Меня хватило еще только на то, чтобы спросить:
— Если я дам вам свой ключ, как же я сам попаду домой завтра утром?
— Дверь будет открыта.
— И я застану этого человека у себя?
— Возможно.
— Сколько времени он будет оставаться у меня?
— Он воспользуется первой же удобной возможностью, чтобы уехать. Не всегда же будет Тополиный остров в положении осады.
— Все это кажется мне лишенным смысла! Бред какой-то!
Мы возобновили игру в полной тишине. Лицо Лидии замкнулось. Дядюшка Сонье поднялся, чтобы подбросить в камин немного угля, и я заметил, что Морелли с завистью поглядывает на меня. Несчастный, если бы он только знал! Соседи тоже начали новую партию.
— Вы можете отказать мне,— сказала Лидия, не глядя на меня.— В этом случае вы, конечно, забудете все, что я вам говорила.
— А если я дам вам ключ?
Ее голос сладостным кинжалом пронзил мою грудь:
— Тогда этого никогда не забуду я.
Даже сегодня, когда я вспоминаю эти минуты и спрашиваю себя «Верил ли я словам Лидии?», я отвечаю: «Да, верил». Я и на секунду не заподозрил, что Лидия хотела насильно втянуть меня в преступный сговор. И здесь была не только слабость перед Лидией, но и уверенность в том, что она не будет требовать от меня ничего бесчестного. Невозможно, чтобы эти глаза, эти желанные уста были орудием лжи. В этом я нисколько не сомневался.
Грохот отодвигаемых стульев заставил меня посмотреть на соседний стол. Квартет уже закончил свою игру.
— Ну, голуби,— сказал инспектор Бушрон, зевая,— время не показалось вам слишком долгим?
Будильник показывал ровно полночь. Дядюшка Сонье заявил, что идет спать. Последним угощал вином он.
— Лидия, я думаю, завтра придется рано вставать. Приготовь завтрак господам. А если вернутся остальные...
— Да, я знаю,— ответила Лидия.
Она посмотрела на меня. Отдавая ей сложенную колоду карт, я одновременно передал и оба мои ключа: от ворот сада и от дома. Несмотря на то, что мой рассказ может в дальнейшем стать несколько суховатым, я все же намереваюсь изложить последующие события в четкой хронологической последовательности и как можно точнее.
Я посмотрел на свои часы, когда Лидия с отцом пошли отдыхать, причем Сонье прихватил с собой будильник. Было десять минут первого. Нас осталось четверо: оба инспектора, Морелли и я. Морелли и инспектор Багар немного пошутили надо мной за мой «ухажерский белот» с Лидией, потом разговор стих. Всех страшно клонило ко сну, Морелли весьма кстати заметил, что единственный способ не уснуть без излишних усилий — это снова взяться за карты. Я согласился при условии, что мы будем играть в бридж.
Сев за стол, мы заметили, что у нас всего две колоды по тридцать две карты.
— Я знаю, что тут есть колода из пятидесяти двух карт,— сказал я.—Пойду попрошу ее у дядюшки Сонье. Ему не повезло, если он уже лег!
Никогда раньше я не спускался на нижний этаж. В конце очень темного коридора было видно несколько дверей. Я уже собирался позвать хозяев, когда заметил под одной дверью полоску света. Я постучал. Мне открыла Лидия. Она была еще в свитере и держала в руках книгу. Я объяснил, зачем пришел.
— Да, у меня есть колода,— сказала она.
Лидия неподвижно стояла передо мной, и мне показалось, что она улыбается. Я поцеловал ее, она не сопротивлялась. Потом легонько оттолкнула меня; улыбка исчезла.
— Подождите тут.
Через приоткрытую дверь я увидел спинку дивана, освещенного ночником. Лидия положила на диван свою книгу, и я смог прочитать название — «Опасные связи». В соседней комнате, с другой стороны
коридора, послышалось покашливание дядюшки Сонье. Лидия вновь появилась передо мной с колодой карт в руке.
— Вот, возьмите. И быстренько поднимайтесь наверх.
Я хотел поцеловать ее еще раз. Но она серьезно посмотрела на меня. Я вспомнил о ключах, которые только что отдал, и поцеловал ей только руку. Лидия стояла у дверей, пока я не скрылся на лестнице.
— Так он еще не спал? — спросил Бушрон.
— Нет, вот колода.
— Какое счастье, что вы не нашли комнату его дочери,— не удержался Морелли.— Тогда бы вы уже точно сюда не вернулись!
Было двадцать пять минут первого. Мы начали игру. Перед уходом Сонье напомнил нам: «Часа в два нужно будет подбросить угля в камин. Смотрите, чтобы он не погас». Впервые я посмотрел на свои часы в двенадцать пятьдесят. Камин грел очень жарко, как будто извне его подзадоривал ночной холод. Никакой звук не доносился до нас ни с улицы, ни из дома...
