— Что ты думаешь об этом? — спросил он Хутена, старшего из трех агентов.
— Они идут по ее следу. Они подбираются к ней. Она будет мертва через сорок восемь часов.
— Она не совсем глупа, — вставил Сванк. — Она остригла волосы и перекрасила их в черный цвет. Она все время передвигается. Совершенно очевидно, что она не собирается в ближайшее время уезжать. Я бы дал ей семьдесят два часа до того, как они ее найдут.
Гмински отхлебнул воды:
— Это означает, что ее маленькое дело попало в самое яблочко. И это означает, что наш друг находится в отчаянном положении. Где он?
Хутен ответил немедленно:
— Понятия не имеем.
— Мы должны его найти.
— Его не видели три недели.
Гмински поставил стакан на стол и взял ключ от комнаты.
— Так что ты думаешь? — спросил он Хутена.
— Должны ли мы забрать ее оттуда? — спросил Хутен.
— Это будет нелегко, — сказал Сванк. — У нее может быть оружие. Кого-нибудь может ранить.
— Она напуганное дитя, — сказал Гмински. — Кроме того, она обычный гражданин, а не гангстер. Мы не можем позволить себе хватать посреди улицы граждан.
— Тогда она долго не протянет, — сказал Сванк.
— Как вы думаете ее взять? — спросил Гмински.
— Есть несколько способов, — ответил Хутен. — Схватить ее на улице. Войти к ней в комнату. Я могу проникнуть к ней в комнату меньше чем за пять минут, если уйду прямо сейчас. Это не трудно. Она не профессионал.
Гмински медленно прошелся по комнате. Все смотрели на него. Он взглянул на наручные часы.
— Я не склонен брать ее, — произнес он. — Давайте поспим четыре часа и встретимся здесь в шесть тридцать. Отложим это. Если вы сможете убедить меня взять ее, тогда я прикажу это сделать, о’кей.
Они послушно кивнули.
* * *
Вино сработало. Она дремала в кресле, затем перебралась на кровать и крепко уснула. Телефон звонил. Покрывало свешивалось на пол, а ее ноги лежали на подушке. Телефон звонил. Веки были склеены. Разум оцепенел и потерялся в сновидениях, но где-то в глубине подсознания что-то работало и сказало ей, что телефон звонил.
Глаза открылись, но почти ничего не видели. Солнце встало, свет был включен, и она уставилась на телефон.
Нет, она не просила себя будить. Она на секунду задумалась над этим и точно вспомнила. Нет, не просила. Она сидела на краю кровати и слушала, как он звонит. Пять звонков, десять, пятнадцать, двадцать. Это не кончится. Наверное, кто-то ошибся номером, но он бы тогда повесил трубку после двадцати.
Номером никто не ошибся. Пелена начала таять, и она подвинулась поближе к телефону. За исключением клерка у стойки регистрации, и, может быть, босса, и, вероятно, прислуги, ни одна живая душа не знала, что она находится в этой комнате. Она заказывала еду, но больше никуда не звонила.
Телефон замолк. Хорошо, значит, это все-таки кто-то ошибся номером. Она пошла в ванную, и он зазвонил снова. Она считала. После четырнадцатого звонка она сняла трубку:
— Алло.
— Дарби, это Гэвин Верхик. С тобой все в порядке?
Она села на кровать.
— Как ты узнал номер?
— У нас есть способы. Послушай...
— Подожди, Гэвин. Подожди минуту. Дай подумать. Кредитная карточка, правильно?
— Да. Кредитная карточка. След на бумаге. Это ФБР, Дарби. У нас есть способы. Это не так-то и трудно.
— Тогда они тоже могут это сделать.
— Я полагаю, да. Останавливайся в маленьких гостиницах и плати наличными.
В животе засосало, и она растянулась на кровати. Вот как. Нетрудно. След на бумаге. Ее, наверное, убьют. Из-за следа на бумаге.
— Дарби, ты слушаешь?
— Да. — Она посмотрела на дверь, чтобы убедиться, что та заперта на цепочку. — Да, я слушаю.
— Ты в безопасности?
— Я думала, что в безопасности.
— У нас есть кое-какая информация. В три часа в кампусе будет траурная церемония, а затем погребение, на котором будут присутствовать только родственники. У меня был разговор с его братом, и он попросил меня присутствовать на похоронах и стоять у гроба. Я буду вечером. Я думаю, нам необходимо встретиться.
— Зачем нам встречаться?
— Ты должна доверять мне, Дарби. Твоя жизнь в опасности, и ты должна меня выслушать.
— Что решили ваши ребята?
Пауза.
— Что ты имеешь в виду?
— Что сказал директор Войлс?
— Я не разговаривал с ним.
— Я думала, ты его поверенный и можешь с ним поговорить. В чем дело, Гэвин?
— В данный момент мы не предпринимаем никаких действий.
— Что это может означать, Гэвин? Объясни.
— Именно для этого мы должны встретиться. Я не хочу говорить об этом по телефону.
— Телефон работает отлично, и это все, что тебе сейчас нужно. Так что давай говори, Гэвин.
— Почему ты мне не доверяешь? — Он был задет.
— Я вешаю трубку. Мне это не нравится. Если ваши люди знают, где я нахожусь, то кто-нибудь еще может ждать внизу, в холле.
— Чепуха, Дарби. Подумай хорошенько. Уже час, как у меня есть номер твоей комнаты, и я ничего не сделал, кроме того, что позвонил. Мы на твоей стороне, клянусь.
Она подумала. В этом был смысл, но они нашли ее так легко.
— Я слушаю. Ты не говорил с директором, но ФБР не предпринимает никаких шагов. Почему?
— Я не знаю почему. Вчера он решил свернуть дело о пеликанах и дал указания всем оставить его. Это все, что я могу тебе сказать.
— Это не очень-то много. Знает ли он о Томасе? Знает ли он о том, что я должна умереть из-за того, что написала ЭТО, и через сорок восемь часов после того, как Томас передал его тебе, приятелю по юридическому колледжу, они, черт их знает, кто они, пытались убить нас обоих? Знает ли он все это, Гэвин?
— Не думаю.
— Это означает нет, не так ли?
— Да, это означает нет.
— О’кей, послушай меня. Считаешь ли ты, что он был убит из-за этого дела?
— Вероятно.
— Это означает да, не так ли?
— Да.
— Спасибо. Если Томас был убит из-за дела, тогда мы знаем, кто его убил, А если мы знаем, кто убил Томаса, значит, мы знаем, кто убил Розенберга и Дженсена. Правильно?
Верхик колебался.
— Скажи “да”, черт возьми! — рявкнула Дарби.
— Я скажу, вероятно.
— Отлично. Вероятно для адвоката означает “да”. Я знаю, что это большее, что ты можешь сделать. Это очень сильное вероятно, однако ты говоришь мне, что ФБР свернуло расследование моего маленького подозреваемого.
— Успокойся, Дарби. Давай увидимся сегодня вечером и поговорим об этом. Я могу спасти тебе жизнь.
Она осторожно положила трубку под подушку и пошла в ванную. Она почистила зубы, причесала то, что осталось от волос, и побросала туалетные принадлежности и смену белья в новую холщовую сумку. Она надела парку, кепку, солнечные очки и осторожно прикрыла за собой дверь. Холл был пуст. Она поднялась на два пролета на семнадцатый этаж, затем села в лифт, опустилась на десятый и с беззаботным видом прошла пешком десять пролетов вниз, в холл первого этажа. Около выхода с лестницы находились туалеты, и она быстро прошла внутрь женского.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103