Директриса дома моделей узнает богатого и щедрого мужчину еще до того, как он переступит порог ее заведения. Говорят, чтобы по праву занимать свою должность, она обязана с завязанными глазами, нюхом распознавать такового за сто шагов.
Сначала они пошли к Шанель, чьи костюмы в две тысячи долларов стали униформой всех шикарных женщин Парижа. В те времена женщины, обедая в «Плаза Реле» при отеле «Плаза Атене», самой элегантной «закусочной» Парижа, в первый час сидения за столом непременно обсуждали одну и ту же тему: кто из присутствующих дам одет в «une vraie» — настоящий костюм от Шанель, а кто в «une fausse» — стилизованный. Талантливые имитаторы могут подделать все, что угодно, вплоть до золотой цепочки, что вшивается в полы жакета, чтобы оттягивать ткань, лишь бы вещь сидела безупречно. Но что-то всегда выдает «une fausse»: не совсем те пуговицы, окантовка кармана на два миллиметра длиннее или на один миллиметр короче, ткань правильно подобрана, но неверного оттенка.
Билли заказала у Шанель шесть костюмов, по-прежнему прислушиваясь к советам Лилиан. Эллис, к удивлению Билли, делал какие-то пометки в маленьком блокноте, которые им вручили при входе, пользуясь при этом своей старой паркеровской авторучкой, а не изящным золотым карандашиком, которые выдавали всем гостям. Возвращаясь к чаю в «Риц» по улице Камбон, он сказал:
— Лилиан, ваша первая примерка через десять дней.
— Милый мой бедняжка, вы сошли с ума, — отозвалась она.
— Ничего подобного. Я заказал для вас три костюма номера пятый, пятнадцатый и двадцать пятый. Неужели вы думали, что я высижу все это представление и не развлекусь хоть немного?
— Об этом не может быть и речи! — возразила глубоко потрясенная Лилиан. — Я не могу вам это позволить. Никогда! Ни в коем случае! Вы слишком добры, Эллис, но нет, просто нет…
Эллис снисходительно улыбнулся француженке:
— У вас нет выбора. Директриса торжественно заверила меня, что лично проследит, чтобы пошив по моим заказам начался сию же минуту.
— Это невозможно! С меня не сняли мерки, а без мерок они никогда ничего не шьют.
— На этот раз сделали исключение. Директриса клянется, что у нее отличный глазомер. У нее почти тот же размер, что у вас. Нет, как бы то ни было, заказ уже сделан. Если вы не будете их носить, я отдам их директрисе.
— Просто смешно, — отчаянно сопротивлялась Лилиан. — Я говорила за обедом, что давно не люблю эту женщину. Эллис, я обвиняю вас в шантаже.
— М-да. Называйте это как хотите, моя милая бедняжка.
— О! О! — Впервые в жизни графиня не могла найти слов, а ведь француженка с молоком матери впитывает умение находить слова.
Эллис заказал именно те костюмы, которые она сама выбрала бы для себя. Она не остановилась бы ни перед чем, лишь бы получить один из этих костюмов — пятый, пятнадцатый или двадцать пятый. Но все три сразу!
— Послушайте, Лилиан, или вы поступите по-моему, или у вас будут большие неприятности. Вы ведь этого не хотите? Я принуждаю вас, дорогая, с американской непримиримостью, и вам некуда деваться. — Эллис пытался принять угрожающий вид, но лицо у него было очень довольное.
— Ну что ж, ладно, — смягчившись, уступила графиня. — В конце концов, я совершенно беспомощна, правда? Восхищаясь безумцем, не рискуешь его обидеть.
— Значит, решено, — заключил Эллис.
— О нет, подождите! Завтра мы идем к Диору, и вы должны обещать, что не выкинете больше подобную штуку.
— Я больше ничего не закажу, предварительно не сняв с вас мерку, — заверил Эллис. — Но эти костюмы от Шанель — дневные, правда, Уилхелмина, душечка?
Билли улыбнулась, не в силах сдержать слез гордости. Сделать подарок той, которая так много дала ей, — о таком удовольствии она и не догадывалась.
— Итак, Лилиан, вам нужны еще вечерние наряды, правда, Уилхелмина? Это вполне естественно.
— Нет, если так, то я с вами туда не пойду.
— О, Лилиан, пожалуйста, — взмолилась Билли. — Эллис так радуется. А мне без вас будет там совсем неинтересно. Мне нужен ваш совет. Вы обязательно должны прийти, прошу вас.
— Ладно, — сжалилась графиня, тая от счастья. — Так и быть, я пойду с вами, но Эллис может выбрать для меня один, только один костюм!
— Три, — возразил Эллис. — Это мое счастливое число.
— Два, и покончим с этим.
— Договорились. — Эллис остановился посреди ослепительно красивого длинного коридора, тянувшегося из конца в конец отеля «Риц». По стенам висели витрины с самыми потрясающими видами, какие только может предложить Париж. — Пожмем друг другу руки, бедная дорогуша!
