И глаза у нее косили, так что она казался злобной или сумасшедшей. Она сидела сгорбившись, выставив перед собой рудиментарные лапки, а задняя часть ее была обрамлена каким-то скользким с виду оборудованием.
— У нее есть имя? — спросила женщина.
— Я зову ее просто «Огонек», — сказал Плам, — лучше не подавать ей идей о том, что у нее может быть своя личность, — с насмешливой серьезностью заключил он. — Вот, — обратился он ко мне, вытянув палец, — хочешь подержать ее?
— Нет, спасибо, — ответила я. Я знала, что произойдет. — Тинкербелл может обидеться.
— О, можно мне? — вмешалась лунянка. — Она так очаровательна!
И она вытянула руку, словно блуждающий огонек собирался на нее вспрыгнуть.
А потом она завизжала.
Разговоры вокруг смолкли, и все стали смотреть на нее.
У нее волосы встали дыбом, глаза почти выскакивали из орбит сквозь маску. Ее губы яростно шевелились, но из них не вылетало ни звука.
Я протянула руку и схватила ее за запястье, опустив ее руку вниз, чтобы прервать контакт. Индукция тут же прекратилась, конечно, но она получила сильный шок. Плам ухмылялся, ему вовсе не было стыдно, и, боюсь, что я улыбалась тоже.
Женщина вырвала у меня запястье.
— С вами все в порядке? — спросила я. Она сверкала на меня глазами, словно это я ее ударила током. Она не смела взглянуть на Плама, просто стояла и массировала пульсирующую руку, пока человек шесть прислужников в ливреях Тлака не пробились сквозь толпу и не выручили ее, издавая успокаивающие звуки, пока вели ее прочь.
У Плама был совершенно невинный вид, он приглашающим жестом гонял огонек взад-вперед по своему предплечью. Я засмеялась. Он только поднял свои удивительные брови:
— Невыносимая женщина, — сказал он.
— Вы и со мной собирались проделать то же самое! — запротестовала я.
— А, может, ты тоже невыносима, — ответил он.
— Наверное, да, — сказала я. — Так оно и бывает, когда ты никогда не взрослеешь.
Я разговаривала с Бальтазаром Пламом довольно долго, вернее, не я, а Питер Пэн. Я не хотела ему ничего про себя рассказывать, но напридумывала целую кучу вещей про Питера, как он присоединился к каравану, потому что это большое приключение, а что Питер любит больше всего, — так это летать. Потом Плам стал говорить о старом корабле, который, как он сказал, просто валяется в его поместье где-то на Земле, в Калифорнии. Через минуту я поняла: он хочет сказать, что если я уйду с маскарада вместе с ним, мне, может быть, удастся уговорить его с этим кораблем расстаться.
Тогда я его отшила. Честно говоря, после того, что он сделал с той бедной женщиной, я была не склонна ему доверять. Я не верила в его предложение, не верила, что может быть вообще какое то предложение без подводных камней. По-видимому, корабль был просто комком ржавчины. Я чувствовала себя чуть-чуть оскорбленной. Мы так хорошо общались, а тут он собрался играть в игры. А я не люблю играть в игры других людей. В любом случае, он мне не нравился. Ну, не настолько.
На вид причин хватает, правда?
Была и еще одна. Трикарико нашел меня и болтался рядом в ожидании, и я вдруг решила отвезти его назад на «Трогон», в свою каюту, и сорвать с него одежду. Пока мы этим занимались, остальной экипаж в беспорядке вернулся на борт, и зазвучали гонги. Мы едва успели одеться и занять свои посты, как все огни засверкали, и мы отправились в сверхпространство. Мой первый большой прыжок.
Это была жуткая скука. Мне пришлось вернуться и снова работать на складах, потому что полетов не было совсем.
52
Ветровое стекло «Элис Лиддел» заполнилось зеленым светом, потом потемнело, словно перед ним возникло какое-то препятствие.
Обесточенный «Кобольд» затаскивали вверх, в гнусное, вонючее брюхо «Уродливой Истины». Все внешние огни были затемнены, внутренние — отключены. Мертвенные парализующие сети протянулись и обвили Элис. Все было кончено.
Магнитные кошки со стуком замкнулись, тряся Элис так, словно капитан Пеппер намеревался разорвать ее на части. Швы, которые Табита и роботы методично заваривали, лопнули и разошлись снова, как бумага. Взрывом застойного воздуха, в котором стоял запах пота и вспышкой тошнотворного флюоресцирующего света распахнуло два передних шлюза, и с обеих сторон на борт поднялись две громадные фигуры.
Табита была наверху, в кабине пилота, нагнувшись и рукой шаря под сеткой. Саскии нигде не было видно.
Вытаскивая свою сумку из кучи сваленных вещей, Табита зацепила ремешком замок белого фарфорового ящика. Замок подался, и крышка ящика со стуком отскочила.
