Мне показалось, что в этих глазах промелькнула тень, воспоминание о какой-то печальной тайне. Лидия прикрыла веки, приподняла их снова, тень исчезла. Мои пальцы перехватили ручку двери, которой только что касалась Лидия. Я очутился на улице.
Никого из детей Жеральдины Летандар я не застал. Соседка сказала мне, что зять должен был наведаться в магазинчик в Шаранто-не. Нужно было оповестить клиентов, повесить объявление («Сами понимаете — торговля...»). Что касается Люсьены, то полицейский принес ей разрешение убрать покойницу. Я вздрогнул при мысли о зрелище, которое ее ожидает... К счастью, ей помогала другая соседка. Однако все равно расспрашивать, надоедать ей в такую минуту не представлялось возможным. Это соображение меня, признаюсь, обрадовало. Я спустился к рукаву Капитула, машину бросил прямо на дороге. Оставалось только вернуться домой и написать статью.
В ту минуту, когда я должен был ступить на мост Капитула, я представил себя проходящим перед «Пти-Лидо», где, без сомнения, еще сидели полицейские. Они-то не постесняются приударить за Лидией. Хватит ли у меня выдержки не заглянуть туда? А если я все же зайду,
то на что это будет похоже? Короче говоря, я сошел с моста и зашагал к Аллее Юзель, чтобы добраться домой другой дорогой. Уже ступив на Вишневую Аллею, у самого дома, я вспомнил, что забыл попросить мадам Шарло протопить мой камин. Тем хуже для меня. Я постучал и, не дождавшись ответа, открыл дверь своим ключом. Дверь кухни, справа, была открыта. Мадам Шарло лежала, распластавшись, на полу, совершенно изуродованная. У нее тоже не было лица. Серная кислота оставила на полу бурые пятна. Кот мадам Шарло прижался к стене в углу кухни, выгнув спину и ощетинившись...
— В конце концов, я свободен, или меня в чем-то обвиняют? Секретарь суда сидел за моим столом, прокурор устроился в моем лучшем кресле (в которое впрочем, я сам пригласил его сесть), а инспектор Бушрон расхаживал по двум моим комнатам, рассматривая мебель и стены и не скрывая непреодолимого желания немедленно все обыскать. Однако прокурора, казалось, мой вопрос шокировал:
— Что вы, месье... Разумеется, у вас просто уточняли некоторые сведения. Все соседи были или будут опрошены. Как же вы хотите, чтобы мы пролили свет на...
Я перебил его, сердясь на себя за то, что мой голос выдавал волнение:
— Я сказал вам, господин прокурор, что мне поручили написать репортаж о... о первом убийстве. Могу ли я поехать сейчас в редакцию?
— На машине? — спросил инспектор Бушрон.
— Естественно. Она до сих пор стоит на Дороге рукава Капитула, и в любом случае, мне нужно отвести ее в редакцию.
Прошло несколько секунд. Я слышал шаги и голоса полицейских на первом этаже.
— А вы не могли бы передать вашу статью по телефону из «Пти-Лидо»? — снова осведомился Бушрон.
...Конечно мог. Я мог позвонить по телефону. Но мне хотелось довести эксперимент до конца. Или меня действительно не подозревают и оставляют мне свободу передвижения (в том числе на машине), или...
— Вы прибыли сюда прямо из редакции? — продолжал неутомимый Бушрон.
— Да, я уже говорил вам об этом. Я ушел из редакции ровно в четверть второго. В тринадцать пятнадцать.
— Вы посмотрели на свои часы?
— Да, я посмотрел на свои часы,— сказал я, взяв всю ответственность на себя. Допустим, это привычка спортсмена. Впрочем, часы есть и в гараже, где я брал машину. Они показывали четверть второго. По меньшей мере четыре человека видели, как я уезжал...
— А сейчас вы никого не встретили у зятя Жеральдины Ле-тандар?
— Я уже говорил вам об этом. Нет ничего легче, чем пойти и проверить все самому.
— Можете ли вы объяснить, почему, оставив машину на углу моста Капитула, вы пошли домой по Аллее Юзель?
— Так мне захотелось. Я очень люблю ходить пешком.
— Но вы же должны были спешить, чтобы успеть написать статью?
Я пожал плечами и ничего не ответил. Прокурор искоса смотрел на меня, пощипывая свои маленькие усики. В его глазах промелькнула жалость; да, прокурора, казалось, глубоко опечалило то, что у него на глазах порядочный по всей видимости человек все глубже впутывался в темную историю. Почему бы мне и в самом деле не пойти по Мосту Капитула? Я и сам прекрасно понимал, что, априори, ничто не мешало мне быстренько вернуться домой после визита к зятю Жеральдины Летандар и убить свою квартирную хозяйку. И если я не пошел по мосту Капитула, то может именно потому, чтобы полицейские, которые еще сидели в «Пти-Лидо», не увидели меня и не смогли измерить время между моим появлением и той минутой, когда я вернулся сообщить об убийстве вдовы Шарло. А если я убил вдову Шарло, то почему бы мне заодно не задушить и Жеральдину Летандар? Реально подобное подозрение вряд ли могло выдержать серьезное расследование, и я был уверен, что скоро меня признают непричастным к этому делу.