* * *
Пресса восторгалась гардеробом Билли. Обычно богатая женщина находит свой стиль в моде лишь через несколько лет после замужества, а иногда и вообще не находит. Но Билли не напрасно прошла курс усиленного обучения у Лилиан де Вер-дюлак: та открыла ей безграничную силу власти, скрытой в элегантности, и сейчас, рядом с Эллисом, который настаивал, чтобы она одевалась невообразимо роскошно, к обоюдному их удовольствию, Билли стала одной из основных клиенток в мире высокой моды.
Билли могла надевать любые вещи. Получив в возрасте двадцати одного года неограниченный кредит, женщина с худшим вкусом и менее высокого роста могла бы стать посмешищем, но Билли никогда не одевалась чересчур нарядно. Привитое Лилиан чувство меры, а также врожденный вкус не позволяли ей допускать излишеств. Тем не менее на всех собраниях высшего общества она появлялась при полном параде. На обеде в Белом доме — в бледно-лиловом атласном платье от Диора и изумрудах, принадлежавших когда-то императрице Жозефине. В свои двадцать два года она затмила блеском всех. В двадцать три она и Эллис фотографировались верхом у себя на ранчо: на Билли были надеты гладкие брюки для верховой езды, хлопчатобумажная рубашка с открытым воротом и сапоги, но через две недели на презентацию новой коллекции Ива Сен-Лорана она надела лучший костюм из его прошлогодней коллекции, и Эллис, ставший завзятым парижанином, нашептывал ей номера платьев, которые, по его мнению, ей следовало заказать. Люди, сведущие в мире моды, при виде этой пары вспоминали презентацию весенней коллекции с черными галстуками Жака Фата в 1949 году, когда последний Али Хан, сидя рядом с юной блистательной Ритой Хейворт, повелевал: «Белое — к твоим рубинам, черное — к твоим алмазам, бледно-зеленое — к твоим изумрудам».
У Билли тоже был целый набор великолепных драгоценностей, но больше всего она любила ни с чем не сравнимые «Кимберлийские близнецы», сережки с идеально подобранными бриллиантами в одиннадцать карат, которые Гарри Уинстон считал лучшими камнями из проданных им когда-то. Пренебрегая условностями, она носила их утром, днем и вечером, и никогда серьги не выглядели не к месту. На двадцать третьем году жизни Билли израсходовала на одежду, не считая мехов и драгоценностей, более трехсот тысяч долларов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173
Сначала они пошли к Шанель, чьи костюмы в две тысячи долларов стали униформой всех шикарных женщин Парижа. В те времена женщины, обедая в «Плаза Реле» при отеле «Плаза Атене», самой элегантной «закусочной» Парижа, в первый час сидения за столом непременно обсуждали одну и ту же тему: кто из присутствующих дам одет в «une vraie» — настоящий костюм от Шанель, а кто в «une fausse» — стилизованный. Талантливые имитаторы могут подделать все, что угодно, вплоть до золотой цепочки, что вшивается в полы жакета, чтобы оттягивать ткань, лишь бы вещь сидела безупречно. Но что-то всегда выдает «une fausse»: не совсем те пуговицы, окантовка кармана на два миллиметра длиннее или на один миллиметр короче, ткань правильно подобрана, но неверного оттенка.
Билли заказала у Шанель шесть костюмов, по-прежнему прислушиваясь к советам Лилиан. Эллис, к удивлению Билли, делал какие-то пометки в маленьком блокноте, которые им вручили при входе, пользуясь при этом своей старой паркеровской авторучкой, а не изящным золотым карандашиком, которые выдавали всем гостям. Возвращаясь к чаю в «Риц» по улице Камбон, он сказал:
— Лилиан, ваша первая примерка через десять дней.
— Милый мой бедняжка, вы сошли с ума, — отозвалась она.
— Ничего подобного. Я заказал для вас три костюма номера пятый, пятнадцатый и двадцать пятый. Неужели вы думали, что я высижу все это представление и не развлекусь хоть немного?
— Об этом не может быть и речи! — возразила глубоко потрясенная Лилиан. — Я не могу вам это позволить. Никогда! Ни в коем случае! Вы слишком добры, Эллис, но нет, просто нет…
Эллис снисходительно улыбнулся француженке:
— У вас нет выбора. Директриса торжественно заверила меня, что лично проследит, чтобы пошив по моим заказам начался сию же минуту.
— Это невозможно! С меня не сняли мерки, а без мерок они никогда ничего не шьют.
— На этот раз сделали исключение. Директриса клянется, что у нее отличный глазомер. У нее почти тот же размер, что у вас. Нет, как бы то ни было, заказ уже сделан. Если вы не будете их носить, я отдам их директрисе.
