Такие вот дела, офицер Уайт. Так что если за кап-кап у вас там еще платят, готов сдать серьезную масть…
- Ладно, Джонни, алмаз-человек. Мы не в миланской опере, так что кончай песни петь и переходи к делу.
Джонни натянуто захихикал.
- За двадцатку - карманник. За тридцатку - магазинщик и любитель отметелить женушку. Не тяни - решай, я пять минут назад видел этого парня за работой в «Орбахе».
Бад протянул ему двадцать долларов - и еще десять. Джонни схватил деньги.
- Ральфи Киннард. Плотный, белобрысый, лет сорок. Замшевый пиджак, серые фланелевые брюки. Говорят, бьет жену до полусмерти и заставляет работать на панели, чтобы покрывать свои карточные проигрыши.
Бад записал сведения.
- С праздничком, Венделл! - ухмыльнулся Стомпанато.
Бад взял его за галстук и дернул. Стомп приложился лбом о приборную доску.
- И тебя с Новым годом, мудочес.
* * *
В «Орбахе» то еще столпотворение. И у прилавков, и вокруг вешалок народу невпроворот. Раздвигая покупателей локтями, Бад мчится на третий этаж, в отдел ювелирных изделий - любимое место магазинных воришек.
Ряды часов на прилавках, длинные очереди у кассовых аппаратов. Бад с трудом протискивается сквозь гудящие толпы домохозяек с детишками, рыская глазами в поисках блондинов. И вдруг видит в дверях сортира белобрысый затылок и замшевую спину.
Бад разворачивается - и за ним. Возле урыльников - два старых пердуна. Из-под двери кабинки видны спущенные брюки из серой фланели. Бад пригибается, заглядывает в щелку: так и есть, мужик перебирает и рассовывает по карманам драгоценности. С поличным!
Двое старых хрычей застегивают ширинки и выходят. Бад барабанит в дверцу:
- Открывай! Архангел за тобой явился.
Дверь распахивается - навстречу ему вылетает кулак. Удар по полной программе: Бад падает на раковину. Киннард швыряет ему в лицо пригоршню запонок и кидается бежать. Бад - за ним.
Покупатели преграждают дорогу. Киннард ловко лавирует между людьми, выскакивает через черный ход. Бад слетает вниз по пожарной лестнице. На стоянке чисто: ни Киннарда, ни поспешно отъезжающих машин. Бад бежит к патрульному автомобилю, включает рацию:
- Четыре-А-три-один запрашивает диспетчера.
Треск помех. Затем:
- Слушаю, четыре-А-три-один.
- Последний известный адрес. Белый мужчина, имя Ральф, фамилия Киннард. Скорее всего, пишется так: К-и-н-н-а-р-д. Глянь, ладно?
Диспетчер подтверждает запрос и отключается. В ожидании ответа Бад наносит серию коротких ударов воображаемому противнику: бам-бам-бам-бам-бам… Снова трещит радио:
- Четыре-А-три-один, получен ответ на ваш запрос.
- Четыре-А-три-один слушает.
- Ответ положительный. Киннард, Ральф Томас, мужчина, белый, дата рождения…
- Черт побери, я ж сказал, мне нужен только адрес!
Диспетчер, фыркнув:
- Считай это подарком на праздник. Адрес: Эвергрин, 1486. Надеюсь, ты…
Бад выключает передатчик и рвет на восток, к Террасам. При сорока милях в час и с сиреной доберется до Эвергрин за пять минут. Мимо пролетают номера - 1200-е, 1300-е… Вот и 1400-е - сборные домики, в каких селились после войны демобилизованные.
А вот и он, 1486: толстый слой штукатурки, на крыше - сияющий неоновый Санта на санях с оленем. У крыльца - довоенный «форд». Внутри горит свет. В освещенном окне Ральфи Киннард вправляет мозги женщине в банном халате.