Одно было ясно: вопрос о том, почему я шел домой окольным путем, представлял для полицейских маленькую тайну, препятствие, о которое спотыкалось их желание выяснить все до конца. Инспектор Бушрон не мог не отметить, что в этом месте я отказывался что-либо объяснить (да и разве удовлетворило бы его мое объяснение?). Я же сердился при мысли о том, что время идет и скоро сюда нагрянет ватага журналистов, которые увидят меня в роли подозреваемого. Так и есть. Кто-то уже поднимался по лестнице. Хотя на сей раз, кажется, пронесло. Это был всего лишь медицинский эксперт, за которым не пришлось посылать дальше комиссариата Кретея, откуда он еще звонил в Париж по поводу первого преступления.
— Я вижу, мне придется остаться тут на пансионе,— заявил он.— Если так будет продолжаться... Короче, снова та же история. Есть еще люди, последовательные в своих замыслах.
Я сам задал вопрос, интересовавший меня в данный момент больше всего:
— Когда наступила смерть, доктор?
Эксперт проверил, в порядке ли его запонки. Чтобы приступить к делу, ему пришлось засучить рукава.
— Приблизительно три часа тому назад,— промолвил он спокойно.—Это должно было случиться приблизительно в час дня. Даже немного раньше.
Едва не расцеловав медика (несмотря на его бороду и немного коробившее меня бесстрастие), я повернулся к прокурору.
— Наверное, ничто более не препятствует моему возвращению в редакцию, господин прокурор.
— Ну что вы, извольте!
Чтобы быть откровенным до конца, я должен признать, что прокурор казался не менее довольным, чем я сам. Однако попрощался я довольно сдержанно.
— До скорого свидания! — бросил мне инспектор Бушрон.
В обсыпанном сигарным пеплом жилете Комб победно вышагивал по бюро общей информации.
— Ну? Что я вам говорил, Бодэ! Это же прекрасно! Его собственная хозяйка! Его допрашивали полчаса! Как вам такой заголовок:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Никого из детей Жеральдины Летандар я не застал. Соседка сказала мне, что зять должен был наведаться в магазинчик в Шаранто-не. Нужно было оповестить клиентов, повесить объявление («Сами понимаете — торговля...»). Что касается Люсьены, то полицейский принес ей разрешение убрать покойницу. Я вздрогнул при мысли о зрелище, которое ее ожидает... К счастью, ей помогала другая соседка. Однако все равно расспрашивать, надоедать ей в такую минуту не представлялось возможным. Это соображение меня, признаюсь, обрадовало. Я спустился к рукаву Капитула, машину бросил прямо на дороге. Оставалось только вернуться домой и написать статью.
В ту минуту, когда я должен был ступить на мост Капитула, я представил себя проходящим перед «Пти-Лидо», где, без сомнения, еще сидели полицейские. Они-то не постесняются приударить за Лидией. Хватит ли у меня выдержки не заглянуть туда? А если я все же зайду,
то на что это будет похоже? Короче говоря, я сошел с моста и зашагал к Аллее Юзель, чтобы добраться домой другой дорогой. Уже ступив на Вишневую Аллею, у самого дома, я вспомнил, что забыл попросить мадам Шарло протопить мой камин. Тем хуже для меня. Я постучал и, не дождавшись ответа, открыл дверь своим ключом. Дверь кухни, справа, была открыта. Мадам Шарло лежала, распластавшись, на полу, совершенно изуродованная. У нее тоже не было лица. Серная кислота оставила на полу бурые пятна. Кот мадам Шарло прижался к стене в углу кухни, выгнув спину и ощетинившись...
— В конце концов, я свободен, или меня в чем-то обвиняют? Секретарь суда сидел за моим столом, прокурор устроился в моем лучшем кресле (в которое впрочем, я сам пригласил его сесть), а инспектор Бушрон расхаживал по двум моим комнатам, рассматривая мебель и стены и не скрывая непреодолимого желания немедленно все обыскать. Однако прокурора, казалось, мой вопрос шокировал:
— Что вы, месье... Разумеется, у вас просто уточняли некоторые сведения. Все соседи были или будут опрошены. Как же вы хотите, чтобы мы пролили свет на...
