— Куда вы нас ведете? — спросила она.
Капитан стражи продолжал смотреть только вперед.
— К кибернатору Перлмуттеру, — ответил он знакомым скрипучим голосом.
Они прошли через высокую галерею над колодцем, где эладельди в прозрачных комбинезонах трудились у гигантского светового миража, прокладывая путь огромного корабля сквозь межпланетное пространство.
— Что вы сделали с остальными?
Капитан охраны продолжал смотреть только вперед. В этот раз ответа не последовало.
Все было чистым и сияющим, очень безликим, но сделано с большим вкусом. Табите все это было противно. Она испытывала какое-то злобное удовольствие от их грязной одежды и немытых тел. Она надеялась, что из-за них все это место выглядит неряшливым.
Мимо прошествовал эладельди в ярко-красной униформе и отделанном галуном серебристом нагруднике, с выбритой надо лбом головой. Его глаза на мгновение с отвращением остановились на пленницах. Капитан остановился, и все отдали честь.
— Что вы сделали с моим кораблем? — резко спросила Табита.
А потом они повернули в огромную арку входной двери и стали поспешно спускаться по сходням в похожий на пещеру холл. И тогда Табита увидела его.
Останки «Элис Лиддел» лежали на помосте, под яркими лампами, в окружении большой группы механиков эладельди и самого различного оборудования, электроники и инструментов. Некоторые механики стояли внутри искореженного корпуса, в том месте, где когда-то был трюм, шаря по нему полярным мезоскопом. Еще двое находились в кабине, склонившись над пультом.
Снаружи, глядя на механиков сквозь разбитое ветровое стекло и держась на почтительном расстоянии, парили трое инопланетян.
Никто из этой троицы не касался пола.
Кстаска сидел на своей тарелке, его хвост был подключен к ней. Похоже, он все еще был без сознания.
Так же, как и фраск. Ее выпустили из пузыря и развернули; она просто висела в воздухе, словно подвешенная за плечи невидимыми струнами. Висела совершенно неподвижно.
Третья фигура была в сознании и явно руководила операциями. Она была весьма похожа на человека. То есть фактически это была точная копия человека, если бы человек мог достигать трехметрового роста.
Начиная от шеи он был хорошо сложен и хорошо упитан. А лишний рост ему добавляла голова. Она была огромной, яйцевидной и совершенно лысой. Вокруг его колоссального лба крутилось серебряное кольцо. Сзади над его шеей, как спинка стула, вздымался жесткий голубой воротник.
На нем была белая тога, темно-синяя накидка и антигравитационные сандалии. Его руки и ноги были голыми и очень белыми, кисти и ступни — крупными и пухлыми. Его пальцы были унизаны толстыми кольцами. Теперь, когда механики-эладельди вышли из кабины Элис, он протянул руку и что-то дал инспектору. Тот передал эту вещь стюарду. Они передавали из рук в руки тонкую серую пластину, только что извлеченную механиком из обломков компьютера Элис.
— Что это? — спросила Саския Табиту.
— Электронный мозг, — коротко ответила Табита.
Они остановились на повороте лестница, наблюдая из-за низкой стены разыгрывавшуюся перед ними сцену.
— Это он? — спросил стюарда кибернатор Перлмуттер. Его голос был медлительным, сильным и ясным. Он отчетливо доносился до пленниц через холл.
— Да, сэр, — быстро ответил стюард.
Кибернатор взвесил пластину на своей широкой ладони.
Потом обернулся и поплыл в направлении Кстаски.
Засуетились эладельди-медики, пытаясь выпрямить Херувима и повернуть его лицом к кибернатору. Тот взмахом руки отстранил их.
— Ну, давай, просыпайся, — сказал он. — Херувим.
Кибернатор остановился перед тарелкой, находившейся на уровне его груди. Он протянул руку и поместил на нее тарелку.
— Ты можешь это сделать, — сказал он. И стал перебирать свои кольца.
Впервые с тех пор, как трантша вышвырнула его с палубы «Уродливой Истины», Херувим пошевельнулся. Он поднял голову. Он выглядел больным; это было видно даже с такого расстояния. Его глаза погасли.
— Запусти его, — сказал капеллиец.
Кстаска смотрел ему в лицо. И не двигался.
Капеллиец слегка согнул один палец.
Кстаска передернулся, от его защитного костюма отскакивали лучики прожекторов. Табита услышала, как Саския резко и судорожно вздохнула, когда Херувим закричал, пронзительно и на высокой ноте, так же, как кричал, когда его пытал Шин. Он извивался и дергался, а его тарелка подпрыгивала, как рыбачья лодка при неожиданном приливе. Он вытащил хвост и размахивал им из стороны в сторону, выкрикивая что-то нечленораздельное.
Кибернатор Перлмуттер снова притронулся к своему кольцу.
Маленькие плечи херувима поникли:
— …не… знаю, — выдохнул он.
— У тебя здесь есть все, что нужно, — перебил Перлмуттер, постучав по тарелке тупым квадратным кончиком пальца.
Саския схватила Табиту за руку.
— Чего он хочет? — с негодованием прошептала она.
Но Табита знала не больше ее.
Кстаска с трудом протянул вниз свои маленькие ручки и положил перед собой плату на тарелке. Затем, бросив возмущенный взгляд на капеллийца, вставил хвост в тарелку.
Последовала моментальная пауза.
Они почти слышали, как Херувим ведет поиск в памяти.
Потом он вытащил хвост и быстро поставил его перед собой, резко опустив его на плату и что-то царапая на ней.
Что-то громко щелкнуло, словно повернулся хорошо смазанный замок.
Среди служащих раздались громкие вздохи и шепот. Они закивали головами и стали похлопывать друг друга.
Капеллиец посмотрел на фраска, и на его большом плоском лице промелькнуло отвращение.
— Это то, что надо? — спросил он у нее.
Фраск не ответила.
Капеллиец слегка приблизился к ней, говоря громко и отчетливо, словно считал, что она не понимает по-английски:
— Он готов?
Фраск зашипела, как змея.
Капеллиец вздохнул. Сжал свои руки, одна над другой.
— Он теперь будет РАБОТАТЬ? — раздраженно спросил он.
Фраск конвульсивно дернулась.
Табита подумала, что капеллиец тоже пытает ее своими кольцами, но нет.
Каким-то образом фраск высвобождалась, разбивая свои невидимые оковы.
Дюжина эладельди прыгнула, когда она всем телом рванулась по воздуху, разбрасывая их направо и налево и нацеливаясь, как змея, прямо на толстое белое горло попятившегося кибернатора Перлмуттера.
Прежде чем она добралась до него, Перлмуттер стиснул свое кольцо.
Фраск снова замерла.
Повиснув в воздухе, она затряслась с ног до головы. Ее причудливые конечности треснули стали отваливаться, обламываясь, как зеленые веточки. Густая белая жидкость брызнула из ран.
Эладельди с воем попятились.
Фраск пронзительно вскрикивала и шипела, даже извиваясь в агонии, она бросала вызов капеллийцу.
— Малодушшшшные, сссамодовольные, высссокомерные…
— Спасибо, — сказал он пренебрежительно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128