— Хотите отвезти меня на Изобилие?
— Вы едете на Изобилие?
— Да.
— Сегодня?
— Нет, нет. Но завтра — первым делом.
Табита изумленно смотрела на него.
— Что ж, хорошо! — сказала она. И тут вспомнила о кристалле осевого запора. — Ох, нет, — сказала она. — То есть я хочу сказать — я с удовольствием, только мне нужно еще кое-что.
Он коротко рассмеялся:
— О, есть и еще кое-что, — сказал он. — В изобилии. Сколько вам нужно?
Табита пососала губу:
— Двести пятьдесят, — сказала она. — Вперед. А потом, черт, не знаю, мне надо ремонтироваться.
— Нет вопросов, — отозвался он.
— Не верю, — сказала Табита. — Вы серьезны.
— Иногда.
Он легко провел ладонью вниз по ее руке.
Прикосновение его было мягким — прикосновение музыканта.
Он спросил:
— Хотите пойти на вечеринку?
7
Они вместе вышли в холодную пыльную ночь.
Хотя парад давно уже кончился, на воде все еще были толпы. Там были дети, боровшиеся на плотах из толстых досок и пластиковых барабанов; парочки в гребных лодках; беспризорные хромающие моторные катера. На площадке лестницы, расположенной ниже «Ленты Мебиуса», стояли, сидели, бездельничали, спорили и пили по меньшей мере человек двенадцать. К красно-белому столбу была привязана скоростная лодка. Зеленая птица полетела вниз прямо к ней, ее тень была смутной и удваивалась лунами.
Луны освещали пустыню и степь, полярные поселения и каньоны, где вглубь и вширь разливались сонные каналы. Они окрашивали пустыни, заливали пампасы, сияли на стеклянных фермах, бросали отблески на заросшие водорослями озера переплетающихся городов. Они заливали светом арену в Барсуме и серебрили лужайки пригородного Брэдбери. Не делая никаких различий, они освещали мрачные монолитные кварталы старого города и надменные беспорядочные постройки нового, безмолвно наблюдая за тем, как он расползался вширь, за пределы демонтированного купола.
Табита откинулась в лодке, пораженная и ошеломленная своим везением, пока они скользили по грязной воде под ядовитым сиянием видеостены. Марс, как она позже отметит про себя, был забит; туда потекли большие деньги. Прошло всего несколько лет с тех пор, как Скиапарелли был живой панкультурной маткой, космополитическим перекрестком солнечной системы, где все расы, находившиеся под покровительством Капеллы, могли сосуществовать в шумной гармонии либо, торгуясь и споря, следовать через него в караван-сараи на юге. В те дни туристические автобусы оттесняли каики и грузовые платформы от Аль-Казары; импортные сувениры заполняли полки ломбардов, куда когда-то забредали мучившиеся с похмелья астронавты, сжимая в руках свои конусы и аккордеоны.
Табита любила его и таким, хотя она помнила лучшие дни, не так много лет назад, когда джазбэнды в винных погребках звучали так громко, что почти заглушали бешеный стук космических старателей старых времен, игравших в маджонг. Можно было лечь спать в любом месте, где было достаточно тепло, и даже полицейские не стали бы тебя прогонять. Проснувшись с первыми лучами солнца, можно было обнаружить беспризорную ламу, рывшуюся носом в твоем кармане, и группу грантов — торговцев хлопьями, налаживавших свой рынок прямо вокруг твоей постели.
Надев башмаки, ты моргал, спотыкался о сук и, стащив по пути чапати у старушек, брел вдоль аркады вслед за запахом жарящихся кофейных зерен. Из окон верхних этажей высовывались люди, чтобы поболтать с соседями, проезжавшими по каналу. Развешанное на веревках, протянутых через сто девяносто девять тихих заводей, их разноцветное белье неподвижно висело в горьком утреннем воздухе. Пока ты пересекал Медный мост, солнце играло на крышах домов, яркое, как масло, в светло-коричневом небе. Тендеры-роботы быстро проносились по воде, что-то бормоча про себя. А дальше, в Садах Хамишавари, вверх взлетали фонтаны.
Для людей, которые, получив власть над пространством, предпочитали перепрыгивать через него, а не болтаться на орбите и что-то там строить, Марс и его стремительно летящие луны были настоящим подарком судьбы. Руки капеллийцев направляли все операции, капеллийская техника создала все постройки, но великий труд по заселению Марса был осуществлен людьми с его ближайшего соседа — планеты Земля — и во имя этих людей. Их энтузиазм можно было понять. Неожиданно они получили доступ к целой планете; и не просто доступ, а реальную возможность ее освоения: планеты незаселенной, пустынной. Покинутой.
Сейчас, когда Красная Планета буквально наводнена кремневыми моделями и сентиментальными воспроизведениями «античности», больше как дань моде, а не благодаря археологам, трудно себе это представить, но во времена Большого Скачка единственными следами когда-то гордой расы архитекторов и инженеров были великие каналы.
Несмотря на впечатляющие размеры, каналы были в плачевном состоянии, их воды задыхались от ила, русла были все в трещинах, а берега разрушены веками долгих и трудных марсианских зим. Там, где они исчезали среди растрескавшихся долин и нагромождений огромных валунов на пыльных, покрытых коркой землях, первооткрыватели отступали, признав свое поражение, не в силах разгадать загадки этой дикой страны. Только опытный глаз их капеллийского советника мог определить, где именно в пустыне из базальта и сланца мог находиться скрытый ключ к потерянному миру. Следуя этому указующему персту, они вышли в нетронутую пустыню и стали копать в песке. Тогда и только тогда на свет вновь появились огромные монолитные блоки и плиты старого города.
Они построили купол, чтобы не пропускать пыльные бури и сохранять свежий воздух. Они назвали город Скиапарелли — в честь героя искусства астрономии. Где-то еще измерялись вулканы Тарсиса, осушался Аргирский бассейн, дотошно исследовались целые леса Красных Чащоб. Здесь была гравитация, оставлявшая желать лучшего, здесь был горизонт, настолько низкий, что можно было протянуть руку и дотронуться до него. С помощью примитивных генераторов микроклимата, только появлявшихся на орбитальных заводах Домино Вальпараисо, они разбудили погруженную в дремоту экологию и грубо встряхнули ее. В ржавых дюнах появились первые ростки низкорослого сагуаро. Старатели поплелись назад в города, шумевшие в зеленых оазисах, затем снова выбрались в пустыню, открыв для себя марсианские морозы.
Годы тянулись долго, компания была разношерстной, и если воздух был неочищенным, то разве это не вносило некоторый привкус опасности во все предприятие? Присутствие капеллийских директоров и полиции эладельди не так подавляло и обескураживало, когда у тебя был шанс погубить себя, если ты рисковал. И тот факт, что большая часть Рио Маас была исследована кораблем пустынь, а не с самолета и вездехода на гусеничном ходу, видимо, имел под собой все ту же основу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128