После шестнадцати она по девять часов в день трудилась на работе, более роскошно обставленной, но не менее тяжелой, чем труд землекопа, а вечерами занималась с матерью моделированием и шитьем. Редкие свободные часы она проводила одна в кино или по воскресеньям с семьей в Версале, а не в любовных приключениях. Кому бы удалось в таких обстоятельствах не сохранить девственность, с негодованием спрашивала она себя. Она с неохотой позволяла целовать себя некоторым, но очень немногим из тех неинтересных юношей, с кем ее знакомили. Характер у нее был резкий и прямолинейный, она никогда не ощущала необходимости и, как она считала, потребности научиться кокетничать. Она не относилась к числу женщин, обладавших этим даром от природы. Единственный раз Вэлентайн сгорала от страсти, влюбившись в священника, причем даже не в того, кто выслушивал ее исповеди. Вот и весь опыт, думала она с горечью. А все кругом считают, что французские девушки такие пикантные, такие сексуальные, просто «о-ля-ля!», словно они все как две капли воды похожи на аматерскую барышню времен Первой мировой войны. Да, «давай поговорим, крошка», как же! Она раскрыла драгоценную папку с номерами «Вумен веар дейли» за последние три недели.
Вэлентайн, тяготевшая к крайностям, сочетавшая в себе галльскую логику с кельтским воображением, что иногда приводило к ошеломляющим результатам, не могла, как это часто бывает, понять себя. Нехватка сексуального опыта в ее случае не имела ничего общего с неразвитой чувственностью. Она всегда обладала чувственностью, но ее парижский образ жизни, требовавший колоссальной сосредоточенности и энергии, вынуждал держаться в рамках. Однако ее чувственность находила выход, хотя она сама не подозревала об этом, в той части повседневной жизни, что принадлежала только ей, — в моделях. Они отличались особенностью, обычно характерной только для самой женщины, — как говорят французы, «du chien» — перчинкой. Если в женщине есть перчинка, это совсем не то же самое, что шик, элегантность или даже обаяние, хотя все эти слова относятся к той же категории описательных терминов. Шик выражается в манере женщин носить одежду, а не в самой одежде. Элегантность проявляется в линиях и качестве одежды, в очертаниях фигуры, скрытых под одеждой, в личном мнении обладателя одежды по поводу важности совершенства в мелочах. «Glamour» — слово со столь неуловимым значением, что его нет ни в одном языке, кроме английского. «Glamour» — это, скорее всего, сочетание утонченности, тайны, магии и фотогеничности. Перчинка — это нечто пряное, терпкое, едкое, соблазнительное, что заставляет мужскую половину рода человеческого замечать: вот женщина с перчинкой — непростая. Шик и элегантность не имеют ничего общего с сексуальностью, обаяние во многом схоже с ней, перчинка — это всецело сексуальность. В Катрин Денев есть обаяние, в Шер есть перчинка. В Жаклин Биссе и Жаклин Онассис есть обаяние, но у Сюзен Блейкли, Бренды Ваккаро, Сары Майлз, Барбары Стрейзэнд есть перчинка. Она есть в Бекки Шарп, в Скарлетт О'Хара, есть она и в Вэлентайн О'Нил, в ней самой и в ее работе. Перчинку часто узнают лишь по результатам впечатления, которое она производит на других, поэтому совершенно естественно, что Вэлентайн о ней не подозревала, если учесть, что в школе и на работе ее окружали в основном женщины. Перчинку в женщине замечает лишь мужчина. Другие женщины не ставят ей это, в заслугу, потому что она не вызывает в них никакого отклика.