Женщине лет тридцать пять. Лицо красное, вспухшее. Она отшатывается от Киннарда, халат распахивается - Бад видит грудь, багрово-черную от синяков, ребра в ссадинах.
Бад возвращается к машине за наручниками. Здесь его встречает мигающий передатчик.
- Четыре-А-три-один слушает.
- Четыре-А-три-один, срочное сообщение. Нападение на полицейских по адресу Риверсайд, 1990, у бара. Подозреваемых шестеро, задержать пока не удалось. Опознаны по номерному знаку автомобиля. Оповещены все полицейские отряды города.
По спине у Бада пробегает холодок.
- Плохо с ребятами?
- Ответ положительный. Четыре-А-три-один, отправляйтесь по адресу 5314, Пятьдесят третья авеню, Линкольн-Хайтс. Задержите Динардо, Д-и-н-а-р-д-о, Санчеса. Мужчина, мексиканец, двадцать один год.
- Понял. Направь патрульную машину на Эвергрин, 1486. Подозреваемый - белый мужчина. Меня здесь не будет, но ребята его увидят. Пусть возьмут его - задержание я сам потом оформлю.
- Задержание регистрировать в участке Холленбек?
Бад говорит «да», хватает наручники - и снова к дому.
Щелкает рубильниками на распределительном щитке у крыльца - дом погружается во тьму, теперь светятся только сани Санта-Клауса. Бад хватает шнур, тянущийся на крышу, и дергает. Неоновая конструкция летит вниз и ударяется о землю, рассыпая искры.
Выскакивает Киннард, спотыкается об останки неонового оленя, падает. Бад прикладывает его физиономией об асфальт и надевает наручники. Ральфи воет и грызет землю, пока Бад зачитывает ему привычный текст:
- Отсидишь года полтора. А когда выйдешь, я буду об этом знать. Выясню, кто твой инспектор по надзору, и поговорю с ним по душам. И тебя буду навещать время от времени. Еще раз пальцем ее тронешь - снова сядешь, и теперь уже по статье за изнасилование несовершеннолетней. А знаешь, что в Квентине делают с теми, кто детей насилует? Знаешь, урод? Пидоров из них делают!
Жена Киннарда возится у щитка - включается свет.
- Можно мне уехать к матери? - спрашивает она. Бад обшаривает карманы Ральфи. Ключи, свернутые в трубочку доллары.
- Берите машину и постарайтесь устроиться.
Киннард стонет, выплевывая зубы. Миссис Ральфи берет ключи, вытягивает из трубочки десятку.
- С Рождеством вас, - говорит Бад.
Миссис Ральфи посылает ему воздушный поцелуй и садится в машину. Со двора «форд» выезжает задним ходом, круша колесами Санту с мигающим оленем.
* * *
Пятьдесят третья авеню. Код ситуации: 2 - без сирены. Бада чуть опередила черно-белая патрульная машина. Оттуда вылезли Дик Стенсланд и двое патрульных в форме.
Бад посигналил, и Стенс подошел к его машине.
- Что случилось, напарник?
Стенсланд ткнул пальцем в одноэтажную хибару.
- Вот здесь засел один из тех, что стреляли. По крайней мере, один - может, и больше. Их было шестеро: четверо латиносов, двое белых - а наших всего двое. Браунелл и Хеленовски. У Браунелла вроде черепная травма, а Хеленовски, видимо, лишился глаза.
- Ничего себе «вроде»!
Стенс дохнул на него парами джина и лосьона для освежения полости рта.
- Будешь к словам цепляться?
Бад вышел из машины.
- Не буду. Сколько уже арестовано?
- Ноль. Наш первым будет.
- Тогда скажи патрульным, пусть держатся в сторонке.
Стенс покачал головой.
- Они с Браунеллом приятели. Хотят поучаствовать.
- Ну нет, этот наш! Сдадим, подпишем все бумаги - и гуляем! У меня в машине три ящика: «Уокер Блэк», «Джим Бим» и «Катти».
