«Где я видел это лицо?» И его взгляд, с которым я встретился, меня смущает, вернее, смущает то, что я не могу его определить. Но это совсем не причина для того, чтобы тебе расквасили лицо. Я делаю над собой усилие и больше не смотрю в глаза Люсьену. Я заставляю себя смотреть на линию его плеч и думаю о том, что я здесь делаю перед этим подвижным соперником, и — — хоп! — бью левой. Еще раз. Прекрасно: вот она, безукоризненная и необходимая дисциплина мысли, мгновенная реакция. Однако Люсьен так просто не сдается. Техника у него бесхитростная, по крайней мере, не особо изобретательная, но он пользуется малейшим моим промахом, боксируя со мной как учитель. Тем не менее мы еще на что-то способны, даже забавно. Кто сказал, что бокс — спорт жестокий? Конечно, бывает всякое. Но со своей стороны я ни при каких обстоятельствах не испытывал ненависти к противнику в боксерских перчатках. Это всегда была какая-то животная радость, почти то же братское чувство, что у щенка, играющего с другим щенком. Возможно, чтобы стать чемпионом, надо быть злее. Когда я вижу бледное лицо Сердана, лицо почти искаженное...
— Брэк! — кричит Бланки.— Отдохните.
Отдых, следующий заход. Отдых. Третий заход. Надо мной понемногу берут верх, но я не «расклеился». Из замечаний Рафы видно, что он доволен. Брэк. Конец.
— Ну-ну, совсем неплохо,— хвалит Бланки.— Я с вами еще поработаю.
— А вы хорошо защищаетесь, месье Норрей,— говорит Люсьен. Волосы его немного взъерошены, кожа порозовела. Я любуюсь его мускулатурой. И так как напрочь бросил ломать голову над его фамилией, она сама всплывает в моей отдохнувшей памяти: Сюрло. Странно. Вчера, когда ее произнес комиссар полиции Кретея, она мне ничего не напоминала. Только теперь я вспомнил, что уже слышал ее.
— А вы случайно не родственник Сюрло, который живет в Кретее?
— Жозеф Сюрло? Это мой брат.
Теперь я понимаю, почему меня смущал его взгляд. Люсьен Сюрло пожимает плечами, начиная зубами развязывать шнурки на перчатках.
— Он ничтожество,— добавляет Люсьен.
— Вот-те на! Вы с ним не ладите?
Но Бланки подталкивает меня к раздевалке.
— Идите набросьте что-нибудь, черт возьми! Хотя бы майку. Вы остынете перед упражнениями.
Мне, однако, хочется поговорить с этим Сюрло.
— Я тоже наброшу майку,— говорит он.— Вам, месье Норрей, возможно, не понравилось, что я называю брата ничтожеством...
В раздевалке, провонявший потом и одеколоном, Люсьен Сюрло без лишних просьб сам рассказывает о своем брате.
— Заметьте, что он старший, но если бы я следовал его примеру... Все было благополучно, пока он не начал работать в Берси. Вы не знаете этих людей, месье Норрей. Нельзя сказать, чтобы по натуре они были хуже других. Но встают они рано, часа в четыре, в пять утра — я говорю о том, что было до войны. Перекусят чем-нибудь первый раз — ведь часто утром холодно — ну там, кусок хлеба, паштет, сыр...
— Ваш брат не показался мне слишком толстым.
— Обождите. Первый завтрак запивают литром вина. В девять едят снова; и снова литр вина, иногда — два. Клянусь, я не преувеличиваю. Через час настоящий завтрак. Лучше не говорить, сколько они всего выпивают, вы мне не поверите. И кофе, много чашечек кофе. Я забыл сказать об аперитиве...
— Понятно,— сказал я.
— Это продолжается после обеда и вечером. Кто может выдержать такой образ жизни? В тридцать лет мой брат был алкоголиком. Я называю вещи своими именами.
Мы поднимаемся из раздевалки в зал.
— Но ведь у вашего брата было время вылечиться. Берси — мертвый город.
Люсьен Сюрло пожал плечами.
— У него было еще больше времени спиться и пойти ко дну. Видели, с кем он живет? Вы думали, это наша мать? Нет, это его жена, месье Норрей. Когда я говорю «жена», вы понимаете, что имеется в виду. Она на двадцать лет старше него. Некоторые считают, что они достойны жалости. У меня это вызывает омерзение.
Чтобы перевести этот неприятный разговор на другую тему, я спрашиваю:
— А чем, кроме бокса, занимаетесь вы?
— Я художник, месье Норрей, художник-оформитель. Это честная профессия, если принять некоторые предосторожности. Я сам себе хозяин. У меня больше заказов, чем я могу выполнить. А еще я имею кое-какие доходы от бокса. Я не жалуюсь.
— Вы женаты?
— Да, у меня есть дочь. Мой дурак-брат ее не видел. Он даже не пришел на мою свадьбу. Я его приглашал, приглашал даже его... ну да, его жену. Они не пришли. В общем, что говорить...
Пришел солидный партнер, и Сюрло со мной попрощался: нужно приниматься за работу.
— Очень приятно было познакомиться, месье Норрей. Очень приятно было с вами побоксировать. Вам нужно серьезно взяться за бокс, Рафа прав...
Ну вот.
Много романтических приключений, сложных интриг завязываются, скрещиваются и развязываются благодаря какому-нибудь совпадению и, обратите внимание, что это случается чаше в жизни, чем в романах; даже намного чаще, ибо романисты редко прибегают к этому приему, подозрительному в глазах читателя. Что касается меня, то вы вскоре сможете убедиться, что моя неожиданная встреча в спортивном зале с братом Жозефа Сюрло не являлась ни завязкой, ни развязкой дела о трех убийствах. Я рассказал о ней, так как она естественно вплелась в ход этого дела, и я не имею права о ней умолчать. Но если бы я даже и не встретил Люсьена Сюрло и не боксировал с ним, я все-равно пошел бы к Бертриксу поговорить о Жозефе Сюрло. У меня возникла одна идея.
К Бертриксу меня проводили сразу же, как только я назвал себя. Детектив был в пальто.
— Я собираюсь уходить,— сказал он мне.
Именно так: не «собирался», а «собираюсь». Довольно жесткий взгляд. Куда только подевались сердечность и простота, согревавшие нашу первую встречу, наше неудобное, но прекрасное путешествие в Манд? И что тому виной? При виде моего разочарования Бертрикс немного подобрел:
— Я еду в Версаль на автомобиле. Каких-то полчаса, но мне необходимо побывать там лично. Сразу же после этого вернусь сюда. Если хотите, поехали вместе. Будет время поговорить. Это вас устраивает?
Я согласился. Пока мы ехали до ворот Сен-Клу, сгущались сумерки. Я рассказал о своей встрече с Люсьеном Сюрло и о том, что он мне сообщил о своем брате. Бертрикс слушал, не перебивая. Беседа продолжалась в машине между Парижем и Версалем. Бертрикс не отрывал взгляд от дороги. Вот этот разговор за исключением пауз и нескольких фраз, которые не имеют отношения к нашему делу.
Бертрикс.— О том, что Сюрло живет со своей старой любовницей я узнал сегодня утром. Большинство людей считают, что это его мать. Сюрло их не разубеждает. Она тоже. Такие жалкие пары встречаются чаще, чем думают. Что же касается его любви к спиртному, мне стало
известно, что Сюрло часто ходит в кафе «Пти-Лидо», где регулярно пьет аперитив и вино до обеда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51