Тротуары и аллеи городка были заполнены американцами с больших судов. В своей широкополой соломенной шляпе и ярких шортах она была всего лишь одной из многочисленных туристок.
Первый роман она прочла за два дня, лежа на узкой кровати под мягкой струёй встроенного в потолок вентилятора. Она поклялась не читать до пятидесяти лет ничего, связанного с ее профессией. По меньшей мере, один раз в течение часа она подходила к открытому окну и изучала гавань. Однажды она насчитала двадцать круизных судов, ожидавших места у причала.
Эта комната хорошо выполняла свою роль. Здесь она прощалась душой с Томасом, плакала и приняла решение больше к этому не возвращаться. Она хотела оставить свою вину и боль в этом крошечном уголке Шарлотты-Амалии и выйти из него с теплыми воспоминаниями и чистой совестью. Это оказалось не таким трудным, как она представляла, и на третий день у нее уже не было слез. Она отбросила дешевый роман только раз.
На четвертое утро Дарби упаковала свои новые сумки и переправилась в Крус-Бэй, что в двадцати минутах от острова Сент-Джон. Взяла такси и поехала вдоль Северной Прибрежной дороги. Окна были опущены, и ветер продувал заднее сиденье. Из приемника лилась музыка, какая-то смесь блюза и рэгги. Шофер за рулем тихонько подпевал. Она скрестила ноги и закрыла глаза, подставив лицо ветру. Это было так опьяняюще!
Машина свернула с дороги на Майо-Бэй и медленно поехала к берегу. Дарби выбрала это место из сотни других островов, потому что он был малонаселенным. В этом заливе разрешено было строить лишь легкие домики и коттеджи. Шофер остановился на узкой; обсаженной деревьями дороге, и она расплатилась.
Домик стоял на том месте, где гора спускается к морю. Архитектура была чисто карибской — белый деревянный каркас под красной черепичной крышей. И построен исключительно из одного соображения: отсюда открывался изумительный вид. Дарби немного сошла с дороги и сразу оказалась на ступеньках дома. Он был одноэтажный с двумя спальнями и верандой, с видом на море. Стоил двести долларов в неделю, и она сняла его на месяц.
Дарби поставила сумки на пол своего нового убежища и вышла на веранду. Море начиналось в тридцати футах. Волны мягко накатывали на берег. Две парусные шлюпки неподвижно стояли в заливе, с трех сторон окруженном горами. Резиновый плот, наполненный ребятишками, без всякой цели качался между лодками.
Ближайшее жилище находилось ниже по берегу. Из-за деревьев ей едва была видна его крыша. Несколько человек лежали на песке, загорая. Дарби быстро переоделась в бикини и пошла к воде.
Было почти темно, когда такси наконец остановилось у дорожки. Он вышел, заплатил шоферу и смотрел на огни в доме, пока машина не проехала мимо него и не скрылась из виду. У него была одна дорожная сумка, и он легко пошел по дорожке к дому, дверь которого оказалась открытой. Свет был включен. Он нашел ее на веранде; она потягивала охлажденный напиток и, благодаря своей бронзовой коже, была похожа на островитянку.
Она ждала его, и это было чертовски важно. Он не хотел, чтобы с ним обращались, как с гостем. Ее лицо мгновенно озарилось улыбкой, и она поставила на стол стакан с напитком.
Их губы слились в долгом поцелуе.
— Ты запоздал, — сказала она, не разжимая объятий.
— Не так-то легко отыскать это местечко, — ответил Грей. Он гладил ее по спине, открытой до пояса, а там начиналась длинная юбка, почти скрывавшая ее ноги. Ничего, он может увидеть их позже.
— Как красиво, правда? — сказала она, глядя на залив.
— Великолепно! — ответил он, стоя за ее спиной и наблюдая за парусником, дрейфовавшим в море. Он обнимал ее за плечи. — Ты прекрасна!
— Давай прогуляемся.
Он быстро переоделся в шорты. Она ждала его у воды. Взявшись за руки, они медленно побрели вдоль берега.
— Эти ноги нуждаются в обработке, — сказала она.
— Несколько бледны, не так ли? — заметил он. “Да, — подумала она, — бледны, но очень недурны, весьма недурны”. Живот был впалый, но после недели такой жизни здесь, с ней, на берегу, он будет похож на спасателя на водах. Они шли, шлепая по воде.
— Ты рано уехал, — сказала она.
— Я устал от всего этого. Я писал по статье в день после той огромной статьи, и все-таки им было мало. Кину нужно было одно, Фельдману — другое, и я работал по восемнадцать часов в сутки. А вчера я сказал им всем “привет!”.
— А я за неделю не видела ни одной газеты, — сказала она.
— Коул уволен. Он должен был принять удар на себя, но обвинения выглядят сомнительными. Не думаю, чтобы Президент сделал что-нибудь по существу. Он просто онемел от страха и не может с этим справиться. Ты читала о Вейкфилде?
— Да.
— Вельмано, Швабе и Эйнштейну были предъявлены обвинения, но Вельмано не смогли найти. Конечно же, был обвинен и Маттис вместе с четырьмя его людьми. Позднее будут предъявлены еще обвинения. Несколько дней назад мне стало ясно, что из Белого дома ничего больше не выжмешь, так что у меня пропал всякий интерес. Президент, конечно, не преступник, но думаю, что вся эта история подорвала его кампанию по перевыборам. Работа репортера — это цирк!
Они молча брели дальше, навстречу сумеркам. Она достаточно наслышалась об этом, и он тоже до чертиков устал от всего. Ущербная луна отражалась в неподвижной воде. Дарби обняла его за талию, и он крепче прижал ее к себе. Они были на песке поодаль от воды. Домик остался позади, в полумиле от них.
— Я соскучилась по тебе, — нежно сказала она. Он глубоко вздохнул, но ничего не ответил.
— Сколько ты пробудешь? — спросила она.
— Не знаю. Может быть, пару недель. Может, год. Это зависит от тебя.
— Как насчет месяца?
— Идет.
Она улыбалась ему, и он почувствовал слабость в коленях. Она смотрела на залив, в центре которого отражалась луна, как медленно плывущая парусная лодка.
— Давай много раз по месяцу. Грей?
— Отлично!

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103