Я тут с Кертом. Он собирается продолжать показывать «Зеркала» там, где они сейчас идут, а не делать широкий сброс. Как ты думаешь?
Арви, с разинутым ртом сидевший во вращающемся кресле, едва не завопил в интерком, когда Оливер ответил:
— Вито, он на сто процентов прав. Любое другое решение было бы просто нелепым и в перспективе при долговременном масштабе обошлось бы нам в миллионы.
Вито отпустил переключатель и нацелил взгляд, как пистолет, в налитое кровью лицо Арви.
— Что об этом скажет совет директоров, Керт? Ты готов выбросить миллионы кассовой прибыли, только чтобы доказать, что хозяин — ты? А как продвигается «Пиквик!»? Я слышал, ты беззаветно верил в эту идею, пока она не начала скисать.
— Проваливай отсюда, чертова задница, ты… ты… — Арви, слишком взбешенный, чтобы продолжать ругаться, нажал кнопку вызова секретарши и завизжал: — Вызовите охрану! Сейчас же!
— Спокойнее, Керт. Не забывай про язву.
Вито, мягко ступая, вышел из кабинета, как большая рыжая пантера. Проходя мимо секретарши Арви, он послал испуганной девушке воздушный поцелуй.
— Рановато праздновать, милая, к несчастью, он выжил.
* * *
Хоть и существуют на свете немногие дисциплинированные дамы, которые первого ноября с восторгом заявляют, что закончили все рождественские закупки, большинство покупательниц считает, что волшебный миг для начала предпраздничной суеты наступает 10 декабря и ни днем раньше. «Магазин грез» не был исключением. Одежду почти не покупали, но первый этаж и «деревенская лавочка» кишели покупателями, расхватывавшими припасенные сокровища, словно растаскивали разоренный муравейник. Спайдер целыми днями милостиво расточал обаяние, присутствуя на примерках десятков свитеров и пуловеров в угоду покупательницам, не уверенным в точном размере своих мужей: «Он примерно на голову ниже вас, Спайдер, и килограммов на пять потяжелее, поэтому не будете ли вы так любезны просто натянуть джемпер через голову на секундочку?» Он давал советы тем, кто совсем растерялся: «А что бы вы послали своей теще, если бы терпеть ее не могли, но были обязаны потратить на нее не меньше трехсот долларов?» — «Банку леденцов „Уотерфорд“ и позолоченные щипцы для орехов?» — «Спайдер, вы гений».
К концу рабочего дня 23 декабря и он и Вэлентайн поняли, что худшее позади. Канун Рождества в этом году приходился на субботу, все сшитые Вэлентайн праздничные платья были уже упакованы или отправлены; завтрашняя распродажа подарков будет несложной, придут те, кто откладывал это пустяковое дело на последнюю минуту, и немногие мудрецы, понимающие, что после 10 декабря лучший день для покупок наступает 24 декабря. Обычно это бизнесмены, они приходят с внушительными списками и, к восторгу продавщиц, принимают решения в считанные секунды.
Спайдер и Вэлентайн сидели лицом друг к другу по разные стороны старого двухместного стола. Предполагалось, что между ними наступало спокойное, уравновешенное молчание, как это часто бывало в начале или в конце рабочего дня, но сейчас в комнате царила натянутая атмосфера. Спайдер отметил, что Вэлентайн выглядит встревоженной. Она держала дерзкий вздернутый носик высоко, как всегда, но из огромных зеленых глаз исчез задорный огонек. Он знал свою Вэлентайн — она несчастна.
Вэлентайн со своего конца стола рассматривала Спайдера Эллиота. Похоже, он устал, подумала она. Постарел, но как-то так, что это нельзя объяснить лишь ходом времени. В этом лощеном, изысканном, элегантно одетом красавце с трудом угадывался беззаботный блондин в свитере с эмблемой Калифорнийского университета, тот весельчак, что таскал за ней с базара бутылки вина, а в дни несчастья делал бесчисленные сандвичи с плавленым сыром и часами слушал записи Пиаф в ее маленькой комнате на чердаке.
— Вэл, дорогая моя, ты просто устала или что-то случилось? — осторожно начал он.
Вэлентайн почувствовала, что в ее голосе предательски дрожат Нежелательные слезы. Ей ужасно хотелось доверить кому-то свою историю с Джошем Хиллмэном, но на всем свете Эллиот был последним, с кем она поделилась бы этим. Упрямое нежелание дать Спайдеру понять, как далеко зашло дело и в каком она смятении, имело под собой таинственную, но непреодолимую подоплеку.
— Ах, просто все эти женщины, Эллиот, такие требовательные, так трудно им угодить. От одной примерки до другой они набирают по пять килограммов и винят во всем меня.
