Загрубели, свыклись. Те, у которых остались дети, – посчастливее. Некоторые попытались найти гармонию в союзе с мужчинами иного типа: сильными, волевыми, твердыми в своих привычках и решениях. Но гармония, увы, не достигалась. Начиналось острое соперничество, за власть, за авторитет в семье.
Как ни обманывала себя Ольга, но в конце концов была вынуждена сознаться, что и сама стала рафинированной «эмансипэ». Ее тяготил быт, и она втайне радовалась, что лишена необходимости ежедневно ухаживать за мужем. Лелеять в себе такую готовность при постоянном его отсутствии куда как легко. Но стоило им побыть хотя бы месяц отпуска вместе, и она, стыдясь признаваться даже себе, облегченно вздыхала, когда Чиж уезжал.
Противоречивое чувство жило у нее где-то на самом донышке души и по отношению к Юле. Девочка нуждалась во внимании, заботе, отрывала Ольгу от любимого дела, без которого она не представляла своей жизни. И только благодаря прирожденно-острому чувству материнства она сумела разделить себя между дочерью и работой. Однажды у нее появилась возможность обзавестись вторым ребенком. Ольга строго сказала себе: «Никогда!» – и сохранила это решение в тайне и от Юли, и от Чижа.
Упрек дочери, скорее всего, необоснован. Но девочка выросла с более развитым женским началом, чем мать, и чутьем угадала вину Ольги. Эмансипированная женщина не обладает, как правило, способностью вставать на позицию другого человека. Она слишком озабочена собственными проблемами и трудностями. И хотя Юля не лишена заботы и внимания, детское сердце не обманулось, оно разгадало, что в материнской любви преобладает рациональное начало. Подлинную искренность оно нашло в любви отцовской. И откликнулось на эту любовь.
Может, и хорошо, что объективные причины мешали им все эти годы собраться под одной крышей. Еще неизвестно, насколько бы у каждого из них хватило нравственных сил, чтобы ежедневно, ежеминутно трудиться душой, создавая в семье атмосферу взаимопонимания и теплоты?
Ольга вдруг почувствовала, как в лицо ей ударила горячая волна. А что, если объективные причины совсем здесь ни при чем? Что, если Чиж сразу понял, что никакая она ему не жена и тем более не боевая подруга? Что любит она не его, не работу свою, а себя рядом с ним, себя в работе своей? И, трогательно оберегая свое чувство, глубоко скрывал это кошмарное открытие, терзая сердце невысказанной болью? Она же, зашоренная собственными проблемами, не услышала и не почувствовала его боли даже тогда, когда сердце любимого человека начало давать перебои. Не упрекая ее ни в чем, он застенчиво улыбался, когда ему наверняка следовало рычать от гнева и обиды.
Так что Юлины слова – это еще не обвинение, это ласковый шлепок нашалившему ребенку. Ольга заслуживала иной оценки.
25
В гастрономе было безлюдно, и Юля очень быстро заполнила сумку покупками. Сегодня к вечеру в их квартиру набьется народу под завязку. Друзья не оставят Чижа наедине со своими горькими мыслями. Будут пить вино, распевать песни, плясать, будут спорить до хрипоты и тайно вздыхать, пряча сочувствие.
Вино пришлось брать в отдельную сумку, и Юля испугалась, что такой груз не сможет донести до дома.
– Никак свадьба готовится? – услышала она у выхода знакомый голос и почувствовала, что кто-то забирает у нее из рук обе сумки.
– Спасибо, Олег Викентьевич, – обрадовалась она, – вы словно ангел-хранитель. У папы сегодня торжественный день, придут гости. Надо быть во всеоружии.
– Кто на «Волге» приехал, командующий?
– В юбке! – засмеялась Юля. – Мать прикатила.
– День рождения?
– Почти. Рождается еще один пенсионер… Папа подал рапорт об увольнении.
Булатов посмотрел на небо. Дождь перестал, и облака устало сбавили скорость. Еще недавно цеплявшиеся тяжелыми серыми космами за крыши домов, они, облегченно поднялись и посветлели, как светлеет отжатая и подсушенная ткань.
– Где он, дома?
– На аэродроме.
– Я вам дам совет, Юля, на первый взгляд странный. Но вы не пренебрегайте им. Обещаете?
– Если в моих силах.
– Немедленно поезжайте на аэродром, найдите отца и ни на шаг от него не отходите. Вы меня поняли?
– Да.
– Что же вы медлите?
– А сумки?
– Я сам занесу. – Он поставил авоську на землю, достал из кармана металлический патрончик и протянул Юле. – На всякий случай. Это нитроглицерин.
