городу и делать все, что только возможно, чтобы привлечь внимание.
Президент вскочил на ноги и подошел к окнам, выходящим на Роуз Гарден. Войлс сидел неподвижно и ждал.
— Хорошо, хорошо. Договорились, Я буду контролировать Флетчера Коула, — пробурчал Президент. Войлс встал и медленно подошел к столу:
— Я ему не доверяю, и, если я хоть раз почую его во время этого расследования, договор расторгается и мы начинаем расследование дела о пеликанах полным ходом.
Президент поднял руки и тепло улыбнулся:
— Договорились.
Войлс улыбался, и Президент улыбался, и в маленькой комнатушке около кабинета Флетчер Коул улыбался, глядя на экран. “Наемный убийца, бык”. Он это обожал. Это были слова, которые создали легенды.
Он выключил мониторы и запер за собой дверь. Они будут говорить еще минут десять о второстепенных деталях, а он послушает их у себя в офисе, где у него был звук, но не было экрана. У него была напряженная встреча в девять. Затем увольнение в десять. И ему еще надо было кое-что напечатать на машинке. Большинство бумаг он просто надиктовывал и отдавал ленту секретарю. Но иногда Коул считал необходимым обращаться к помощи анонимных меморандумов. Они широко циркулировали по Западному крылу, всегда были чрезвычайно полемичными и обычно попадали в прессу. Поскольку они появлялись из ниоткуда, их можно было найти лежащими почти на каждом письменном столе. За анонимные меморандумы, сошедшие с его пишущей машинки, он уволил множество людей.
Мемо состояло из четырех абзацев и обобщало все, что было ему известно о Хамеле и его последнем отлете из Вашингтона. Были смутные намеки на связи с ливанцами и палестинцами. Коулу оно чрезвычайно понравилось. Как быстро оно попадет в “Пост” или “Таймс”? Он сам с собой заключил маленькое пари, какая газета доберется до него первой.
* * *
Директор находился в Белом доме, должен был оттуда лететь в Нью-Йорк и возвратиться завтра. Гэвин расположился около офиса К. О. Льюиса и ждал, пока появится маленькое окно. Льюис находился на месте.
Льюис был раздражен, но, как всегда, оставался джентльменом:
— Ты выглядишь напуганным.
— Я потерял моего лучшего друга. Льюис ждал, что последует дальше.
— Его звали Томас Каллахан. Это тот самый парень из Тьюлана, который принес мне дело о пеликанах, оно разошлось, затем было послано в Белый дом и бог знает куда еще, а теперь он мертв. Разорван на кусочки бомбой в автомобиле прошлым вечером в Новом Орлеане. Он убит, К. О.
— Мне очень жаль.
— Дело не в том, что тебе жаль. Совершенно очевидно, что бомба была предназначена Каллахану и той студентке, которая написала это дело, Дарби Шоу.
— Я видел ее имя на деле.
— Правильно. У них было свидание и предполагалось, что в машине они будут вместе. Но ей удалось уцелеть. Она позвонила мне сегодня в пять утра. Она напугана до смерти.
Льюис слушал, но уже отделывался от этого:
— Ты не можешь точно утверждать, что это была бомба.
— Она сказала, что это была бомба. Совершенно точно. Трах, и все полетело к чертям. Нет сомнений в том, что он мертв.
— И ты думаешь, что существует связь между его смертью и этим делом?
Гэвин — адвокат, у него нет опыта в расследовании дел, и он не хотел выглядеть легковерным:
— Возможно. Я думаю, да. А ты разве нет?
— Это не имеет значения, Гэвин. Я только что говорил по телефону с директором. Пеликан вычеркнут из нашего списка. Я не уверен, появится ли он когда-либо в нем снова, но сейчас мы на него времени не тратим.
— Но мой друг был убит автомобильной бомбой.
— Я сожалею. Я думаю, что местные власти проводят расследование.
— Послушай меня, К. О. Я прошу об одолжении.
— Послушай меня, Гэвин. Я не делаю никаких одолжений. Мы уже достаточно подразнили гусей, и, если директор говорит остановиться, мы останавливаемся. Ты можешь с ним поговорить. Но я бы не советовал этого делать.
— Может быть, я подхожу не с той стороны. Я думал, ты меня выслушаешь и, по крайней мере, будешь заинтересован.
Льюис обошел стол:
— Гэвин, ты плохо выглядишь. Отдохни денек.
— Нет. Я пойду в офис, подожду час и снова вернусь сюда. Мы можем еще раз попытаться через час?
— Нет. Войлс высказался по этому поводу совершенно определенно.
— И девушка тоже, К. О. Он был убит, и она прячется где-то в Новом Орлеане, пугаясь собственной тени, взывая к нам о помощи, а мы слишком заняты.
— Я очень сожалею.
— Нет, ты не сожалеешь. Это моя вина. Мне не следовало выбрасывать в мусор это проклятое дело.
— Оно послужило благородным целям, Гэвин. — Льюис положил руку ему на плечо, чтобы показать, что его время истекло и с него достаточно этой чуши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103