— Я хотела сказать—«паренек»... нет, даже «мужичок»! — засмеялась М^йя — белые зубы ее так и сверкнули.— А ты знаешь, что сегодня мой день рождения? Только никому не говори... слышишь? Если будешь хорошим пареньком, можешь прийти ко мне в гости. Хочешь?
— Как это — в гости?
— В мою комнату. Я кофе сварю, свежие булки у меня есть. Будем вдвоем праздновать мой день рождения. Только мы двое. Придешь?
Меня бросило в жар. Неужели это может быть? Майя хочет справлять свой день рождения вдвоем со мной... в своей комнате, вдвоем со мной!
— Если хочешь, я приду,— пробормотал я: от радости мне будто горло сдавило.
— Вечером, часам к девяти. У меня не только кофе и свежие булки — и еще кое-что есть. Только никому ни слова, слышишь?
Она потрепала меня по щеке и ушла.
Сами понимаете, сударь, как я ждал вечера. Все из рук валилось, думать ни о чем не мог, а сердце так и прыгало от радости. «Ежели бы она меня ни во что не ставила, разве позвала бы к себе в гости, одного, в свою комнату?» — так я думал.
Была как раз суббота, В пяти верстах от мызы, около церкви, стоял большой трактир; туда наши ходили веселиться по вечерам под воскресенье — парни и девушки. Там играла гармошка и танцевали чуть не до утра. Садовник, повар, конюх, даже кладовщик со своей молодой женой и все мызные служанки решили и сегодня, к тому же пораньше, собраться в трактире. Плохо ли — господ дома нет, сейчас только и погулять! Звали и меня, да что я — дурак, что ли? Майя только тем от них отвязалась, что обещала прийти попозже. Я уже боялся — вдруг она и впрямь уйдет, но она с улыбкой шепнула мне на ухо, что об этом и не думает. Останемся, говорит, вдвоем дом сторожить. А попраздновать мы и сами сумеем. Так мы и остались совсем одни в большом господском доме. Мой отец жил внизу, во флигеле для дворовых; он должен был вернуться со станции только к часу ночи.
Я надел свой самый новый, самый нарядный костюм. Долго стоял перед зеркалом, приглаживал волосы и все старался, чтобы пушок на верхней губе, который я принимал за усы, был как можно больше заметен. Потом пошел к Майе в комнату. В висках у меня стучало.
Кофе уже стоял на столе. Майя встретила меня с улыбкой, но я поразился — до чего она бледна.
У Майи была рядом со спальней барыни крошечная, но хорошенькая, чистенькая комнатка. Там было все так аккуратно и красиво прибрано, точно в девичьем сундуке с приданым. Нигде ни пылинки, кровать застлана белоснежным покрывалом, подушки у изголовья прямо сияют. И так сладко пахло сегодня в комнатушке, так удивительно, что у меня сердце забилось, точно я чего-нибудь выпил.
Сели мы за стол. Майя налила мне кофе из барыниного блестящего серебряного кофейника, подала сдобную булку с изюмом. Стали пить кофе. Я был так смущен, что и слова не мог вымолвить. И Майя говорила мало. Она сидела напротив и поглядывала на меня, чуть усмехаясь. Но, как я уже говорил, лицо у нее было бледное. Румянец у нее всегда так и цвел, а сегодня красные пятна то появлялись на щеках, то пропадали.
Я спросил, сколько лет ей сегодня исполнилось, она ответила:
— Тридцать один год уже! — и при это вздохнула и засмеялась.— Так разве я не старая дева, сам подумай! А ты еще хочешь ко мне свататься!
Я промолчал, только поглядел на нее с любовью. Она покачала головой.
Что мы еще в тот вечер говорили и делали, я и на другое утро уже не помнил. Но что у меня хоть сколько-нибудь сохранилось в памяти — о том расскажу вам... У меня весь вечер на сердце лежала странная тяжесть. Не знаю, что это было такое. Мне, правда, было радостно, но и тревожно. Так сладко было жить — и в то же время непонятный страх тяготил душу. И я чувствовал, что у Майи на душе тоже и радость и страх. Она то и дело вставала из-за стола и выглядывала в окно, в темный сад. Часто выбегала из комнаты, быстро возвращалась и все проси та меня, чтобы я ни единой душе не заикался о том, как мы сегодня вдвоем пировали.
Когда мы выпили кофе, Майя убрала чашки, поставила на стол два бокала, непочатую бутылку, конфеты в стеклянной тарелочке и сказала, что барыня ей все это подарила ко дню рождения. В бутылке было вино такого же цвета, как то, что вы мне сейчас давали. И вкус был такой самый — это я сразу почувствовал, как только первая капля мне сегодня на язык попала... Майя, улыбаясь, наполнила бокалы, и мы со звоном чокнулись. Я стеснялся пить, но Майя сказала:
— Будем сегодня веселиться и кутить по-иастоящему! Ты должен хорошенько выпить за мое здоровье... И я сама тоже, конечно!
И правда, она осушила свой бокал одним глотком; мне пришлось сделать то же самое. Следующие бокалы она не всякий раз выпивала до дна, но мне говорила:
— Сегодня ты должен доказать, что ты настоящий мужчина. Кто не умеет пить — тот мальчишка. Не бойся, что в голову ударит, господское вино слабое, точно квас. Пей его хоть штофами!
Ну вот мне и захотелось показать, что я мужчина: я храбро опрокидывал бокал за бокалом — точно квас, как она говорила.
Майя принесла из барыниной комнаты красивую маленькую музыкальную шкатулку, которая играла с десяток танцевальных мотивов. Майя поставила ее на стол, позади бокалов, ловко завела пружинку, и шкатулка заиграла до того приятно, что у меня скоро ноги сами под столом заплясали. Майя села поближе ко мне, потом пододвинулась совсем вплотную. Она сидела так близко, что я мог бы обнять ее за талию, но у меня долго не хватало храбрости.
Майя все наливала и наливала мне, и я пил — как настоящий мужчина. Я, правда, чувствовал, что кровь забурлила у меня в жилах, в голове зашумело, но все это доставляло мне такое удовольствие, какого я никогда раньше не знал. На душе стало так легко, радостно, появилась такая смелость — я готов был хоть с крыши прыгнуть. Я чувствовал теплоту тела Майи, от ее лица, и волос, и рук, ее шеи и груди словно дышало на меня огнем и каким-то сладким запахом. Я поминутно смеялся, болтал всякие глупости, подпевал музыкальной шкатулке, короче говоря — парень веселился напропалую!
Я не очень-то обращал внимание на то, что Майя все чаще исчезает из комнаты, через каждые несколько минут вскакивает со стула и снова садится, что, наполняя бокалы, переливает вино через край — так у нее дрожат руки. Она уже не смотрела на меня ласково и любовно — это мне запомнилось,— а все поворачивалась то к окну, то к дверям... Мысли мои были заняты другим. Я тайком раздумывал — не набраться ли мне смелости, обнять мою любимую и поцеловать ее в губы? Этот план все время вертелся у меня в голове и мучил меня ужасно. У парня все еще не хватало решимости, хоть он и пил, как мужчина...
Наконец Майя пришла мне на помощь. Рука ее словно невзначай поднялась к моему лицу, скользнула по моим волосам, по щеке, потом задержалась на моей шее. Горячая волна обдала меня с головы до йог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38