Тревога врача передалась Юле мгновенно. Она зажала в кулаке лекарство и, забыв о Булатове, о покупках, метнулась к стоянке такси. Слава богу, время было не пиковое и у тротуара под шашечной вывеской стояло несколько машин.
Булатов, конечно, прав, и Юля удивилась не его проницательности, а своей беспечности. Как она сама не почувствовала, что в такой день должна быть рядом с отцом? Он-то всегда безошибочно угадывал ее душевные прихоти, чувствовал их за тысячи километров.
Юля только теперь поняла, как непросто командиру авиационного полка отлучаться из части хотя бы на день. А Чиж прилетел с далекого Севера специально для того, чтобы отвести Юлю «первый раз в первый класс». С какой гордостью шагала она рядом с ним, крепко держась за руку. Соображала, что на нее многие подружки смотрят с завистью, ревниво оценивала других отцов и, не обнаружив больше ни у кого Золотой Звезды на груди, пренебрежительно задирала нос.
После уроков отец ее встретил, и они поехали в ЦПКиО на Кировские острова. По дороге Чиж рассказывал Юле о родителях мальчиков и девочек, с которыми она сегодня впервые села за парту. И выходило, что не только у нее отец Герой, но и у всех учеников тоже героические папы и мамы. Один бороздит океаны, сутками не смыкая глаз, другой – самый главный печатник в типографии, где рождаются удивительные детские книжки, бабушка большеглазой худенькой Тани во время войны спасла сто пятьдесят раненых бойцов, а мама хмурого Ванюши работает на «Красном треугольнике», выполняет каждый год два плана, она депутат Верховного Совета.
– А еще обрати внимание, – говорил Чиж, – на девочку с голубым бантом. У нее папа – народный артист республики, снимается в кино. Его во всем мире знают, но дочь ведет себя очень скромно. Умная девочка, понимает, что это заслуги ее отца, а не ее личные.
Юля сообразила, к чему ей отец рассказал все это.
– Вокруг нас, дружок мой, живут удивительные люди. И чем больше мы будем знать о них, тем жизнь наша будет красивее, тем сами будем лучше.
Помолчав, он взял Юлино лицо в обе ладони и посмотрел ей в глаза:
– Мой фронтовой товарищ Филимон Качев говорил: «Хочешь быть богатым – живи для других. Человек, живущий только для себя, сам себя обкрадывает». Запомни это.
Она запомнила.
В седьмом классе Юля стала победителем на районном конкурсе юных знатоков Ленинграда. Это было трудное восхождение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201
Как ни обманывала себя Ольга, но в конце концов была вынуждена сознаться, что и сама стала рафинированной «эмансипэ». Ее тяготил быт, и она втайне радовалась, что лишена необходимости ежедневно ухаживать за мужем. Лелеять в себе такую готовность при постоянном его отсутствии куда как легко. Но стоило им побыть хотя бы месяц отпуска вместе, и она, стыдясь признаваться даже себе, облегченно вздыхала, когда Чиж уезжал.
Противоречивое чувство жило у нее где-то на самом донышке души и по отношению к Юле. Девочка нуждалась во внимании, заботе, отрывала Ольгу от любимого дела, без которого она не представляла своей жизни. И только благодаря прирожденно-острому чувству материнства она сумела разделить себя между дочерью и работой. Однажды у нее появилась возможность обзавестись вторым ребенком. Ольга строго сказала себе: «Никогда!» – и сохранила это решение в тайне и от Юли, и от Чижа.
Упрек дочери, скорее всего, необоснован. Но девочка выросла с более развитым женским началом, чем мать, и чутьем угадала вину Ольги. Эмансипированная женщина не обладает, как правило, способностью вставать на позицию другого человека. Она слишком озабочена собственными проблемами и трудностями. И хотя Юля не лишена заботы и внимания, детское сердце не обманулось, оно разгадало, что в материнской любви преобладает рациональное начало. Подлинную искренность оно нашло в любви отцовской. И откликнулось на эту любовь.
Может, и хорошо, что объективные причины мешали им все эти годы собраться под одной крышей. Еще неизвестно, насколько бы у каждого из них хватило нравственных сил, чтобы ежедневно, ежеминутно трудиться душой, создавая в семье атмосферу взаимопонимания и теплоты?
Ольга вдруг почувствовала, как в лицо ей ударила горячая волна. А что, если объективные причины совсем здесь ни при чем? Что, если Чиж сразу понял, что никакая она ему не жена и тем более не боевая подруга? Что любит она не его, не работу свою, а себя рядом с ним, себя в работе своей? И, трогательно оберегая свое чувство, глубоко скрывал это кошмарное открытие, терзая сердце невысказанной болью? Она же, зашоренная собственными проблемами, не услышала и не почувствовала его боли даже тогда, когда сердце любимого человека начало давать перебои. Не упрекая ее ни в чем, он застенчиво улыбался, когда ему наверняка следовало рычать от гнева и обиды.
