Тщательно прицелившись, Виктор ударил
носком ботинка в висок. Потом осмотрелся и запихнул ствол в щель между
мусорным контейнером и стеной, а сверху набросал пустых пакетов. Контейнер
был еле виден под грудой окаменевшей дряни, которую месяцами не убирали.
Взглянув на неподвижного Борова, он не торопясь вышел из подворотни. Губы
дергались, он еле сдерживал улыбку. Хорошая встреча.
На перекрестке у открытой двери двухместной платформы стоял человек в
синем плаще и держал в руках часы на цепочке.
Виктор подошел к нему и без слов полез в кабину. Человек сел рядом,
захлопнул дверь. Распахнулись прозрачные винты, еле слышно загудел мотор,
и платформа снялась с места. На часах - без одной минуты пять, а когда
немного погодя Виктор глянул вниз, утренние улицы Саратова уже кишели
людьми, до того коротавшими ночь по десять-двенадцать человек в комнате, и
то, если повезет.
Закрыв глаза, он расслабленно ощущал, как горячая волна смывает
копоть с души, слой за слоем, и когда унесло водой воспоминания о черных
днях, проведенных в банде Борова, воцарился совершенный покой. Вряд ли
теперь Боров будет в жутких снах гоняться за ним с огромным тесаком.
Отбегался Боров!
Он вспомнил, как десять лет назад, захлебываясь от страха и
ненависти, рассказывал об издевательствах и побоях, а дед Эжен молча
пододвигал к нему банку с печеньем, рыжеволосая девочка Ксения вздыхала и
терла виски, а странный парень Митя иронично поглядывал на него, обводя
при этом вилкой клетки на скатерти. Тогда же Виктор, после рассказа о
своих мытарствах, признался, что помог Саркису добраться до нужного ему
места, но потом заснул, а Саркис, наверно, не дождался и ушел. Он не стал
говорить, как долго блуждал в развалинах, разыскивая их дом, как трясся от
безнадежности и отчаяния, пока вдруг не вышел к подъезду...
С дедом, Ксенией и Митей он прожил всего неделю. Первые дни казалось,
что с минуты на минуту его заберет патруль или возникнет Боров со своими
негодяями. А когда страх исчез и он понял, что нашел дом и друзей, все
кончилось. Под вечер неожиданно стали падать блоки верхних этажей. Они еле
выбрались, высадив гнилые двери, через грязное помещение, куда раньше
сваливали мусор. Отбежав в сторону, дети смотрели, как с треском и
грохотом что-то рушится в доме, а из окон летят рамы, пыль, бетонное
крошево. Дед Эжен вдруг хлопнул себя по лбу, крикнул, что забыл картотеку,
и, прыгая по обломкам, исчез в оконном проеме. Ксения рванулась было за
ним, но Виктор и Митя удержали ее.
Дом медленно, с идиотским достоинством осыпался внутрь себя. Ксения,
закрыв глаза, кружилась на месте, бормотала непонятные слова, а дом все
рушился, рушился, а потом сильно ахнуло, в закатное небо поднялся высокий
столб пыли и наступила тишина. Они ждали час, два, а когда поняли, что дед
не вернется, ушли.
Ночью у моста их остановил патруль. Потом распределитель, чехарда и
неразбериха, и Виктор потерял Ксению и Митю.
Платформа загудела и пошла вниз. Виктор открыл глаза.
Хмурый человек придвинул к нему упакованный сверток.
Виктор разодрал пластик, пересчитал чеки и сунул в карман. Дело
сделано. Он не знал, да и не хотел знать, что было в тяжелой плоской
коробке. Всю дорогу коробка висела на стальной цепочке, а та - на шее.
Будь там платиновые электроды или ампулы с "контактом" - ему что за дело!
Впрочем, вряд ли местный филиал ООН нуждался в "контакте", а если кого-то
скрутит, то любой химик-любитель сварит потребную отраву. Возможно, в
коробке никому не нужные дискеты с отчетами, и ради них он трясся ночь и
день в страшно скрипучем вагоне. В полупустых купе кучковались
подозрительные штымпы, пару раз они приставали к нему, но он запер дверь и
лег спать на ободранную полку. А утром увидел в окно, как по перрону
одного из этих молодчиков волокут дружинники. Волокли за ноги, а штымп не
сопротивлялся, потому что был покойником.
В последние годы ему частенько приходилось лезть в густую оборотку.
Но с тех пор, как старый Гонта подобрал его и воспитал, он ни во что не
вмешивается. Своих дел хватает.
Вот и сейчас, получив все, что ему причитается, он кивнул и пошел к
двери. Его остановил вопрос хмурого человека:
- Не могли бы вы прихватить с собой кое-что?
