Имеются тысячи апелляций, конец которым в итоге будет положен здесь. И ты не можешь просто выхватить одну и сказать: “Вот это дело! Именно этот человек убил их”. Глупо.
— Что он сказал?
— Конечно, он согласился с моим блестящим анализом. Думаю, он позвал меня после ознакомления со статьей в “Пост”, чтобы проверить, не удастся ли ему выжать что-нибудь из меня. Ты можешь поверить нервному человеку?
Официант склонился над ним, задержав вопросительный взгляд.
Верхик заглянул в меню, закрыл его и протянул ожидающему официанту.
— Жареную меч-рыбу, сыр. Овощей не надо.
— Я съем грибы, — сказал Каллахан.
Официант исчез.
Каллахан засунул руку в карман пиджака и вытащил оттуда толстый конверт. Положил его на стол рядом с пустой бутылкой пива.
— Взгляни на это, когда появится возможность.
— Что это?
— Что-то типа дела.
— Я ненавижу дела, Томас. В самом деле, я ненавижу закон и юристов. И за исключением тебя я ненавижу профессоров юриспруденции.
— Дарби написала.
— Я прочитаю сегодня ночью. О чем оно?
— Кажется, я сказал тебе. Она сообразительна и интеллигентна, к тому же активная студентка. Она пишет лучше многих. Ее страсть — конечно, другого плана, нежели ко мне, — конституционное право.
— Бедняжка.
— Она скрылась на четыре дня на прошлой неделе, полностью игнорировала меня и остальной мир и появилась со своей собственной теорией, которую она сейчас отвергает. Но тем не менее прочитай. Она гипнотизирует.
— Кто подозреваемый?
Арабы разразились оглушительным хохотом, похлопывая друг друга по плечам и проливая виски. Они наблюдали за ними с минуту, пока те не успокоились.
— Разве ты любишь смешивать спиртное? — спросил Верхик.
— Противно.
Верхик засунул конверт в карман пиджака, висящего на спинке стула.
— В чем заключается ее теория?
— Она несколько необычна. Но прочитай. Полагаю, она не повредит, не так ли? Вам, парни, нужна помощь.
— Я прочитаю только потому, что это написала она. Какова она в постели?
— Какова твоя жена в постели?
— Роскошна. В душе, на кухне, в бакалейной лавке. Она роскошна во всем, что бы ни делала.
— Так не может продолжаться.
— Она выдохнется к концу года. Возможно, я получу городскую квартиру и чего-то добьюсь.
— Разве не было добрачного соглашения?
— Было, но я юрист, не забывай об этом. Найдено больше лазеек, чем в законодательном акте о реформе налогов. Мой приятель подготовил это. Разве ты не любишь закон?
— Давай поговорим о чем-нибудь другом.
— О женщинах?
— У меня идея. Ты хочешь встретиться с девушкой, так?
— Мы говорим о Дарби?
— Да. О Дарби.
— Я бы хотел увидеться с ней.
— Мы собираемся на Сент-Томас на благодарение. Почему бы тебе не встретиться с нами там?
— Я должен быть со своей женой?
— Нет. Ее не приглашаем.
— А Дарби не откажется немного побегать по берегу почти нагишом, лишь с узкими завязками на бедрах? Нечто типа шоу для нас?
— Возможно.
— Здорово! Я не могу поверить в это.
— Ты можешь снять домик рядом с нами. Поверь, нас ожидает приятное времяпрепровождение.
— Чудесно, чудесно. Просто чудесно.
Глава 13
Телефон прозвонил четыре раза, включился автоответчик, записанный голос эхом прокатился по квартире. Зуммер, потом “сообщения нет”. Он снова прозвонил четыре раза, та же программа, и снова “нет сообщения”. Минуту спустя он зазвонил опять. Грей Грентэм схватил трубку, оставаясь в постели. Сел на подушку, пытаясь сосредоточиться.
— Кто говорит? — спросил он, делая над собой усилие. Свет не проникал через окно.
Голос на другом конце был низким и робким:
— Это Грей Грентэм из “Вашингтон пост”?
— Да. Кто говорит? Медленно:
— Я не могу назвать вам свое имя. Туман рассеялся, и он сосредоточил свое внимание на часах. Было без двадцати шесть.
— Ладно, оставим в покое имя. Почему вы звоните?
— Я видел вчера вашу статью о Белом доме и кандидатах.
— Это хорошо. — “Ты и миллион других”. — Почему вы звоните мне в такой неподходящий час?
— Извините. Я иду на работу и остановился у общественного телефона. Я не могу звонить из дома или офиса.
Голос звучал отчетливо, с артикуляцией, и казался интеллигентным.
— Какого офиса?
— Я юрист.
Великолепно. Вашингтон являлся домом для полумиллиона юристов.
— Частная практика или в правительстве? Легкое замешательство.
— М-м, лучше я не скажу.
— Ладно. Послушайте, мне бы поспать. Почему, в сущности, вы мне позвонили?
— Я могу знать кое-что о Розенберге и Дженсене.
Грентэм сел на край кровати.
— Например...
Более продолжительная пауза.