Мигая и потеряв ориентацию, Тэл спиной взмыл вверх, растопырив зеленые крылья.
Изумленные этим неожиданным видением, захватчики схватились за оружие.
В этот момент Тэл увидел их в проходе, увидел оружие и распознал в них врагов. С оглушительным воплем торжества он взлетел в воздух.
— Брииитва пеммикан!
Он ринулся прямо на ближайшего из врагов, широко раскрыв клюв и растопырив когти, готовый к битве.
Его целью была огромная одноглазая женщина-трант с грубой повязкой на втором глазу. Ее воротник был красным и далеко выдавался из разорванного ворота засаленной ветровки. Через прорехи в ткани, сделанные для того, чтобы подчеркнуть ее мускулы, проглядывали старые рубашки. Ее джинсы полосами свисали вдоль длинных бедер; шелковистый мех в этих местах был покрыт пятнами масла и сажи. Из ее свободных веревочных сандалий торчали жесткие желтые когти. Она одним прыжком взлетела по трапу, держа в огромных, покрытых шрамами ручищах обрез. Кабина наполнилась обезьяньей вонью.
Когда Тэл пронзительно закричал и полетел вслед за ней, трантша, рыча и расправив уши, покачнулась, почему-то не готовая к тому, чтобы стрелять. Потом, увидев истинные размеры нападавшего, она коротко хохотнула, приподняла верхнюю губу и подняла огромное ружье, словно оно было весом не больше спички.
— Тэл! — закричала Саския, выглядывая сверху, с потолка, где она пряталась среди мертвых мониторов. — Осторожнее!
— Берегись перьев, — рявкнула трант своему напарнику, стучавшему по трапу стальными ногами.
Тэл ринулся вниз, нацелившись на единственный желтый глаз трантши.
Львиная голова завращалась, клыки свирепо защелкали в воздухе, но внеземная птица увернулась, в последнюю минуту скользнув вбок, чтобы укусить пиратку за ухо.
С гортанной бранью трантша повернулась, вскинула обрез и выстрелила.
Тэл взорвался в шаре фиолетового пламени.
Женщины пронзительно вскрикнули.
Трантша захохотала, а ее помощник протянул руку вверх, согнул ее и, как крюком, зацепил Саскию.
В воздухе стоял ужасающий запах горелого жира и перьев. Лохмотья почерневшего оперения опускались на палубу.
Табита с криком повернулась ко второму захватчику, пытаясь схватить Саскию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
— У нее есть имя? — спросила женщина.
— Я зову ее просто «Огонек», — сказал Плам, — лучше не подавать ей идей о том, что у нее может быть своя личность, — с насмешливой серьезностью заключил он. — Вот, — обратился он ко мне, вытянув палец, — хочешь подержать ее?
— Нет, спасибо, — ответила я. Я знала, что произойдет. — Тинкербелл может обидеться.
— О, можно мне? — вмешалась лунянка. — Она так очаровательна!
И она вытянула руку, словно блуждающий огонек собирался на нее вспрыгнуть.
А потом она завизжала.
Разговоры вокруг смолкли, и все стали смотреть на нее.
У нее волосы встали дыбом, глаза почти выскакивали из орбит сквозь маску. Ее губы яростно шевелились, но из них не вылетало ни звука.
Я протянула руку и схватила ее за запястье, опустив ее руку вниз, чтобы прервать контакт. Индукция тут же прекратилась, конечно, но она получила сильный шок. Плам ухмылялся, ему вовсе не было стыдно, и, боюсь, что я улыбалась тоже.
Женщина вырвала у меня запястье.
— С вами все в порядке? — спросила я. Она сверкала на меня глазами, словно это я ее ударила током. Она не смела взглянуть на Плама, просто стояла и массировала пульсирующую руку, пока человек шесть прислужников в ливреях Тлака не пробились сквозь толпу и не выручили ее, издавая успокаивающие звуки, пока вели ее прочь.
У Плама был совершенно невинный вид, он приглашающим жестом гонял огонек взад-вперед по своему предплечью. Я засмеялась. Он только поднял свои удивительные брови:
— Невыносимая женщина, — сказал он.
— Вы и со мной собирались проделать то же самое! — запротестовала я.
— А, может, ты тоже невыносима, — ответил он.
— Наверное, да, — сказала я. — Так оно и бывает, когда ты никогда не взрослеешь.
Я разговаривала с Бальтазаром Пламом довольно долго, вернее, не я, а Питер Пэн. Я не хотела ему ничего про себя рассказывать, но напридумывала целую кучу вещей про Питера, как он присоединился к каравану, потому что это большое приключение, а что Питер любит больше всего, — так это летать. Потом Плам стал говорить о старом корабле, который, как он сказал, просто валяется в его поместье где-то на Земле, в Калифорнии. Через минуту я поняла: он хочет сказать, что если я уйду с маскарада вместе с ним, мне, может быть, удастся уговорить его с этим кораблем расстаться.