Я подпрыгнул на стуле, мы вскочили на ноги все вместе. На улице раздался выстрел. Я посмотрел на часы: двенадцать пятьдесят четыре. Еще один выстрел.
— Стреляют из револьвера? — спросил Морелли.
— Вне всякого сомнения,— отозвался инспектор Багар. По дороге перед входной дверью кто-то пробежал.
— Жандармы,— пояснил Бушрон.— Это, конечно, стрелял кто-то из них.
Морелли со своим аппаратом уже поворачивал ключ в замке.
— А ваше пальто? — напомнил ему инспектор Багар, который как раз надевал свое.— На улице мороз. Все равно мы первыми не придем...
Кто-то бегом поднимался по лестнице, внутренняя дверь открылась. Появилась Лидия, немного растрепанная и довольно бледная. Она все еще была в свитере, но казалась меньше ростом: я заметил у нее на ногах сандалии.
— Что это? — спросила она.
— Скоро узнаем,— ответил Бушрон.
С улицы проникал холодный воздух, мы вышли, я был последним...
— Разбудите отца,— сказал я Лидии,— так будет безопаснее. Не оставайтесь тут одна!
— Заприте за нами дверь,— крикнул Бушрон.
— Хорошо.
Мы услышали, как в замке повернулся ключ. Ночь была темой, хоть глаз выколи. Два огонька пересекли Дорогу Моста в пятидесяти метрах впереди нас. Мы побежали. На углу дороги и Дубовой Аллеи мы встретили двух жандармов, бежавших справа.
— Туда!
Мы повернули влево, и скоро к нам присоединились еще три жандарма. Вероятно, остров был ими в прямом смысле нашпигован. Светящиеся точки электрических фонариков покачивались в темноте, догоняли друг друга. За ставнями домов зажигался свет.
— Это там!
На Платановой Аллее над входом в один из домов ярко горела лампа. Наша группа преодолела ограду, пересекла сад. На пороге, в окружении жандармов, стоял какой-то мужчина в плаще, накинутом прямо на пижаму, и объяснял:
— В саду. Я услышал шаги на аллее... Я выстрелил...
Инспекторы решительно проложили себе дорогу через толпу жандармов, я проскользнул вслед за ними. Мужчина все еще держал в руке револьвер. За ним, в коридоре, стучала зубами старуха в наброшенном на плечи пальто.
— Ложитесь спать, мадам, вы можете простудиться,— обратился к ней Багар.— Опасность вам больше не угрожает.
Человек с револьвером показывал Бушрону направление, в котором он стрелял:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
— Если я дам вам свой ключ, как же я сам попаду домой завтра утром?
— Дверь будет открыта.
— И я застану этого человека у себя?
— Возможно.
— Сколько времени он будет оставаться у меня?
— Он воспользуется первой же удобной возможностью, чтобы уехать. Не всегда же будет Тополиный остров в положении осады.
— Все это кажется мне лишенным смысла! Бред какой-то!
Мы возобновили игру в полной тишине. Лицо Лидии замкнулось. Дядюшка Сонье поднялся, чтобы подбросить в камин немного угля, и я заметил, что Морелли с завистью поглядывает на меня. Несчастный, если бы он только знал! Соседи тоже начали новую партию.
— Вы можете отказать мне,— сказала Лидия, не глядя на меня.— В этом случае вы, конечно, забудете все, что я вам говорила.
— А если я дам вам ключ?
Ее голос сладостным кинжалом пронзил мою грудь:
— Тогда этого никогда не забуду я.
Даже сегодня, когда я вспоминаю эти минуты и спрашиваю себя «Верил ли я словам Лидии?», я отвечаю: «Да, верил». Я и на секунду не заподозрил, что Лидия хотела насильно втянуть меня в преступный сговор. И здесь была не только слабость перед Лидией, но и уверенность в том, что она не будет требовать от меня ничего бесчестного. Невозможно, чтобы эти глаза, эти желанные уста были орудием лжи. В этом я нисколько не сомневался.
Грохот отодвигаемых стульев заставил меня посмотреть на соседний стол. Квартет уже закончил свою игру.
— Ну, голуби,— сказал инспектор Бушрон, зевая,— время не показалось вам слишком долгим?
Будильник показывал ровно полночь. Дядюшка Сонье заявил, что идет спать. Последним угощал вином он.
— Лидия, я думаю, завтра придется рано вставать. Приготовь завтрак господам. А если вернутся остальные...
— Да, я знаю,— ответила Лидия.
Она посмотрела на меня. Отдавая ей сложенную колоду карт, я одновременно передал и оба мои ключа: от ворот сада и от дома. Несмотря на то, что мой рассказ может в дальнейшем стать несколько суховатым, я все же намереваюсь изложить последующие события в четкой хронологической последовательности и как можно точнее.