— Вы записываете это?
— Нет. А должен?
— Не знаю. Я действительно напуган и в замешательстве, мистер Грентэм. Предпочел бы не записывать это. Может быть, в другой раз. Договорились?
— Как хотите. Я слушаю.
— Могут этот звонок зафиксировать?
— Возможно, я думаю. Но вы звоните с общественного телефона, правильно? Какая разница?
— Не знаю. Я просто испуган.
— Все в порядке. Клянусь, что я не записываю, и клянусь, ие зафиксирую звонок. Итак, что у вас на уме?
— Ладно. Думаю, я могу знать, кто их убил.
Грентэм встал.
— Это довольно ценные сведения.
— Они могут меня убить. Вы думаете, они следят за мной?
— Кто? Кто должен следить за вами?
— Не знаю.
Голос звучал так, будто говорящий стоял рядом и говорил, заглядывая через плечо.
Грентэм расхаживал возле кровати.
— Успокойтесь. Почему вы не назовете свое имя? Ладно. Клянусь, это конфиденциально.
— Гарсиа.
— Это не настоящее имя, не правда ли?
— Конечно, нет. Но это лучшее, которое я мог придумать.
— О’кей, Гарсиа. Говорите.
— Я не уверен. Ладно. Но мне кажется, я наткнулся на кое-что в офисе, чего я не должен был видеть.
— У вас есть копия этого?
— Может быть.
— Послушайте, Гарсиа. Вы позвонили мне, правильно? Хотите вы говорить или нет?
— Я не уверен. Что вы сделаете, если я скажу вам что-то?
— Тщательно проверю. Если мы собираемся обвинить кого-нибудь в предательском убийстве двух судей Верховного суда, то, поверьте мне, с фактами будем обращаться деликатно.
Слишком продолжительное молчание. Грентэм замерз, ожидая.
— Гарсиа! Вы здесь?
— Да. Мы можем поговорить позднее?
— Конечно. Мы можем поговорить и сейчас.
— Мне нужно подумать об этом. Я не ел и не спал целую неделю и не могу думать логично. Я могу позвонить вам позднее?
— Ладно, ладно. Чудесно. Вы можете позвонить мне на работу в...
— Нет. Я не буду звонить на работу. Извините, что разбудил.
Он повесил трубку. Грентэм посмотрел на ряд цифр на телефонном аппарате и набрал семь цифр, обождал, потом еще шесть и еще четыре. Записал номер на листке бумаги, лежащем возле аппарата, и повесил трубку. Общественный телефон находился на Пятнадцатой улице в Пентагоне.
Гэвин Верхик проспал четыре часа и проснулся пьяным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
— Что он сказал?
— Конечно, он согласился с моим блестящим анализом. Думаю, он позвал меня после ознакомления со статьей в “Пост”, чтобы проверить, не удастся ли ему выжать что-нибудь из меня. Ты можешь поверить нервному человеку?
Официант склонился над ним, задержав вопросительный взгляд.
Верхик заглянул в меню, закрыл его и протянул ожидающему официанту.
— Жареную меч-рыбу, сыр. Овощей не надо.
— Я съем грибы, — сказал Каллахан.
Официант исчез.
Каллахан засунул руку в карман пиджака и вытащил оттуда толстый конверт. Положил его на стол рядом с пустой бутылкой пива.
— Взгляни на это, когда появится возможность.
— Что это?
— Что-то типа дела.
— Я ненавижу дела, Томас. В самом деле, я ненавижу закон и юристов. И за исключением тебя я ненавижу профессоров юриспруденции.
— Дарби написала.
— Я прочитаю сегодня ночью. О чем оно?
— Кажется, я сказал тебе. Она сообразительна и интеллигентна, к тому же активная студентка. Она пишет лучше многих. Ее страсть — конечно, другого плана, нежели ко мне, — конституционное право.
— Бедняжка.
— Она скрылась на четыре дня на прошлой неделе, полностью игнорировала меня и остальной мир и появилась со своей собственной теорией, которую она сейчас отвергает. Но тем не менее прочитай. Она гипнотизирует.
— Кто подозреваемый?
Арабы разразились оглушительным хохотом, похлопывая друг друга по плечам и проливая виски. Они наблюдали за ними с минуту, пока те не успокоились.
— Разве ты любишь смешивать спиртное? — спросил Верхик.
— Противно.
Верхик засунул конверт в карман пиджака, висящего на спинке стула.
— В чем заключается ее теория?
— Она несколько необычна. Но прочитай. Полагаю, она не повредит, не так ли? Вам, парни, нужна помощь.
— Я прочитаю только потому, что это написала она. Какова она в постели?
— Какова твоя жена в постели?
— Роскошна. В душе, на кухне, в бакалейной лавке. Она роскошна во всем, что бы ни делала.
— Так не может продолжаться.
— Она выдохнется к концу года. Возможно, я получу городскую квартиру и чего-то добьюсь.
— Разве не было добрачного соглашения?
— Было, но я юрист, не забывай об этом. Найдено больше лазеек, чем в законодательном акте о реформе налогов. Мой приятель подготовил это. Разве ты не любишь закон?
