OCR Pirat
«Дикая Роза»: Издательство Русанова; 1994
ISBN 5-87414-018-2
Аннотация
Одно имя ее: Вероника Кастро — заставляло многих откладывать свои повседневные дела и садиться к экрану телевизора.
Настоящая книга о героине известного телесериала.
Анна Альварес, Е. Александров
Дикая Роза
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
…Если взглянуть на город со стороны, не увидишь ничего необычного. Там, где когда-то был заброшенный песчаный карьер, нынче раскинулись такие же заброшенные трущобы, владения бедняков. Это — «затерянный город», скопище развалюх, Вилъя-Руин, как его называют здесь.
А в отдалении, но все-таки неподалеку — роскошные кварталы, откровенно кичащиеся богатством и чистотой.
И там, и здесь живут люди, чьи судьбы могут быть интересны нам хотя бы уже потому, что о них потом снимут картину, огромный телесериал, который ежевечерне будут смотреть в сотнях тысяч домов. И главную роль в нем сыграет актриса, популярность которой трудно преувеличить. Одно имя ее: ВЕРОНИКА КАСТРО — разве оно не заставляло нас кидаться к домашнему экрану, отодвигая в сторону все дела?
Таковы уж мы, телезрители, и простись с покоем тот, кого мы полюбим со всей страстью сердца, бьющегося все равно, в трущобах ли, в богатых ли особняках, — главное, сердца живого, живого и жаждущего сопереживать!
Только картину снимут потом, позже. А уже сейчас здесь живут и действуют люди, не думающие, что станут киногероями, любимыми нами или ненавидимыми…
И вот по грудам отбросов, по грязным тропинкам бегут двое бедно одетых ребятишек. Один — толстый неповоротливый увалень, другой — тоненький, стройный, быстрый…
ВОРОВКА
— Эй, кончай мухлевать!
— Это я-то мухлюю? Вот гляди — все по-честному. Тоненький бросил шарик. Точно бросил.
— Ну, видел?
— Да-а, ты сверху набрасываешь. Это не считается!
— Считается, считается. А ты завелся, потому что знаешь: все равно я выиграю.
— Как бы не так! Не выиграешь.
Но в тоне, каким сказал это маленький толстячок, нет особой уверенности.
— Палильо! — крикнула из окна ближайшей к ним развалюхи женщина с худым быстроглазым лицом. — Иди домой. А то опять поцапаетесь.
Но толстячку не хотелось домой.
— Кидай, твоя очередь, — сказал он приятелю.
Тот надвинул поглубже джинсовую спортивную шапочку с козырьком. Длинные волосы, торчавшие из-под шапочки во все стороны, не помешали ему точно прицелиться.
— Чира! Ну, видел?
— Палильо, — снова крикнула в окно женщина. — Иди домой — все равно в дураках останешься!
Тому, который в шапочке, это не понравилось.
— При чем тут «в дураках»? Мы просто играем. Женщина раздраженно махнула в их сторону рукой и скрылась из окна, чтобы тотчас появиться на пороге развалюхи.
Палильо кинул свой шарик — и неудачно.
— Эх ты, мазила!
— Давай бросай. Ну!
— Ты меня не гони! Я ведь тебя не тороплю, когда твой черед бросать.
— Торопишь!
— Я ведь тебе под руку не говорю, когда бросаешь.
— Говоришь! Жила!
— Чего-о?!
Палильо приплясывал и прихлопывал в ладоши в ритме, модном у подростков Вилья-Руин:
— Жила-жила-жила!.. Тоненький презрительно сощурился.
— Ах, я жила? Смотри и учись.
Вся его фигурка напряглась, а потом вдруг наоборот — расслабилась, раскрепостилась, в ней появилась звериная грация, когда живое существо верит своим мышцам больше, чем своим головным расчетам, и потому редко ошибается.
Бросок и на этот раз был точен.
— Видел? Ты проиграл. Все шарики мои. Палильо покраснел и надулся:
— Мухлеж! Отдай мои шарики!
— Не подумаю, все было честно.
— Воровка!
Тоненький весь как-то подбирается и становится похожим на готового прыгнуть котенка.
— Кому ты сказал «воровка»?
— Тебе! Кому же еще?
Тоненький прыгнул на Палильо и повалил его на землю. При этом надвинутая на лоб джинсовая шапочка свалилась и стало ясно, что перед нами девочка-подросток. Она очень ловко тузила своего неуклюжего противника, при этом успевая приговаривать:
— Кому ты, миленький, сказал «воровка»? А? Кому ты, миленький, сказал «воровка»?
Удары и тычки победителя не были ни жестокими, ни болезненными. Это было скорее символическое и довольно добродушное наказание для нахала, посмевшего заподозрить своего партнера в игровой нечестности.
Девочка не столько лупила, сколько учила приятеля.
Женщина, стоявшая на пороге развалюхи, кинулась на помощь своему сыну. В руках у нее было довольно грозное оружие — мокрая простыня.
— Роза, оставь его!
— И не подумаю. Он меня воровкой назвал.
— Ну и что такого? Подумаешь!
— Нет, не подумаешь! Вот тебе, щекастый! Женщина, пометавшись вокруг борющихся, наконец шлепнула Розу мокрым бельем:
— Отпусти его, бесстыдница! Вот я тебе! Роза отпустила Палильо и поднялась с земли.
— Ну ты, Каридад, потише. Размахалась!
— Да, бесстыдница! Связалась с малышней. Роза, не спеша отряхнувшись, подняла шапочку.
— Эта малышня пошустрее меня. Каридад отряхивала хнычущего сына.
— Ты посмотри, как ты его извозила!
— Подумаешь, «извозила»!.. Да он и был такой. Ты же, подруга, его не моешь, а сам он не умеет.
Каридад от такой наглости перестала отряхивать Палильо:
— Как это «был такой»? Ну ты наглая…
— Да еще чумазей был. Сейчас хоть пообтерся… Каридад понимала, что Розу не переговоришь.
— Пошла отсюда.
Роза приняла позу, выражающую крайнюю степень вызова и презрения.
— А вот не пойду. Может, прогонишь силой?
— Да я тебя!
— А вот слабо!
— У-у, ослица…
— Потише, потише, подруга.
Каридад наконец сообразила, что надо менять противника, потому что этот ей не по зубам. Она вдруг хлестнула Палильо мокрым бельем по пухлым щекам и потащила его за руку домой, продолжая вопить:
— Я тебе сколько раз говорила: не смей с ней играть. Она же дикая! Дикая!
Роза тем временем опустилась на колени и собрала стеклянные шарики.
— Вот-вот, — крикнула она вслед Каридад, — задай ему как следует, чтобы не играл, если не умеет. Вон сколько шариков я у него выиграла!..
Трава на этом газоне была такого яркого зеленого цвета, что казалась ненастоящей. Газон был широченным.
Его отделял от улицы красивый металлический забор — это с фасада. С флангов же забор переходил в каменный и примыкал к старинному тенистому саду.
За газоном возвышался дом. Вообще-то назвать его домом — значило оскорбить.
Это.был настоящий дворец: с колоннами и башенками…
Около решетчатых ворот этого дома, одного из самых заметных даже в этом роскошном квартале, остановился автомобиль, вполне достойный такого жилища. Садовник Себастьян отворил ворота.
Из автомобиля вышли две молодые женщины. По тому, как они уверенно вошли в дом, сразу можно было сказать: это хозяйки особняка.
Старшая служанка Линаресов Леопольдина прервала уборку, привычно ожидая вопросов от приехавших.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168