— В трусах…
— Так это и есть купальный костюм, дурило! Вдохновленная примером Палильо, в бассейн кто в чем сыпалась ребятня «затерянного города».
В стороне, под памятными Розе сливами, появились Томаса с Каридад и Эрлинда с Фелипой. Каридад растроганно поблагодарила Розу за приглашение, и с помощью Томасы состоялось их примирение, к радости двух других соседок.
В саду вовсю гремела музыка. Это приглашенные Розой музыканты-марьячис играли народную мелодию.
Роза и Томаса принялись разносить еду и напитки. Кто-то уже танцевал. Роза подносила вино главному музыканту и благодарно обнимала его.
Мальчишки визжали, выпрыгивая из бассейна и вновь ныряя в него. Некоторые из них, в отличие от аккуратного Палильо, не запаслись трусами, но это их не очень смущало…
Музыка гремела все громче. Подростки постарше уже отплясывали на газоне, как пляшут на окраинах: утрируя моду, но внося при этом в танец природную пластику молодых тел, не стесненных никаким этикетом…
Кто постарше пестрыми группами расположились на траве, шумно пируя на дне рождения своей любимицы, которой так повезло!
И на все это светопреставление с нескрываемым испугом смотрели из окон бледные лица сеньорит, понимающих, что они присутствуют при очередной победе дикарки над благородными традициями их дома.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ПРАЗДНИКА
Решившись открыться Пабло, Паулетта не стала медлить. Но, рассказывая ему, что у нее есть дочь, она не могла сдержать рыданий.
Казалось бы, теперь Пабло знал причину многолетних терзаний той, которую он считал своей матерью. И все-таки он многого не понимал.
— Почему ты рассталась с ней? — с печальным недоумением спросил он Паулетту.
— Чтобы ее не убили. Я должна была отдать ее в чужие руки, чтобы спасти! — сквозь рыдания отвечала Паулетта.
— Прости меня за мою настойчивость и за то, что я разбередил твою рану. Но я не мог видеть, как ты страдаешь, и не знать при этом причины страданий…
Пабло замолчал. Паулетта немного успокоилась и попыталась грустно улыбнуться сыну, который не знал, чем помочь ей.
— Ты ведь любишь Норму, мама, правда? Ты хотела бы, чтобы она была всегда рядом с тобой?
— Но ведь ты мечтаешь о другой?
— Это был самообман, мираж. Я буду счастлив только с Нормой. У нас будут дети — твои внуки. И ты снова будешь счастлива.
— Конечно, моя потеря невосполнима. Но я очень хочу, чтобы у меня были внуки.
Они расстались, чувствуя, что стали еще ближе друг другу.
Прихожая дома Линаресов, наверно, никогда не слышала таких громких криков и не видела таких несдержанных жестов. Дульсина была вне себя:
— Вышвырнуть их всех! Немедленно вышвырнуть! Рикардо пришлось твердо взять ее за руку. Но она вырвалась.
Он внушительно сказал ей:
— Не беснуйся. Это день рождения Розы. Здесь ее друзья. И никто из них отсюда не уйдет, пока сам того не пожелает.
— Ты посмотри, во что они превратили сад! Ты хочешь, чтобы они и с домом сделали то же самое?!
— А кто по целым дням из постели не вылезает — тому что за дело до дома! — поджав губы, подлила масло в огонь Леопольдина.
Это, конечно, разозлило Рикардо.
— Попрошу вас не вмешиваться в дела семьи! — рявкнул он на нее.
— Не бойся, Леопольдина! — кинулась на ее защиту Дульсина. — Не хватало еще, чтобы Рикардо командовал в моем доме!
— Этот дом такой же твой, как и Кандиды, и мой, и Рохелио!
Дульсина чувствовала, что она должна что-то предпринять. Но что?
— Кандида, позвони Росауре, что наш бал отменяется. А ты, Леонела, предупреди Ванессу. Нельзя, чтобы наши друзья увидели этот балаган с оборванцами и бродягами.
А в саду продолжалось веселье.
Толстый Иларио подпевал музыкантам. Каридад, пританцовывая, восторгалась тем, как они играют. Ребятня носилась по саду.
Роза зорким глазом оглядела своих гостей и решила, что настало время заняться праздничным тортом, которым очень гордилась.
Но в это время в сопровождении своей старшей служанки в саду появилась Дульсина. В общем шуме, в звуках песен марьячис вопли ее не сразу привлекли внимание гостей. Но постепенно они стали затихать, с интересом и недоумением глядя на разодетую сеньориту, вопящую на них что есть мочи:
— Сброд! Бродяги! Кто вам позволил хозяйничать здесь? Пошли вон!
В образовавшейся на секунду паузе было слышно, как Каридад спросила:
— Розита, кто эта чокнутая кикимора?
— Это Дульсина, золовка моя… Как ты думаешь, Каридад, пора резать торт, а? — успела сказать Роза, прежде чем раздался новый залп ругани изо рта Дульсины.
Роза подошла к ней.
— Ну чего ты, золовка, разоралась-то? Чего у тебя случилось?
Растерявшаяся от этой наглости Дульсина стала объяснять:
— Я хозяйка дома, и я не давала разрешения, чтобы всякие…
— Ну, ты потише. Ишь, разгорячилась!..
— Это мой дом!
— И мой тоже…
Кто-то дотронулся до плеча Розы. Она обернулась. Рядом с ней стоял Рикардо.
Он спокойно и твердо сказал Дульсине:
— Я, кажется, ясно выразился. Вы идите в дом. А они в саду пусть справляют Розин день рождения.
Внимательно слушавшие этот разговор гости издали дружный победный вопль. Музыка, смолкшая было, загремела с новой силой. Иларио запел. Каридад затанцевала. Роза кинулась разрезать торт. Веселье продолжалось.
Совсем другие гости толпились в прихожей дома в полной растерянности. Их не успели предупредить о происходящем в саду, они ехали развлекаться и теперь не знали, как себя вести.
Ванесса выразила предположение, что лучше всего разъехаться. Леонела считала, что надо подождать, чем окончится вылазка Дульсины со старшей служанкой в сад.
— Ах, сеньор Рейносо, как жалко, что так вышло, — сетовала на непредвиденные обстоятельства Кандида. Спутник Ванессы утешал ее.
В прихожей появился Рохелио. Его полное спокойствие резко контрастировало с нервной суетой гостей.
— Какой скандал, Рохелио! — кинулась к нему Кандида.
— Почему скандал? Нормальные люди, как ты и я. Веселятся.
Рохелио подошел к Ванессе. Она представила ему Эдуардо Рейносо.
— Это твой жених? — спросил он, когда представилась возможность.
— Нет, друг.
В эту минуту в прихожую ворвались красные от возмущения Дульсина с Леопольдиной.
— Сеньорита, не вол!гуйтесь так!.. С ней чуть удар не приключился, — объясняла гостям старшая служанка, сама близкая к припадку.
— Рикардо не позволяет выгнать их, — сообщила Дульсина трагическим голосом, как о мировом потрясении.
Рохелио повернулся к выходу.
— Простите меня. Я пойду поздравить Розу, — сказал он и, опираясь на костыли, отправился в сад.
— Видели бы вы эту Розу, друг мой Рейносо, — сказала Леонела.
Картина, которую Рохелио застал в саду, развеселила его. Роза очень ему обрадовалась и стала знакомить отдельно с каждым из гостей. Представляя ему Эрлинду, она, не откладывая своего намерения в долгий ящик, спросила его:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168