— Полет в зону запрещаю. Высота три тысячи. Быть на кругу.
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, подумалось мне. Что у них там стряслось? У меня-то вроде все в порядке.
Спрашиваю Стефановского:
— Почему запрещаете зону?
— Как у вас там в кабине? — слышу через некоторое время в ответ спокойный голос Стефановского. — Как лампочки шасси?
Быстро окидываю взглядом приборную доску: все нормально. И контрольные лампочки, и «солдатики» — металлические штырьки-указатели — неопровержимо свидетельствуют, что шасси убрано.
— В кабине полный порядок! — недоумеваю я. — Прошу зону.
— Зону запрещаю! — после паузы вновь подтвердил Стефановский. — Быть на кругу.
И вновь длительное молчание.
Что за черт? Покачал истребитель с крыла на крыло, проверил продольную и поперечную устойчивость — все как обычно, никаких отклонений… Но приказ есть приказ. Делаю второй круг, третий, пятый… В конце концов со счету сбился. А земля молчит. Горючее почти все выжег, килограммов шестьсот осталось, вот-вот загорится красная лампочка: сигнал, требующий от летчика срочно идти на посадку.
Передаю на землю:
— Горючее на исходе. Прошу разрешения на посадку. Стефановский и на этот раз, прежде чем ответить, выдерживает зачем-то паузу.
— Посадку запрещаю. Вам быть на кругу.
Вот, думаю, заладил: на кругу, на кругу. А чем мне эти круги накручивать, если в баках скоро совсем пусто будет. Однако молчу.
— «Дракон»! — слышу вдруг свои позывные. — У вас при взлете левое колесо отлетело. Какое принимаете решение?
— Выпускаю шасси. Если выйдут нормально — сяду на полосу. Если стойка не выйдет — буду садиться на грунт с правым креном, — принял решение я.
Правый крен — это для того, чтобы прижать машину к полосе тем колесом, которое уцелело. А уж потом, когда самолет сбросит скорость, пусть и левая культя скоблит полосу — в конце пробега опасность для машины уже не та.
— С вашим решением согласны! — спустя время отзывается Стефановский. — На выравнивании выключите двигатель. Как поняли?
Чего уж тут не понять? Пожара опасаются…
Перевожу рукоятку крана шасси в положение «Выпущено». Характерные звуки коротких глухих ударов подтвердили: все три стойки шасси — передняя и две основных — вышли и встали на замки. Загорелись зеленые лампочки, сработали и контрольные штырьки-указатели.
Земля тотчас подтвердила:
— Шасси вышло. Можете заходить на посадку.
Садиться на реактивном истребителе на одно колесо прежде мне не доводилось. Поэтому я постарался предельно сосредоточиться, чтобы максимально точно выполнить все маневры. Зашел на посадку по центральной линии полосы, затем на планировании прицелился на ее правую часть, проверил, нет ли сноса самолета ветром. Все нормально. Выключаю двигатель и с небольшим креном в правую сторону касаюсь колесом полосы. Получилось. Теперь надо гасить скорость. Машина стремительно несется на правом колесе по бетонке; но вот нос самолета начинает опускаться, и переднее колесо тоже коснулось полосы. Скорость еще велика. Чувствую, как машина начинает тянуть влево. Этого допускать нельзя, иначе выскочишь на грунт, за полосу. Даю правую ногу, жму до отказа на тормоза. Стараюсь удержать машину на правом колесе: вся левая площадь полосы мне сейчас очень и очень понадобится — чем ее у меня будет больше, тем лучше. И вот подо мной загрохотало: это культя стойки левого шасси прижалась к бетону и идет юзом, со скрежетом скобля его. Но скорость уже почти вся сброшена. Пусть скоблит, теперь не страшно.
Все! Самолет в последний момент резко развернуло, как на ножке циркуля, влево, но с полосы он не сошел. Удержался на самой кромке. Приехали! Оглядываюсь через фонарь. Сбоку от меня уже тормозят две машины — пожарная и санитарная. А неподалеку группа наблюдавших аварийную посадку летчиков: у каждого большой палец правой руки направлен вверх — международный жест, означающий наивысшее одобрение. Молодец, дескать, сделал все как надо!
А вот и еще одна машина — подъехал Стефановский вместе с инженерами.
— Поздравляю! — радостно улыбаясь, хлопнул он меня по плечу, когда я вылез из кабины. — Считай, за нас, летчиков-испытателей, часть работы сделал. Пункт испытательной программы «Аварийная посадка реактивного истребителя МиГ-15 на одно колесо» выполнен блестяще!
— А что, был такой пункт в программе? — спросил я. — Или шутишь на радостях?
— Не было, так впишем! — рассмеялся Стефановский. — А сейчас садись с нами в машину, поедем к генеральному. Артем Иванович давно ждет.
— Откуда же Микоян знает?
— А я все время с ним связь держал. Советовались, что и как делать.
Вот теперь все стало ясно до конца, понятно, чем была вызвана таинственная игра в молчанку. Покуда Петр Михайлович доложит со своего СКП Артему Ивановичу обстановку, покуда Микоян, обдумав ситуацию, выскажет свое мнение по телефону Стефановскому, время-то и идет, а я в воздухе между тем болтаюсь, жду, когда с земли что-нибудь наконец скажут…
— Да ладно! Не обижайся, — дружески обнял меня за плечи Стефановский. — Главное, кончилось все хорошо. Сам знаешь: поспешишь — людей насмешишь.
— Можно и по-другому твою поговорку перевернуть, — отозвался я. — Раз промолчишь, два промолчишь, летчика обозлишь. Зачем ему зря нервы трепать, он и так аварийную обстановку переживает.
— А ты колес на взлете не теряй! — ввернул шпильку Стефановский. — Где теперь Микояну новое колесо брать?
Микояна волновало, естественно, не само колесо, а то, почему оно вдруг соскочило. Он поблагодарил меня:
— Большое спасибо… Это хорошее испытание для самолета. Сюрприз в память о таком событии за мной! А теперь рассказывайте.
— Да вы уж все от Стефановского знаете. Я лучше о другом скажу: очень мне по душе ваша новая машина. Прекрасный истребитель будет.
— Ну раз при таких обстоятельствах понравился, значит, и вправду угодил. Рад. Искренне рад, — сказал Микоян и, извинившись, что спешит, уехал на аэродром: самолично разбираться в причинах аварии.
На другой день Артем Иванович подарил мне золотые часы с гравированной надписью на крышке: «От генерального конструктора Микояна в знак уважения и признательности за мастерскую посадку».
А конструкция крепления колес на шасси была по указанию Микояна существенно доработана.
И ведь как порой в жизни случается: по ухабам да колдобинам иной раз идешь — и ничего, а на гладком месте вдруг спотыкаешься. Казалось бы, когда и ждать всякие ЧП, как не в ту пору, когда мы готовили пятеркой групповой пилотаж или колесили по стране, переучивая личным примером летный состав частей на МиГ-9 и Як-15. Так нет. Все в общем и целом шло как по маслу. А тут отличная машина, достойная всяческих похвал — и на тебе! Еще одна аварийная ситуация…
На сей раз виной всему стал штопор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130