Я перебил его, сердясь на себя за то, что мой голос выдавал волнение:
— Я сказал вам, господин прокурор, что мне поручили написать репортаж о... о первом убийстве. Могу ли я поехать сейчас в редакцию?
— На машине? — спросил инспектор Бушрон.
— Естественно. Она до сих пор стоит на Дороге рукава Капитула, и в любом случае, мне нужно отвести ее в редакцию.
Прошло несколько секунд. Я слышал шаги и голоса полицейских на первом этаже.
— А вы не могли бы передать вашу статью по телефону из «Пти-Лидо»? — снова осведомился Бушрон.
...Конечно мог. Я мог позвонить по телефону. Но мне хотелось довести эксперимент до конца. Или меня действительно не подозревают и оставляют мне свободу передвижения (в том числе на машине), или...
— Вы прибыли сюда прямо из редакции? — продолжал неутомимый Бушрон.
— Да, я уже говорил вам об этом. Я ушел из редакции ровно в четверть второго. В тринадцать пятнадцать.
— Вы посмотрели на свои часы?
— Да, я посмотрел на свои часы,— сказал я, взяв всю ответственность на себя. Допустим, это привычка спортсмена. Впрочем, часы есть и в гараже, где я брал машину. Они показывали четверть второго. По меньшей мере четыре человека видели, как я уезжал...
— А сейчас вы никого не встретили у зятя Жеральдины Ле-тандар?
— Я уже говорил вам об этом. Нет ничего легче, чем пойти и проверить все самому.
— Можете ли вы объяснить, почему, оставив машину на углу моста Капитула, вы пошли домой по Аллее Юзель?
— Так мне захотелось. Я очень люблю ходить пешком.
— Но вы же должны были спешить, чтобы успеть написать статью?
Я пожал плечами и ничего не ответил. Прокурор искоса смотрел на меня, пощипывая свои маленькие усики. В его глазах промелькнула жалость; да, прокурора, казалось, глубоко опечалило то, что у него на глазах порядочный по всей видимости человек все глубже впутывался в темную историю. Почему бы мне и в самом деле не пойти по Мосту Капитула? Я и сам прекрасно понимал, что, априори, ничто не мешало мне быстренько вернуться домой после визита к зятю Жеральдины Летандар и убить свою квартирную хозяйку. И если я не пошел по мосту Капитула, то может именно потому, чтобы полицейские, которые еще сидели в «Пти-Лидо», не увидели меня и не смогли измерить время между моим появлением и той минутой, когда я вернулся сообщить об убийстве вдовы Шарло. А если я убил вдову Шарло, то почему бы мне заодно не задушить и Жеральдину Летандар? Реально подобное подозрение вряд ли могло выдержать серьезное расследование, и я был уверен, что скоро меня признают непричастным к этому делу.
Одно было ясно: вопрос о том, почему я шел домой окольным путем, представлял для полицейских маленькую тайну, препятствие, о которое спотыкалось их желание выяснить все до конца. Инспектор Бушрон не мог не отметить, что в этом месте я отказывался что-либо объяснить (да и разве удовлетворило бы его мое объяснение?). Я же сердился при мысли о том, что время идет и скоро сюда нагрянет ватага журналистов, которые увидят меня в роли подозреваемого. Так и есть. Кто-то уже поднимался по лестнице. Хотя на сей раз, кажется, пронесло. Это был всего лишь медицинский эксперт, за которым не пришлось посылать дальше комиссариата Кретея, откуда он еще звонил в Париж по поводу первого преступления.
— Я вижу, мне придется остаться тут на пансионе,— заявил он.— Если так будет продолжаться... Короче, снова та же история. Есть еще люди, последовательные в своих замыслах.
Я сам задал вопрос, интересовавший меня в данный момент больше всего:
— Когда наступила смерть, доктор?
Эксперт проверил, в порядке ли его запонки. Чтобы приступить к делу, ему пришлось засучить рукава.
— Приблизительно три часа тому назад,— промолвил он спокойно.—Это должно было случиться приблизительно в час дня. Даже немного раньше.
Едва не расцеловав медика (несмотря на его бороду и немного коробившее меня бесстрастие), я повернулся к прокурору.
— Наверное, ничто более не препятствует моему возвращению в редакцию, господин прокурор.
— Ну что вы, извольте!
Чтобы быть откровенным до конца, я должен признать, что прокурор казался не менее довольным, чем я сам. Однако попрощался я довольно сдержанно.
— До скорого свидания! — бросил мне инспектор Бушрон.
В обсыпанном сигарным пеплом жилете Комб победно вышагивал по бюро общей информации.
— Ну? Что я вам говорил, Бодэ! Это же прекрасно! Его собственная хозяйка! Его допрашивали полчаса! Как вам такой заголовок:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51