С таких вопросов и начиналась новая ходка. Пакет или чемоданчик,
знакомый или незнакомый маршрут. Если бы Виктор знал, чем обернется для
него вопрос хмурого человека... Хотя нет, ничего не изменилось бы,
вращение мировых колес неостановимо, и все равно - знаешь ты или не
знаешь, где и когда сотрет тебя в прах.
Просьба оказалась пустяковой. Отвезти в Москву небольшой предмет, не
больше половины ладони, и сдать его в центральное представительство Фонда
лично в руки доктору Мальстрему. Оплата на месте в том же размере. Виктор
обрадовался, что не нужно пересекать территории с запада на восток или,
боже упаси, с севера на юг.
По тому, как небрежно ронял слова хмурый, Виктор догадался, что речь
идет о произведении искусства, притом большой ценности. А когда хмурый
сказал, что у него хорошая репутация и он надеется, что гонец не подведет,
Виктор насторожился. Хмурый что-то недоговаривал. Отводил глаза в сторону,
медленно цедил слова. Наконец Виктор, не выдержав, протянул вперед руку и
потребовал предмет в надлежащей упаковке. Хмурый вздохнул и извиняюще
произнес, что с минуты на минуту придет человек с предметом.
Виктор пожал плечами и сел на диван с выцветшей обивкой. Глянул в
окно. Крыши, трубы. Из чердачного окна соседнего дома высунулась голова, и
исчезла. Очень хотелось спать..
В комнату вошел высокий крупный человек. Поверх зеленой в коричневых
пятнах рубахи шел ремень, а через плечо - еще один. Портупея - вспомнил
Виктор старое слово. К ремню вошедшего приторочена открытая кобура, откуда
выглядывала рифленая рукоять.
За ним вошли два молодых парня в таких же пыльных старых рубахах и
черно-синих нарукавных повязках. Один встал у окна, а другой у двери.
- Здравствуйте, Сармат, - обрадовался хмурый, - заждались мы вас. Вот
гонец, отдайте ему предмет.
Тот, кого назвали Сарматом, мельком глянул на Виктора, сел на стул и
огладил густую черную бороду.
- Да, конечно. Только, видите ли, Михаил, у меня сейчас нет этого
предмета.
- Как - нет?! - вскочил с места хмурый Михаил.
- Не волнуйтесь, я отдам эту чертову побрякушку. Она у надежного
человека. Не могу же я таскать ее с собой, когда за ней охотятся
дубасовцы. Я сегодня же передам ее гонцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144
носком ботинка в висок. Потом осмотрелся и запихнул ствол в щель между
мусорным контейнером и стеной, а сверху набросал пустых пакетов. Контейнер
был еле виден под грудой окаменевшей дряни, которую месяцами не убирали.
Взглянув на неподвижного Борова, он не торопясь вышел из подворотни. Губы
дергались, он еле сдерживал улыбку. Хорошая встреча.
На перекрестке у открытой двери двухместной платформы стоял человек в
синем плаще и держал в руках часы на цепочке.
Виктор подошел к нему и без слов полез в кабину. Человек сел рядом,
захлопнул дверь. Распахнулись прозрачные винты, еле слышно загудел мотор,
и платформа снялась с места. На часах - без одной минуты пять, а когда
немного погодя Виктор глянул вниз, утренние улицы Саратова уже кишели
людьми, до того коротавшими ночь по десять-двенадцать человек в комнате, и
то, если повезет.
Закрыв глаза, он расслабленно ощущал, как горячая волна смывает
копоть с души, слой за слоем, и когда унесло водой воспоминания о черных
днях, проведенных в банде Борова, воцарился совершенный покой. Вряд ли
теперь Боров будет в жутких снах гоняться за ним с огромным тесаком.
Отбегался Боров!
Он вспомнил, как десять лет назад, захлебываясь от страха и
ненависти, рассказывал об издевательствах и побоях, а дед Эжен молча
пододвигал к нему банку с печеньем, рыжеволосая девочка Ксения вздыхала и
терла виски, а странный парень Митя иронично поглядывал на него, обводя
при этом вилкой клетки на скатерти. Тогда же Виктор, после рассказа о
своих мытарствах, признался, что помог Саркису добраться до нужного ему
места, но потом заснул, а Саркис, наверно, не дождался и ушел. Он не стал
говорить, как долго блуждал в развалинах, разыскивая их дом, как трясся от
безнадежности и отчаяния, пока вдруг не вышел к подъезду...
С дедом, Ксенией и Митей он прожил всего неделю. Первые дни казалось,
что с минуты на минуту его заберет патруль или возникнет Боров со своими
негодяями. А когда страх исчез и он понял, что нашел дом и друзей, все
кончилось. Под вечер неожиданно стали падать блоки верхних этажей. Они еле
выбрались, высадив гнилые двери, через грязное помещение, куда раньше
сваливали мусор. Отбежав в сторону, дети смотрели, как с треском и
грохотом что-то рушится в доме, а из окон летят рамы, пыль, бетонное
крошево. Дед Эжен вдруг хлопнул себя по лбу, крикнул, что забыл картотеку,
и, прыгая по обломкам, исчез в оконном проеме. Ксения рванулась было за
ним, но Виктор и Митя удержали ее.