— Просто смешно, — отчаянно сопротивлялась Лилиан. — Я говорила за обедом, что давно не люблю эту женщину. Эллис, я обвиняю вас в шантаже.
— М-да. Называйте это как хотите, моя милая бедняжка.
— О! О! — Впервые в жизни графиня не могла найти слов, а ведь француженка с молоком матери впитывает умение находить слова.
Эллис заказал именно те костюмы, которые она сама выбрала бы для себя. Она не остановилась бы ни перед чем, лишь бы получить один из этих костюмов — пятый, пятнадцатый или двадцать пятый. Но все три сразу!
— Послушайте, Лилиан, или вы поступите по-моему, или у вас будут большие неприятности. Вы ведь этого не хотите? Я принуждаю вас, дорогая, с американской непримиримостью, и вам некуда деваться. — Эллис пытался принять угрожающий вид, но лицо у него было очень довольное.
— Ну что ж, ладно, — смягчившись, уступила графиня. — В конце концов, я совершенно беспомощна, правда? Восхищаясь безумцем, не рискуешь его обидеть.
— Значит, решено, — заключил Эллис.
— О нет, подождите! Завтра мы идем к Диору, и вы должны обещать, что не выкинете больше подобную штуку.
— Я больше ничего не закажу, предварительно не сняв с вас мерку, — заверил Эллис. — Но эти костюмы от Шанель — дневные, правда, Уилхелмина, душечка?
Билли улыбнулась, не в силах сдержать слез гордости. Сделать подарок той, которая так много дала ей, — о таком удовольствии она и не догадывалась.
— Итак, Лилиан, вам нужны еще вечерние наряды, правда, Уилхелмина? Это вполне естественно.
— Нет, если так, то я с вами туда не пойду.
— О, Лилиан, пожалуйста, — взмолилась Билли. — Эллис так радуется. А мне без вас будет там совсем неинтересно. Мне нужен ваш совет. Вы обязательно должны прийти, прошу вас.
— Ладно, — сжалилась графиня, тая от счастья. — Так и быть, я пойду с вами, но Эллис может выбрать для меня один, только один костюм!
— Три, — возразил Эллис. — Это мое счастливое число.
— Два, и покончим с этим.
— Договорились. — Эллис остановился посреди ослепительно красивого длинного коридора, тянувшегося из конца в конец отеля «Риц». По стенам висели витрины с самыми потрясающими видами, какие только может предложить Париж. — Пожмем друг другу руки, бедная дорогуша!
* * *
Пресса восторгалась гардеробом Билли. Обычно богатая женщина находит свой стиль в моде лишь через несколько лет после замужества, а иногда и вообще не находит. Но Билли не напрасно прошла курс усиленного обучения у Лилиан де Вер-дюлак: та открыла ей безграничную силу власти, скрытой в элегантности, и сейчас, рядом с Эллисом, который настаивал, чтобы она одевалась невообразимо роскошно, к обоюдному их удовольствию, Билли стала одной из основных клиенток в мире высокой моды.
Билли могла надевать любые вещи. Получив в возрасте двадцати одного года неограниченный кредит, женщина с худшим вкусом и менее высокого роста могла бы стать посмешищем, но Билли никогда не одевалась чересчур нарядно. Привитое Лилиан чувство меры, а также врожденный вкус не позволяли ей допускать излишеств. Тем не менее на всех собраниях высшего общества она появлялась при полном параде. На обеде в Белом доме — в бледно-лиловом атласном платье от Диора и изумрудах, принадлежавших когда-то императрице Жозефине. В свои двадцать два года она затмила блеском всех. В двадцать три она и Эллис фотографировались верхом у себя на ранчо: на Билли были надеты гладкие брюки для верховой езды, хлопчатобумажная рубашка с открытым воротом и сапоги, но через две недели на презентацию новой коллекции Ива Сен-Лорана она надела лучший костюм из его прошлогодней коллекции, и Эллис, ставший завзятым парижанином, нашептывал ей номера платьев, которые, по его мнению, ей следовало заказать. Люди, сведущие в мире моды, при виде этой пары вспоминали презентацию весенней коллекции с черными галстуками Жака Фата в 1949 году, когда последний Али Хан, сидя рядом с юной блистательной Ритой Хейворт, повелевал: «Белое — к твоим рубинам, черное — к твоим алмазам, бледно-зеленое — к твоим изумрудам».
У Билли тоже был целый набор великолепных драгоценностей, но больше всего она любила ни с чем не сравнимые «Кимберлийские близнецы», сережки с идеально подобранными бриллиантами в одиннадцать карат, которые Гарри Уинстон считал лучшими камнями из проданных им когда-то. Пренебрегая условностями, она носила их утром, днем и вечером, и никогда серьги не выглядели не к месту. На двадцать третьем году жизни Билли израсходовала на одежду, не считая мехов и драгоценностей, более трехсот тысяч долларов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173