* * *
С первого дня после приезда в Соединенные Штаты Вэлентайн начала покупать «Вумен веар дейли». Эта газета, издаваемая индустрией моды, незаменима для всех, кто в творческом или исполнительском плане связан с чрезвычайно важным делом продажи, реализации одежды, обуви и аксессуаров. Если вы производитель пуговиц из Индианы, или японский изготовитель теннисных туфель, или художник по тканям из Милана, или закупщик товаров для универмага в Висконсине, или если вы любым другим серьезным образом связаны с четвертой по величине в Соединенных Штатах отраслью промышленности, вы просто осел, если не читаете «Вумен веар дейли». Это самая важная из посвященных торговле ежедневных газет в мире. Кроме того, там печатаются блестящие критические статьи по всем видам искусства, интереснейшие обзоры культурных событий Вашингтона, репортажи «изнутри» о мире кино и театра, колонки серьезных публицистов. И, наконец, там пишут о моделировании, модельерах и людях, которые носят самую красивую одежду и ходят на самые блестящие вечера в мире. Светская женщина, которой пришлось бы выбирать между «Вумен веар» и всеми остальными журналами мод, а также колонками о светской жизни, вместе взятыми, непременно остановилась бы на этой газете.
Собирая информацию в «Вумен веар», Вэлентайн составила полное представление о том, где искать работу, и в первый же понедельник после неожиданного ужина со Спайдером вышла из дому, тщательно одевшись в свое самое удачное и оригинальное платье с жакетом и идеальными аксессуарами, держа под мышкой папку с эскизами. Она четко знала, кем хочет стать: помощницей модельера.
Любому мало-мальски серьезному модельеру нужен ассистент, чтобы воплощать эскизы в жизнь, служить связующим звеном между модельером и мастерской, пробным камнем для новых идей, а иногда и поставлять сами идеи. Когда умерла Анне Кляйн, ее до той поры неизвестная ассистентка Донна Каран прославилась в одну ночь, представив превосходную коллекцию «Анне Кляйн». Теперь у нее есть свои ассистенты, а дело расширилось как никогда.
Из «Вумен веар дейли» Вэлентайн выписала длинный список модельеров, работа которых ей правилась, и по телефонной книге узнала их адреса. Квинтэссенцию модельерской мысли в Соединенных Штатах можно ощутить в нескольких высоких деловых зданиях на Седьмой авеню, которые и являются средоточием последних моделей. Только от одного перечитывания списков обитателей этих зданий, вывешенных в вестибюлях, у Вэл перехватило дыхание, если таковое еще не сбилось вовсе в результате протискивания сквозь толпы на улицах, толпы в вестибюлях, которые не шли ни в какое сравнение с толпами в лифтах. Центр Седьмой авеню — кошмар для клаустрофоба, словно обитателей всех переулков Гонконга запихнули в несколько неописуемо уродливых зданий.
В приемной каждого демонстрационного зала сидит суровая секретарша, взирающая на главного редактора «Харперс базар» с той же подозрительностью, что и на хасидского раввина, пришедшего просить о пожертвованиях. Однако Вэлентайн умела обращаться с мнительными женщинами: любая приемщица французских домов моды в общении с нижестоящими могла бы дать фору тюремной надзирательнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173
Вэлентайн, тяготевшая к крайностям, сочетавшая в себе галльскую логику с кельтским воображением, что иногда приводило к ошеломляющим результатам, не могла, как это часто бывает, понять себя. Нехватка сексуального опыта в ее случае не имела ничего общего с неразвитой чувственностью. Она всегда обладала чувственностью, но ее парижский образ жизни, требовавший колоссальной сосредоточенности и энергии, вынуждал держаться в рамках. Однако ее чувственность находила выход, хотя она сама не подозревала об этом, в той части повседневной жизни, что принадлежала только ей, — в моделях. Они отличались особенностью, обычно характерной только для самой женщины, — как говорят французы, «du chien» — перчинкой. Если в женщине есть перчинка, это совсем не то же самое, что шик, элегантность или даже обаяние, хотя все эти слова относятся к той же категории описательных терминов. Шик выражается в манере женщин носить одежду, а не в самой одежде. Элегантность проявляется в линиях и качестве одежды, в очертаниях фигуры, скрытых под одеждой, в личном мнении обладателя одежды по поводу важности совершенства в мелочах. «Glamour» — слово со столь неуловимым значением, что его нет ни в одном языке, кроме английского. «Glamour» — это, скорее всего, сочетание утонченности, тайны, магии и фотогеничности. Перчинка — это нечто пряное, терпкое, едкое, соблазнительное, что заставляет мужскую половину рода человеческого замечать: вот женщина с перчинкой — непростая. Шик и элегантность не имеют ничего общего с сексуальностью, обаяние во многом схоже с ней, перчинка — это всецело сексуальность. В Катрин Денев есть обаяние, в Шер есть перчинка. В Жаклин Биссе и Жаклин Онассис есть обаяние, но у Сюзен Блейкли, Бренды Ваккаро, Сары Майлз, Барбары Стрейзэнд есть перчинка. Она есть в Бекки Шарп, в Скарлетт О'Хара, есть она и в Вэлентайн О'Нил, в ней самой и в ее работе. Перчинку часто узнают лишь по результатам впечатления, которое она производит на других, поэтому совершенно естественно, что Вэлентайн о ней не подозревала, если учесть, что в школе и на работе ее окружали в основном женщины. Перчинку в женщине замечает лишь мужчина. Другие женщины не ставят ей это, в заслугу, потому что она не вызывает в них никакого отклика.