Дом медленно, с идиотским достоинством осыпался внутрь себя. Ксения,
закрыв глаза, кружилась на месте, бормотала непонятные слова, а дом все
рушился, рушился, а потом сильно ахнуло, в закатное небо поднялся высокий
столб пыли и наступила тишина. Они ждали час, два, а когда поняли, что дед
не вернется, ушли.
Ночью у моста их остановил патруль. Потом распределитель, чехарда и
неразбериха, и Виктор потерял Ксению и Митю.
Платформа загудела и пошла вниз. Виктор открыл глаза.
Хмурый человек придвинул к нему упакованный сверток.
Виктор разодрал пластик, пересчитал чеки и сунул в карман. Дело
сделано. Он не знал, да и не хотел знать, что было в тяжелой плоской
коробке. Всю дорогу коробка висела на стальной цепочке, а та - на шее.
Будь там платиновые электроды или ампулы с "контактом" - ему что за дело!
Впрочем, вряд ли местный филиал ООН нуждался в "контакте", а если кого-то
скрутит, то любой химик-любитель сварит потребную отраву. Возможно, в
коробке никому не нужные дискеты с отчетами, и ради них он трясся ночь и
день в страшно скрипучем вагоне. В полупустых купе кучковались
подозрительные штымпы, пару раз они приставали к нему, но он запер дверь и
лег спать на ободранную полку. А утром увидел в окно, как по перрону
одного из этих молодчиков волокут дружинники. Волокли за ноги, а штымп не
сопротивлялся, потому что был покойником.
В последние годы ему частенько приходилось лезть в густую оборотку.
Но с тех пор, как старый Гонта подобрал его и воспитал, он ни во что не
вмешивается. Своих дел хватает.
Вот и сейчас, получив все, что ему причитается, он кивнул и пошел к
двери. Его остановил вопрос хмурого человека:
- Не могли бы вы прихватить с собой кое-что?
С таких вопросов и начиналась новая ходка. Пакет или чемоданчик,
знакомый или незнакомый маршрут. Если бы Виктор знал, чем обернется для
него вопрос хмурого человека... Хотя нет, ничего не изменилось бы,
вращение мировых колес неостановимо, и все равно - знаешь ты или не
знаешь, где и когда сотрет тебя в прах.
Просьба оказалась пустяковой. Отвезти в Москву небольшой предмет, не
больше половины ладони, и сдать его в центральное представительство Фонда
лично в руки доктору Мальстрему. Оплата на месте в том же размере. Виктор
обрадовался, что не нужно пересекать территории с запада на восток или,
боже упаси, с севера на юг.
По тому, как небрежно ронял слова хмурый, Виктор догадался, что речь
идет о произведении искусства, притом большой ценности. А когда хмурый
сказал, что у него хорошая репутация и он надеется, что гонец не подведет,
Виктор насторожился. Хмурый что-то недоговаривал. Отводил глаза в сторону,
медленно цедил слова. Наконец Виктор, не выдержав, протянул вперед руку и
потребовал предмет в надлежащей упаковке. Хмурый вздохнул и извиняюще
произнес, что с минуты на минуту придет человек с предметом.
Виктор пожал плечами и сел на диван с выцветшей обивкой. Глянул в
окно. Крыши, трубы. Из чердачного окна соседнего дома высунулась голова, и
исчезла. Очень хотелось спать..
В комнату вошел высокий крупный человек. Поверх зеленой в коричневых
пятнах рубахи шел ремень, а через плечо - еще один. Портупея - вспомнил
Виктор старое слово. К ремню вошедшего приторочена открытая кобура, откуда
выглядывала рифленая рукоять.
За ним вошли два молодых парня в таких же пыльных старых рубахах и
черно-синих нарукавных повязках. Один встал у окна, а другой у двери.
- Здравствуйте, Сармат, - обрадовался хмурый, - заждались мы вас. Вот
гонец, отдайте ему предмет.
Тот, кого назвали Сарматом, мельком глянул на Виктора, сел на стул и
огладил густую черную бороду.
- Да, конечно. Только, видите ли, Михаил, у меня сейчас нет этого
предмета.
- Как - нет?! - вскочил с места хмурый Михаил.
- Не волнуйтесь, я отдам эту чертову побрякушку. Она у надежного
человека. Не могу же я таскать ее с собой, когда за ней охотятся
дубасовцы. Я сегодня же передам ее гонцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144