Я посмотрел на свои часы, когда Лидия с отцом пошли отдыхать, причем Сонье прихватил с собой будильник. Было десять минут первого. Нас осталось четверо: оба инспектора, Морелли и я. Морелли и инспектор Багар немного пошутили надо мной за мой «ухажерский белот» с Лидией, потом разговор стих. Всех страшно клонило ко сну, Морелли весьма кстати заметил, что единственный способ не уснуть без излишних усилий — это снова взяться за карты. Я согласился при условии, что мы будем играть в бридж.
Сев за стол, мы заметили, что у нас всего две колоды по тридцать две карты.
— Я знаю, что тут есть колода из пятидесяти двух карт,— сказал я.—Пойду попрошу ее у дядюшки Сонье. Ему не повезло, если он уже лег!
Никогда раньше я не спускался на нижний этаж. В конце очень темного коридора было видно несколько дверей. Я уже собирался позвать хозяев, когда заметил под одной дверью полоску света. Я постучал. Мне открыла Лидия. Она была еще в свитере и держала в руках книгу. Я объяснил, зачем пришел.
— Да, у меня есть колода,— сказала она.
Лидия неподвижно стояла передо мной, и мне показалось, что она улыбается. Я поцеловал ее, она не сопротивлялась. Потом легонько оттолкнула меня; улыбка исчезла.
— Подождите тут.
Через приоткрытую дверь я увидел спинку дивана, освещенного ночником. Лидия положила на диван свою книгу, и я смог прочитать название — «Опасные связи». В соседней комнате, с другой стороны
коридора, послышалось покашливание дядюшки Сонье. Лидия вновь появилась передо мной с колодой карт в руке.
— Вот, возьмите. И быстренько поднимайтесь наверх.
Я хотел поцеловать ее еще раз. Но она серьезно посмотрела на меня. Я вспомнил о ключах, которые только что отдал, и поцеловал ей только руку. Лидия стояла у дверей, пока я не скрылся на лестнице.
— Так он еще не спал? — спросил Бушрон.
— Нет, вот колода.
— Какое счастье, что вы не нашли комнату его дочери,— не удержался Морелли.— Тогда бы вы уже точно сюда не вернулись!
Было двадцать пять минут первого. Мы начали игру. Перед уходом Сонье напомнил нам: «Часа в два нужно будет подбросить угля в камин. Смотрите, чтобы он не погас». Впервые я посмотрел на свои часы в двенадцать пятьдесят. Камин грел очень жарко, как будто извне его подзадоривал ночной холод. Никакой звук не доносился до нас ни с улицы, ни из дома...
Я подпрыгнул на стуле, мы вскочили на ноги все вместе. На улице раздался выстрел. Я посмотрел на часы: двенадцать пятьдесят четыре. Еще один выстрел.
— Стреляют из револьвера? — спросил Морелли.
— Вне всякого сомнения,— отозвался инспектор Багар. По дороге перед входной дверью кто-то пробежал.
— Жандармы,— пояснил Бушрон.— Это, конечно, стрелял кто-то из них.
Морелли со своим аппаратом уже поворачивал ключ в замке.
— А ваше пальто? — напомнил ему инспектор Багар, который как раз надевал свое.— На улице мороз. Все равно мы первыми не придем...
Кто-то бегом поднимался по лестнице, внутренняя дверь открылась. Появилась Лидия, немного растрепанная и довольно бледная. Она все еще была в свитере, но казалась меньше ростом: я заметил у нее на ногах сандалии.
— Что это? — спросила она.
— Скоро узнаем,— ответил Бушрон.
С улицы проникал холодный воздух, мы вышли, я был последним...
— Разбудите отца,— сказал я Лидии,— так будет безопаснее. Не оставайтесь тут одна!
— Заприте за нами дверь,— крикнул Бушрон.
— Хорошо.
Мы услышали, как в замке повернулся ключ. Ночь была темой, хоть глаз выколи. Два огонька пересекли Дорогу Моста в пятидесяти метрах впереди нас. Мы побежали. На углу дороги и Дубовой Аллеи мы встретили двух жандармов, бежавших справа.
— Туда!
Мы повернули влево, и скоро к нам присоединились еще три жандарма. Вероятно, остров был ими в прямом смысле нашпигован. Светящиеся точки электрических фонариков покачивались в темноте, догоняли друг друга. За ставнями домов зажигался свет.
— Это там!
На Платановой Аллее над входом в один из домов ярко горела лампа. Наша группа преодолела ограду, пересекла сад. На пороге, в окружении жандармов, стоял какой-то мужчина в плаще, накинутом прямо на пижаму, и объяснял:
— В саду. Я услышал шаги на аллее... Я выстрелил...
Инспекторы решительно проложили себе дорогу через толпу жандармов, я проскользнул вслед за ними. Мужчина все еще держал в руке револьвер. За ним, в коридоре, стучала зубами старуха в наброшенном на плечи пальто.
— Ложитесь спать, мадам, вы можете простудиться,— обратился к ней Багар.— Опасность вам больше не угрожает.
Человек с револьвером показывал Бушрону направление, в котором он стрелял:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51