— Нет, милая, ты же знаешь, они от тебя без ума. И ты всегда без колебаний указывала на дверь тем дамам, размеры которых менялись. Половина женщин в городе сидит на диете только из-за тебя. Так что случилось на самом деле? Тебя беспокоит таинственный мужчина?
Вэлентайн выпрямилась, встревоженная и готовая к обороне. Желание заплакать испарилось.
— О чем ты?
— О таинственном незнакомце, который тебя так занимает, что мне никак не удается застать тебя одну. Если он плохо с тобой обращается, я убью этого сукина сына! — Он с удивлением обнаружил за собой, что у него сжались кулаки, а мышцы рук и плеч напряглись от ярости. Неплохая мысль — убить сукина сына. И черт с ней, с причиной!
— Ты слишком далеко зашел, Эллиот. У тебя разыгралось воображение. — Вэлентайн ринулась в бой, внезапно разъярившись не меньше, чем он. — Я тебя разве спрашиваю, почему ты всех этих женщин с ума сводишь? Неудивительно, что ты так устал… Слушай, как ты их различаешь, своих маленьких подружек? Или тебя завораживает магия количества, Эллиот? — Несправедливость положения выводила Вэл из себя. — А мне разве нельзя завести хоть одного любовника? — выпалила она. — Эллиот, я перед тобой отчитываться не обязана.
— Обязана, черт возьми! — заорал он.
Воздух между ними удивленно задрожал. Ни тот, ни другой не мог представить, что они так внезапно сцепятся. В мгновенно наступившем ошарашенном молчании они яростно глядели друг на друга. Наконец заговорил Спайдер:
— Вэлентайн, со мной что-то не так. Ты, бесспорно, не должна передо мной отчитываться. Я не понимаю, почему сказал это. Наверное, просто потому, что мы так давно знаем друг друга.
— Все равно это не дает тебе права…
— Не дает. Забудем об этом, хорошо? — Он взглянул на часы. — Я опаздываю, увидимся завтра.
Он поспешил удалиться, закрыв за собой дверь, а Вэлентайн продолжала неподвижно сидеть в кресле, оглушенная, озадаченная, потрясенная силой неожиданного всплеска эмоций. Эллиот не имел никакого права так говорить, никакого повода. Ей следовало бы разъяриться. Случалось, она выходила из себя по куда менее серьезной причине. Но сейчас она чувствовала себя… довольной. Довольной? Да, несомненно. Ну и стерва она, наверное. Итак, он считает, что она обязана перед ним отчитываться. Ах вот как? При этой мысли она невольно улыбнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173
Арви, с разинутым ртом сидевший во вращающемся кресле, едва не завопил в интерком, когда Оливер ответил:
— Вито, он на сто процентов прав. Любое другое решение было бы просто нелепым и в перспективе при долговременном масштабе обошлось бы нам в миллионы.
Вито отпустил переключатель и нацелил взгляд, как пистолет, в налитое кровью лицо Арви.
— Что об этом скажет совет директоров, Керт? Ты готов выбросить миллионы кассовой прибыли, только чтобы доказать, что хозяин — ты? А как продвигается «Пиквик!»? Я слышал, ты беззаветно верил в эту идею, пока она не начала скисать.
— Проваливай отсюда, чертова задница, ты… ты… — Арви, слишком взбешенный, чтобы продолжать ругаться, нажал кнопку вызова секретарши и завизжал: — Вызовите охрану! Сейчас же!
— Спокойнее, Керт. Не забывай про язву.
Вито, мягко ступая, вышел из кабинета, как большая рыжая пантера. Проходя мимо секретарши Арви, он послал испуганной девушке воздушный поцелуй.
— Рановато праздновать, милая, к несчастью, он выжил.
* * *
Хоть и существуют на свете немногие дисциплинированные дамы, которые первого ноября с восторгом заявляют, что закончили все рождественские закупки, большинство покупательниц считает, что волшебный миг для начала предпраздничной суеты наступает 10 декабря и ни днем раньше. «Магазин грез» не был исключением. Одежду почти не покупали, но первый этаж и «деревенская лавочка» кишели покупателями, расхватывавшими припасенные сокровища, словно растаскивали разоренный муравейник. Спайдер целыми днями милостиво расточал обаяние, присутствуя на примерках десятков свитеров и пуловеров в угоду покупательницам, не уверенным в точном размере своих мужей: «Он примерно на голову ниже вас, Спайдер, и килограммов на пять потяжелее, поэтому не будете ли вы так любезны просто натянуть джемпер через голову на секундочку?» Он давал советы тем, кто совсем растерялся: «А что бы вы послали своей теще, если бы терпеть ее не могли, но были обязаны потратить на нее не меньше трехсот долларов?» — «Банку леденцов „Уотерфорд“ и позолоченные щипцы для орехов?» — «Спайдер, вы гений».
