— Готов.
— Господин доктор ждет вас в конторе.
Тоомас взял узелок, пожелал больным скорого выздоровления и вышел в коридор.
— Ну, прощайте, Марьяпуу, всего вам хорошего,— сказала сестра милосердия, остановившись на нижней ступеньке лестницы, ведущей на верхний этаж.
Тоомасу хотелось горячо поблагодарить ее, но от волнения он не мог выговорить ни слова. Сестра Эмма понимающе улыбнулась, сунула ему в руку кончики пальцев и стала быстро подниматься по лестнице.
Контора была тут же, напротив.
Марьяпуу положил свой узел возле двери и остановился на минуту, чтобы припомнить слова благодарности, которые он приготовился сказать врачу. Быстро пригладив волосы и поправив воротник, он открыл дверь и, держа шапку в руке, вошел в комнату.
Доктор был не один.
Сбоку, около письменного стола, сидел, покуривая сигару, какой-то господин в мундире и с саблей на боку. Возле двери также стояли люди с саблями —двое дюжих городовых. Доктор Грауэнфельс закончил любезный разговор с приставом и только после этого медленно перевел глаза на вошедшего.
— Н-да, дорогой Марьяпуу,— сказал он, постукивая разрезным ножиком по столу,— теперь этот господин хочет взять вас на свое попечение Я, конечно, счел своим долгом сообщить начальству, что вы находитесь у меня.
Марьяпуу помолчал. Потом подался к доктору, ближе, еще ближе, и вдруг горячо выдохнул, будто в груди у него все разрывалось:
— Вы... Господин доктор... Вы... Бы...

ЖЕРТВА АСТЫ
Аста приехала в столичный город с одного из зеленых островков; несколько месяцев она служила у престарелой девицы Дальберг, пока та в одно прекрасное утро не отошла в иной мир.. Сегодня Аста в первый раз накрывала стол к утреннему кофе на новом месте, и здесь-то ею снова овладел порыв уже и ранее испытанного странного восторга, имевший на этот раз такие памятные последствия.
В дверях столовой появился стройный юноша в спортивной сорочке, с никелированным стаканчиком в руке и сказал:
— Доброе утро, Аста. Я звонил, но вы, как видно, не обратили внимания. Принесите мне из кухни теплой воды.
Но Аста не слышала его слов и стаканчик в его руке тоже заметила не сразу. Она смотрела долгим взглядом на него самого, видела только его, ничего не слышала, кроме шума в ушах, словно от сильного испуга. И в то же время у нее было такое ощущение, как будто от сладостной радости, породившей этот испуг, вся кровь отхлынула от ее щек и руки ослабели.
Ааге Рольстед подошел поближе. Он улыбнулся. Он понял и остался доволен.
— Я ведь правильно назвал ваше имя?.. Какая же вы молоденькая!
Аста серьезно улыбнулась ему в ответ. И посмотрела таким взглядом, которого Ааге уже не понимал, совсем не понимал. Эти заблестевшие глаза, казалось, видели, кроме него, и еще что-то другое. Но Аста промолчала, и это понравилось Ааге. Оставив стаканчик на столе и уходя из комнаты, он чувствовал взгляд девушки на своем затылке и спине; когда вода была принесена, он стал, насвистывая, выдавливать на зубную щетку пасту.
Аста видела его в течение дня еще несколько раз; она очень радовалась своей новой службе, находила квартиру своих господ необыкновенно уютной, надеялась, что с хозяевами хорошо поладит, со старой кухаркой Элиной отлично уживется, и вечером принесла в свою тесную каморку целую охапку радости, певучей и благоуханной, ясной, как солнце. И в таком настроении она распаковала сундук, вынула свои вещицы, убрала и украсила комнату, над комодом булавками прикрепила к стене картинки.
Одна из них поразила девушку, хоть она и знала этот снимок так же хорошо, как и все остальные. Она долго рассматривала его, сперва держа в руках, потом приколов к стене, и улыбалась серьезно и взволнованно. Даже улегшись в постель и заложив руки за голову, она продолжала смотреть па пего; в окно светила полная луна, все было видно, и мраморный юноша на картине, казалось, все больше пробуждался к жизни. Закрыв глаза, Аста все еще видела его мускулистое, тугое мраморное тело, в его победной, торжествующей юности. Девушка с наслаждением вытянулась в постели и стала засыпать; на губах ее блуждала та же серьезная улыбка, которой не понял Ааге Роль-стед.
В этот же час уснул и Ааге. Последним его ощущением, перед тем как он погрузился в сон, было смутное, расплывчатое чувство удовлетворенности сегодняшним днем, и к этому чувству примешивалось ожидание чего-то, словно ему обещанного. Однако о новой служанке он вспомнил только утром. Зевнув и усмехнувшись, он мысленно сравнил ее с молодой нервной легавой собакой. «Приготовилась к прыжку и дрожит вся»,—добавил он и еще раз зевнул. И в конце концов пришел к заключению, что у Асты только и есть примечательного что глаза; лица ее он совсем не помнил, а глаза чуть-чуть представлял себе; лицо было для них только рамкой.
Но в ближайшие же дни молодому Рольстеду стало казаться, будто с появлением Асты в дом пришла не только новая горничная, а и нечто более значительное. Хотя он отлично знал, как властно его внешность приковывает к себе взгляды, как при его появлении отливает кровь от девичьих щек, как взволнованно начинают звучать женские голоса, но в том впечатлении, которое, как Ааге догадывался, он производил на Асту, было и еще что-то новое: это впечатление почти не проявлялось внешне, оно было неуловимо. О нем можно было только догадываться, оно ощущалось лишь подсознательно. Аста уже не краснела и не бледнела, когда он смотрел на нее, не теряла власти над собой — над своей речью и нервами, никогда Ааге не случалось поймать тайком брошенный на него взгляд девушки. И все-таки Аста видела его, Аста упивалась им, Аста преклонялась перед ним! Но так как он ото только смутно чувствовал, а не знал наверное, то его стало мучить любопытство, страстное желание добиться определенности, выяснить, в чем заключается разница между женщиной и всеми остальными. Преяшяя горничная — га была как все. Даже еще примитивнее. Она была скучна со своим стыдливо-бесстыдным хихиканьем.
— Вы слышали, Аста, когда я сегодня ночью пришел домой?
— Да... было четыре часа.
— Откуда вы это так точно знаете?
— Я посмотрела на часы.
Беспокойный взгляд Ааге падает на будильник, стоящий у Асты на ночном столике; физиономия у часов равнодушная, и тиканье их звучит надменно.
— Вы, значит, не спали?
— Нет, я проснулась, когда скрипнула дверь в передней.
— И посмотрели на часы?
Аста утвердительно кивает головой.
— Зажгли электричество и посмотрели, который час? Девушка не отвечает, вопрос кажется ей лишним.
— Такой у вас чуткий сон? А Элина у себя в кухне и пушечных залпов не слышала бы.
Ааге криво усмехается, обводит комнатку сонным взглядом покрасневших глаз, засовывает левую руку в карман брюк, а большой палец правой — в карман жилетки и слегка покачивается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38