— Давай поговорим о чем-нибудь другом.
— О женщинах?
— У меня идея. Ты хочешь встретиться с девушкой, так?
— Мы говорим о Дарби?
— Да. О Дарби.
— Я бы хотел увидеться с ней.
— Мы собираемся на Сент-Томас на благодарение. Почему бы тебе не встретиться с нами там?
— Я должен быть со своей женой?
— Нет. Ее не приглашаем.
— А Дарби не откажется немного побегать по берегу почти нагишом, лишь с узкими завязками на бедрах? Нечто типа шоу для нас?
— Возможно.
— Здорово! Я не могу поверить в это.
— Ты можешь снять домик рядом с нами. Поверь, нас ожидает приятное времяпрепровождение.
— Чудесно, чудесно. Просто чудесно.
Глава 13
Телефон прозвонил четыре раза, включился автоответчик, записанный голос эхом прокатился по квартире. Зуммер, потом “сообщения нет”. Он снова прозвонил четыре раза, та же программа, и снова “нет сообщения”. Минуту спустя он зазвонил опять. Грей Грентэм схватил трубку, оставаясь в постели. Сел на подушку, пытаясь сосредоточиться.
— Кто говорит? — спросил он, делая над собой усилие. Свет не проникал через окно.
Голос на другом конце был низким и робким:
— Это Грей Грентэм из “Вашингтон пост”?
— Да. Кто говорит? Медленно:
— Я не могу назвать вам свое имя. Туман рассеялся, и он сосредоточил свое внимание на часах. Было без двадцати шесть.
— Ладно, оставим в покое имя. Почему вы звоните?
— Я видел вчера вашу статью о Белом доме и кандидатах.
— Это хорошо. — “Ты и миллион других”. — Почему вы звоните мне в такой неподходящий час?
— Извините. Я иду на работу и остановился у общественного телефона. Я не могу звонить из дома или офиса.
Голос звучал отчетливо, с артикуляцией, и казался интеллигентным.
— Какого офиса?
— Я юрист.
Великолепно. Вашингтон являлся домом для полумиллиона юристов.
— Частная практика или в правительстве? Легкое замешательство.
— М-м, лучше я не скажу.
— Ладно. Послушайте, мне бы поспать. Почему, в сущности, вы мне позвонили?
— Я могу знать кое-что о Розенберге и Дженсене.
Грентэм сел на край кровати.
— Например...
Более продолжительная пауза.
— Вы записываете это?
— Нет. А должен?
— Не знаю. Я действительно напуган и в замешательстве, мистер Грентэм. Предпочел бы не записывать это. Может быть, в другой раз. Договорились?
— Как хотите. Я слушаю.
— Могут этот звонок зафиксировать?
— Возможно, я думаю. Но вы звоните с общественного телефона, правильно? Какая разница?
— Не знаю. Я просто испуган.
— Все в порядке. Клянусь, что я не записываю, и клянусь, ие зафиксирую звонок. Итак, что у вас на уме?
— Ладно. Думаю, я могу знать, кто их убил.
Грентэм встал.
— Это довольно ценные сведения.
— Они могут меня убить. Вы думаете, они следят за мной?
— Кто? Кто должен следить за вами?
— Не знаю.
Голос звучал так, будто говорящий стоял рядом и говорил, заглядывая через плечо.
Грентэм расхаживал возле кровати.
— Успокойтесь. Почему вы не назовете свое имя? Ладно. Клянусь, это конфиденциально.
— Гарсиа.
— Это не настоящее имя, не правда ли?
— Конечно, нет. Но это лучшее, которое я мог придумать.
— О’кей, Гарсиа. Говорите.
— Я не уверен. Ладно. Но мне кажется, я наткнулся на кое-что в офисе, чего я не должен был видеть.
— У вас есть копия этого?
— Может быть.
— Послушайте, Гарсиа. Вы позвонили мне, правильно? Хотите вы говорить или нет?
— Я не уверен. Что вы сделаете, если я скажу вам что-то?
— Тщательно проверю. Если мы собираемся обвинить кого-нибудь в предательском убийстве двух судей Верховного суда, то, поверьте мне, с фактами будем обращаться деликатно.
Слишком продолжительное молчание. Грентэм замерз, ожидая.
— Гарсиа! Вы здесь?
— Да. Мы можем поговорить позднее?
— Конечно. Мы можем поговорить и сейчас.
— Мне нужно подумать об этом. Я не ел и не спал целую неделю и не могу думать логично. Я могу позвонить вам позднее?
— Ладно, ладно. Чудесно. Вы можете позвонить мне на работу в...
— Нет. Я не буду звонить на работу. Извините, что разбудил.
Он повесил трубку. Грентэм посмотрел на ряд цифр на телефонном аппарате и набрал семь цифр, обождал, потом еще шесть и еще четыре. Записал номер на листке бумаги, лежащем возле аппарата, и повесил трубку. Общественный телефон находился на Пятнадцатой улице в Пентагоне.
Гэвин Верхик проспал четыре часа и проснулся пьяным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103