- А Эксли? Сам знаешь, какой он праведник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
- Ладно, Джонни, алмаз-человек. Мы не в миланской опере, так что кончай песни петь и переходи к делу.
Джонни натянуто захихикал.
- За двадцатку - карманник. За тридцатку - магазинщик и любитель отметелить женушку. Не тяни - решай, я пять минут назад видел этого парня за работой в «Орбахе».
Бад протянул ему двадцать долларов - и еще десять. Джонни схватил деньги.
- Ральфи Киннард. Плотный, белобрысый, лет сорок. Замшевый пиджак, серые фланелевые брюки. Говорят, бьет жену до полусмерти и заставляет работать на панели, чтобы покрывать свои карточные проигрыши.
Бад записал сведения.
- С праздничком, Венделл! - ухмыльнулся Стомпанато.
Бад взял его за галстук и дернул. Стомп приложился лбом о приборную доску.
- И тебя с Новым годом, мудочес.
* * *
В «Орбахе» то еще столпотворение. И у прилавков, и вокруг вешалок народу невпроворот. Раздвигая покупателей локтями, Бад мчится на третий этаж, в отдел ювелирных изделий - любимое место магазинных воришек.
Ряды часов на прилавках, длинные очереди у кассовых аппаратов. Бад с трудом протискивается сквозь гудящие толпы домохозяек с детишками, рыская глазами в поисках блондинов. И вдруг видит в дверях сортира белобрысый затылок и замшевую спину.
Бад разворачивается - и за ним. Возле урыльников - два старых пердуна. Из-под двери кабинки видны спущенные брюки из серой фланели. Бад пригибается, заглядывает в щелку: так и есть, мужик перебирает и рассовывает по карманам драгоценности. С поличным!
Двое старых хрычей застегивают ширинки и выходят. Бад барабанит в дверцу:
- Открывай! Архангел за тобой явился.
Дверь распахивается - навстречу ему вылетает кулак. Удар по полной программе: Бад падает на раковину. Киннард швыряет ему в лицо пригоршню запонок и кидается бежать. Бад - за ним.
Покупатели преграждают дорогу. Киннард ловко лавирует между людьми, выскакивает через черный ход. Бад слетает вниз по пожарной лестнице. На стоянке чисто: ни Киннарда, ни поспешно отъезжающих машин. Бад бежит к патрульному автомобилю, включает рацию:
- Четыре-А-три-один запрашивает диспетчера.
Треск помех. Затем:
- Слушаю, четыре-А-три-один.
- Последний известный адрес. Белый мужчина, имя Ральф, фамилия Киннард. Скорее всего, пишется так: К-и-н-н-а-р-д. Глянь, ладно?
Диспетчер подтверждает запрос и отключается. В ожидании ответа Бад наносит серию коротких ударов воображаемому противнику: бам-бам-бам-бам-бам… Снова трещит радио:
- Четыре-А-три-один, получен ответ на ваш запрос.
- Четыре-А-три-один слушает.
- Ответ положительный. Киннард, Ральф Томас, мужчина, белый, дата рождения…
- Черт побери, я ж сказал, мне нужен только адрес!
Диспетчер, фыркнув:
- Считай это подарком на праздник. Адрес: Эвергрин, 1486. Надеюсь, ты…
Бад выключает передатчик и рвет на восток, к Террасам. При сорока милях в час и с сиреной доберется до Эвергрин за пять минут. Мимо пролетают номера - 1200-е, 1300-е… Вот и 1400-е - сборные домики, в каких селились после войны демобилизованные.
А вот и он, 1486: толстый слой штукатурки, на крыше - сияющий неоновый Санта на санях с оленем. У крыльца - довоенный «форд». Внутри горит свет. В освещенном окне Ральфи Киннард вправляет мозги женщине в банном халате.
Женщине лет тридцать пять. Лицо красное, вспухшее. Она отшатывается от Киннарда, халат распахивается - Бад видит грудь, багрово-черную от синяков, ребра в ссадинах.