К концу рабочего дня 23 декабря и он и Вэлентайн поняли, что худшее позади. Канун Рождества в этом году приходился на субботу, все сшитые Вэлентайн праздничные платья были уже упакованы или отправлены; завтрашняя распродажа подарков будет несложной, придут те, кто откладывал это пустяковое дело на последнюю минуту, и немногие мудрецы, понимающие, что после 10 декабря лучший день для покупок наступает 24 декабря. Обычно это бизнесмены, они приходят с внушительными списками и, к восторгу продавщиц, принимают решения в считанные секунды.
Спайдер и Вэлентайн сидели лицом друг к другу по разные стороны старого двухместного стола. Предполагалось, что между ними наступало спокойное, уравновешенное молчание, как это часто бывало в начале или в конце рабочего дня, но сейчас в комнате царила натянутая атмосфера. Спайдер отметил, что Вэлентайн выглядит встревоженной. Она держала дерзкий вздернутый носик высоко, как всегда, но из огромных зеленых глаз исчез задорный огонек. Он знал свою Вэлентайн — она несчастна.
Вэлентайн со своего конца стола рассматривала Спайдера Эллиота. Похоже, он устал, подумала она. Постарел, но как-то так, что это нельзя объяснить лишь ходом времени. В этом лощеном, изысканном, элегантно одетом красавце с трудом угадывался беззаботный блондин в свитере с эмблемой Калифорнийского университета, тот весельчак, что таскал за ней с базара бутылки вина, а в дни несчастья делал бесчисленные сандвичи с плавленым сыром и часами слушал записи Пиаф в ее маленькой комнате на чердаке.
— Вэл, дорогая моя, ты просто устала или что-то случилось? — осторожно начал он.
Вэлентайн почувствовала, что в ее голосе предательски дрожат Нежелательные слезы. Ей ужасно хотелось доверить кому-то свою историю с Джошем Хиллмэном, но на всем свете Эллиот был последним, с кем она поделилась бы этим. Упрямое нежелание дать Спайдеру понять, как далеко зашло дело и в каком она смятении, имело под собой таинственную, но непреодолимую подоплеку.
— Ах, просто все эти женщины, Эллиот, такие требовательные, так трудно им угодить. От одной примерки до другой они набирают по пять килограммов и винят во всем меня.
— Нет, милая, ты же знаешь, они от тебя без ума. И ты всегда без колебаний указывала на дверь тем дамам, размеры которых менялись. Половина женщин в городе сидит на диете только из-за тебя. Так что случилось на самом деле? Тебя беспокоит таинственный мужчина?
Вэлентайн выпрямилась, встревоженная и готовая к обороне. Желание заплакать испарилось.
— О чем ты?
— О таинственном незнакомце, который тебя так занимает, что мне никак не удается застать тебя одну. Если он плохо с тобой обращается, я убью этого сукина сына! — Он с удивлением обнаружил за собой, что у него сжались кулаки, а мышцы рук и плеч напряглись от ярости. Неплохая мысль — убить сукина сына. И черт с ней, с причиной!
— Ты слишком далеко зашел, Эллиот. У тебя разыгралось воображение. — Вэлентайн ринулась в бой, внезапно разъярившись не меньше, чем он. — Я тебя разве спрашиваю, почему ты всех этих женщин с ума сводишь? Неудивительно, что ты так устал… Слушай, как ты их различаешь, своих маленьких подружек? Или тебя завораживает магия количества, Эллиот? — Несправедливость положения выводила Вэл из себя. — А мне разве нельзя завести хоть одного любовника? — выпалила она. — Эллиот, я перед тобой отчитываться не обязана.
— Обязана, черт возьми! — заорал он.
Воздух между ними удивленно задрожал. Ни тот, ни другой не мог представить, что они так внезапно сцепятся. В мгновенно наступившем ошарашенном молчании они яростно глядели друг на друга. Наконец заговорил Спайдер:
— Вэлентайн, со мной что-то не так. Ты, бесспорно, не должна передо мной отчитываться. Я не понимаю, почему сказал это. Наверное, просто потому, что мы так давно знаем друг друга.
— Все равно это не дает тебе права…
— Не дает. Забудем об этом, хорошо? — Он взглянул на часы. — Я опаздываю, увидимся завтра.
Он поспешил удалиться, закрыв за собой дверь, а Вэлентайн продолжала неподвижно сидеть в кресле, оглушенная, озадаченная, потрясенная силой неожиданного всплеска эмоций. Эллиот не имел никакого права так говорить, никакого повода. Ей следовало бы разъяриться. Случалось, она выходила из себя по куда менее серьезной причине. Но сейчас она чувствовала себя… довольной. Довольной? Да, несомненно. Ну и стерва она, наверное. Итак, он считает, что она обязана перед ним отчитываться. Ах вот как? При этой мысли она невольно улыбнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173