* * *
С первого дня после приезда в Соединенные Штаты Вэлентайн начала покупать «Вумен веар дейли». Эта газета, издаваемая индустрией моды, незаменима для всех, кто в творческом или исполнительском плане связан с чрезвычайно важным делом продажи, реализации одежды, обуви и аксессуаров. Если вы производитель пуговиц из Индианы, или японский изготовитель теннисных туфель, или художник по тканям из Милана, или закупщик товаров для универмага в Висконсине, или если вы любым другим серьезным образом связаны с четвертой по величине в Соединенных Штатах отраслью промышленности, вы просто осел, если не читаете «Вумен веар дейли». Это самая важная из посвященных торговле ежедневных газет в мире. Кроме того, там печатаются блестящие критические статьи по всем видам искусства, интереснейшие обзоры культурных событий Вашингтона, репортажи «изнутри» о мире кино и театра, колонки серьезных публицистов. И, наконец, там пишут о моделировании, модельерах и людях, которые носят самую красивую одежду и ходят на самые блестящие вечера в мире. Светская женщина, которой пришлось бы выбирать между «Вумен веар» и всеми остальными журналами мод, а также колонками о светской жизни, вместе взятыми, непременно остановилась бы на этой газете.
Собирая информацию в «Вумен веар», Вэлентайн составила полное представление о том, где искать работу, и в первый же понедельник после неожиданного ужина со Спайдером вышла из дому, тщательно одевшись в свое самое удачное и оригинальное платье с жакетом и идеальными аксессуарами, держа под мышкой папку с эскизами. Она четко знала, кем хочет стать: помощницей модельера.
Любому мало-мальски серьезному модельеру нужен ассистент, чтобы воплощать эскизы в жизнь, служить связующим звеном между модельером и мастерской, пробным камнем для новых идей, а иногда и поставлять сами идеи. Когда умерла Анне Кляйн, ее до той поры неизвестная ассистентка Донна Каран прославилась в одну ночь, представив превосходную коллекцию «Анне Кляйн». Теперь у нее есть свои ассистенты, а дело расширилось как никогда.
Из «Вумен веар дейли» Вэлентайн выписала длинный список модельеров, работа которых ей правилась, и по телефонной книге узнала их адреса. Квинтэссенцию модельерской мысли в Соединенных Штатах можно ощутить в нескольких высоких деловых зданиях на Седьмой авеню, которые и являются средоточием последних моделей. Только от одного перечитывания списков обитателей этих зданий, вывешенных в вестибюлях, у Вэл перехватило дыхание, если таковое еще не сбилось вовсе в результате протискивания сквозь толпы на улицах, толпы в вестибюлях, которые не шли ни в какое сравнение с толпами в лифтах. Центр Седьмой авеню — кошмар для клаустрофоба, словно обитателей всех переулков Гонконга запихнули в несколько неописуемо уродливых зданий.
В приемной каждого демонстрационного зала сидит суровая секретарша, взирающая на главного редактора «Харперс базар» с той же подозрительностью, что и на хасидского раввина, пришедшего просить о пожертвованиях. Однако Вэлентайн умела обращаться с мнительными женщинами: любая приемщица французских домов моды в общении с нижестоящими могла бы дать фору тюремной надзирательнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173