Бад возвращается к машине за наручниками. Здесь его встречает мигающий передатчик.
- Четыре-А-три-один слушает.
- Четыре-А-три-один, срочное сообщение. Нападение на полицейских по адресу Риверсайд, 1990, у бара. Подозреваемых шестеро, задержать пока не удалось. Опознаны по номерному знаку автомобиля. Оповещены все полицейские отряды города.
По спине у Бада пробегает холодок.
- Плохо с ребятами?
- Ответ положительный. Четыре-А-три-один, отправляйтесь по адресу 5314, Пятьдесят третья авеню, Линкольн-Хайтс. Задержите Динардо, Д-и-н-а-р-д-о, Санчеса. Мужчина, мексиканец, двадцать один год.
- Понял. Направь патрульную машину на Эвергрин, 1486. Подозреваемый - белый мужчина. Меня здесь не будет, но ребята его увидят. Пусть возьмут его - задержание я сам потом оформлю.
- Задержание регистрировать в участке Холленбек?
Бад говорит «да», хватает наручники - и снова к дому.
Щелкает рубильниками на распределительном щитке у крыльца - дом погружается во тьму, теперь светятся только сани Санта-Клауса. Бад хватает шнур, тянущийся на крышу, и дергает. Неоновая конструкция летит вниз и ударяется о землю, рассыпая искры.
Выскакивает Киннард, спотыкается об останки неонового оленя, падает. Бад прикладывает его физиономией об асфальт и надевает наручники. Ральфи воет и грызет землю, пока Бад зачитывает ему привычный текст:
- Отсидишь года полтора. А когда выйдешь, я буду об этом знать. Выясню, кто твой инспектор по надзору, и поговорю с ним по душам. И тебя буду навещать время от времени. Еще раз пальцем ее тронешь - снова сядешь, и теперь уже по статье за изнасилование несовершеннолетней. А знаешь, что в Квентине делают с теми, кто детей насилует? Знаешь, урод? Пидоров из них делают!
Жена Киннарда возится у щитка - включается свет.
- Можно мне уехать к матери? - спрашивает она. Бад обшаривает карманы Ральфи. Ключи, свернутые в трубочку доллары.
- Берите машину и постарайтесь устроиться.
Киннард стонет, выплевывая зубы. Миссис Ральфи берет ключи, вытягивает из трубочки десятку.
- С Рождеством вас, - говорит Бад.
Миссис Ральфи посылает ему воздушный поцелуй и садится в машину. Со двора «форд» выезжает задним ходом, круша колесами Санту с мигающим оленем.
* * *
Пятьдесят третья авеню. Код ситуации: 2 - без сирены. Бада чуть опередила черно-белая патрульная машина. Оттуда вылезли Дик Стенсланд и двое патрульных в форме.
Бад посигналил, и Стенс подошел к его машине.
- Что случилось, напарник?
Стенсланд ткнул пальцем в одноэтажную хибару.
- Вот здесь засел один из тех, что стреляли. По крайней мере, один - может, и больше. Их было шестеро: четверо латиносов, двое белых - а наших всего двое. Браунелл и Хеленовски. У Браунелла вроде черепная травма, а Хеленовски, видимо, лишился глаза.
- Ничего себе «вроде»!
Стенс дохнул на него парами джина и лосьона для освежения полости рта.
- Будешь к словам цепляться?
Бад вышел из машины.
- Не буду. Сколько уже арестовано?
- Ноль. Наш первым будет.
- Тогда скажи патрульным, пусть держатся в сторонке.
Стенс покачал головой.
- Они с Браунеллом приятели. Хотят поучаствовать.
- Ну нет, этот наш! Сдадим, подпишем все бумаги - и гуляем! У меня в машине три ящика: «Уокер Блэк», «Джим Бим» и «Катти».
- А Эксли? Сам знаешь, какой он праведник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130