Так что Юлины слова – это еще не обвинение, это ласковый шлепок нашалившему ребенку. Ольга заслуживала иной оценки.
25
В гастрономе было безлюдно, и Юля очень быстро заполнила сумку покупками. Сегодня к вечеру в их квартиру набьется народу под завязку. Друзья не оставят Чижа наедине со своими горькими мыслями. Будут пить вино, распевать песни, плясать, будут спорить до хрипоты и тайно вздыхать, пряча сочувствие.
Вино пришлось брать в отдельную сумку, и Юля испугалась, что такой груз не сможет донести до дома.
– Никак свадьба готовится? – услышала она у выхода знакомый голос и почувствовала, что кто-то забирает у нее из рук обе сумки.
– Спасибо, Олег Викентьевич, – обрадовалась она, – вы словно ангел-хранитель. У папы сегодня торжественный день, придут гости. Надо быть во всеоружии.
– Кто на «Волге» приехал, командующий?
– В юбке! – засмеялась Юля. – Мать прикатила.
– День рождения?
– Почти. Рождается еще один пенсионер… Папа подал рапорт об увольнении.
Булатов посмотрел на небо. Дождь перестал, и облака устало сбавили скорость. Еще недавно цеплявшиеся тяжелыми серыми космами за крыши домов, они, облегченно поднялись и посветлели, как светлеет отжатая и подсушенная ткань.
– Где он, дома?
– На аэродроме.
– Я вам дам совет, Юля, на первый взгляд странный. Но вы не пренебрегайте им. Обещаете?
– Если в моих силах.
– Немедленно поезжайте на аэродром, найдите отца и ни на шаг от него не отходите. Вы меня поняли?
– Да.
– Что же вы медлите?
– А сумки?
– Я сам занесу. – Он поставил авоську на землю, достал из кармана металлический патрончик и протянул Юле. – На всякий случай. Это нитроглицерин.
Тревога врача передалась Юле мгновенно. Она зажала в кулаке лекарство и, забыв о Булатове, о покупках, метнулась к стоянке такси. Слава богу, время было не пиковое и у тротуара под шашечной вывеской стояло несколько машин.
Булатов, конечно, прав, и Юля удивилась не его проницательности, а своей беспечности. Как она сама не почувствовала, что в такой день должна быть рядом с отцом? Он-то всегда безошибочно угадывал ее душевные прихоти, чувствовал их за тысячи километров.
Юля только теперь поняла, как непросто командиру авиационного полка отлучаться из части хотя бы на день. А Чиж прилетел с далекого Севера специально для того, чтобы отвести Юлю «первый раз в первый класс». С какой гордостью шагала она рядом с ним, крепко держась за руку. Соображала, что на нее многие подружки смотрят с завистью, ревниво оценивала других отцов и, не обнаружив больше ни у кого Золотой Звезды на груди, пренебрежительно задирала нос.
После уроков отец ее встретил, и они поехали в ЦПКиО на Кировские острова. По дороге Чиж рассказывал Юле о родителях мальчиков и девочек, с которыми она сегодня впервые села за парту. И выходило, что не только у нее отец Герой, но и у всех учеников тоже героические папы и мамы. Один бороздит океаны, сутками не смыкая глаз, другой – самый главный печатник в типографии, где рождаются удивительные детские книжки, бабушка большеглазой худенькой Тани во время войны спасла сто пятьдесят раненых бойцов, а мама хмурого Ванюши работает на «Красном треугольнике», выполняет каждый год два плана, она депутат Верховного Совета.
– А еще обрати внимание, – говорил Чиж, – на девочку с голубым бантом. У нее папа – народный артист республики, снимается в кино. Его во всем мире знают, но дочь ведет себя очень скромно. Умная девочка, понимает, что это заслуги ее отца, а не ее личные.
Юля сообразила, к чему ей отец рассказал все это.
– Вокруг нас, дружок мой, живут удивительные люди. И чем больше мы будем знать о них, тем жизнь наша будет красивее, тем сами будем лучше.
Помолчав, он взял Юлино лицо в обе ладони и посмотрел ей в глаза:
– Мой фронтовой товарищ Филимон Качев говорил: «Хочешь быть богатым – живи для других. Человек, живущий только для себя, сам себя обкрадывает». Запомни это.
Она запомнила.
В седьмом классе Юля стала победителем на районном конкурсе юных знатоков Ленинграда. Это было трудное восхождение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201