Тогда я его отшила. Честно говоря, после того, что он сделал с той бедной женщиной, я была не склонна ему доверять. Я не верила в его предложение, не верила, что может быть вообще какое то предложение без подводных камней. По-видимому, корабль был просто комком ржавчины. Я чувствовала себя чуть-чуть оскорбленной. Мы так хорошо общались, а тут он собрался играть в игры. А я не люблю играть в игры других людей. В любом случае, он мне не нравился. Ну, не настолько.
На вид причин хватает, правда?
Была и еще одна. Трикарико нашел меня и болтался рядом в ожидании, и я вдруг решила отвезти его назад на «Трогон», в свою каюту, и сорвать с него одежду. Пока мы этим занимались, остальной экипаж в беспорядке вернулся на борт, и зазвучали гонги. Мы едва успели одеться и занять свои посты, как все огни засверкали, и мы отправились в сверхпространство. Мой первый большой прыжок.
Это была жуткая скука. Мне пришлось вернуться и снова работать на складах, потому что полетов не было совсем.
52
Ветровое стекло «Элис Лиддел» заполнилось зеленым светом, потом потемнело, словно перед ним возникло какое-то препятствие.
Обесточенный «Кобольд» затаскивали вверх, в гнусное, вонючее брюхо «Уродливой Истины». Все внешние огни были затемнены, внутренние — отключены. Мертвенные парализующие сети протянулись и обвили Элис. Все было кончено.
Магнитные кошки со стуком замкнулись, тряся Элис так, словно капитан Пеппер намеревался разорвать ее на части. Швы, которые Табита и роботы методично заваривали, лопнули и разошлись снова, как бумага. Взрывом застойного воздуха, в котором стоял запах пота и вспышкой тошнотворного флюоресцирующего света распахнуло два передних шлюза, и с обеих сторон на борт поднялись две громадные фигуры.
Табита была наверху, в кабине пилота, нагнувшись и рукой шаря под сеткой. Саскии нигде не было видно.
Вытаскивая свою сумку из кучи сваленных вещей, Табита зацепила ремешком замок белого фарфорового ящика. Замок подался, и крышка ящика со стуком отскочила.
Мигая и потеряв ориентацию, Тэл спиной взмыл вверх, растопырив зеленые крылья.
Изумленные этим неожиданным видением, захватчики схватились за оружие.
В этот момент Тэл увидел их в проходе, увидел оружие и распознал в них врагов. С оглушительным воплем торжества он взлетел в воздух.
— Брииитва пеммикан!
Он ринулся прямо на ближайшего из врагов, широко раскрыв клюв и растопырив когти, готовый к битве.
Его целью была огромная одноглазая женщина-трант с грубой повязкой на втором глазу. Ее воротник был красным и далеко выдавался из разорванного ворота засаленной ветровки. Через прорехи в ткани, сделанные для того, чтобы подчеркнуть ее мускулы, проглядывали старые рубашки. Ее джинсы полосами свисали вдоль длинных бедер; шелковистый мех в этих местах был покрыт пятнами масла и сажи. Из ее свободных веревочных сандалий торчали жесткие желтые когти. Она одним прыжком взлетела по трапу, держа в огромных, покрытых шрамами ручищах обрез. Кабина наполнилась обезьяньей вонью.
Когда Тэл пронзительно закричал и полетел вслед за ней, трантша, рыча и расправив уши, покачнулась, почему-то не готовая к тому, чтобы стрелять. Потом, увидев истинные размеры нападавшего, она коротко хохотнула, приподняла верхнюю губу и подняла огромное ружье, словно оно было весом не больше спички.
— Тэл! — закричала Саския, выглядывая сверху, с потолка, где она пряталась среди мертвых мониторов. — Осторожнее!
— Берегись перьев, — рявкнула трант своему напарнику, стучавшему по трапу стальными ногами.
Тэл ринулся вниз, нацелившись на единственный желтый глаз трантши.
Львиная голова завращалась, клыки свирепо защелкали в воздухе, но внеземная птица увернулась, в последнюю минуту скользнув вбок, чтобы укусить пиратку за ухо.
С гортанной бранью трантша повернулась, вскинула обрез и выстрелила.
Тэл взорвался в шаре фиолетового пламени.
Женщины пронзительно вскрикнули.
Трантша захохотала, а ее помощник протянул руку вверх, согнул ее и, как крюком, зацепил Саскию.
В воздухе стоял ужасающий запах горелого жира и перьев. Лохмотья почерневшего оперения опускались на палубу.
Табита с криком повернулась ко второму захватчику, пытаясь схватить Саскию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128