Работает, гуляет, веселится. Совесть Нины перед ним чиста. В самые трудные годы она себя «блюла», хотя сердцем рвалась к другому, а теперь все обеты снимает сама жизнь. Убедив себя, что время наступило, она написала Федору письмо.
Боже, как она ждала ответа, как волновалась! По два раза в день выскакивала на почту. Недели, месяцы, годы летели мимо – жила как-то. А тут, словно ее подменили, стала считать не только дни, но и часы, минуты.
Ей было страшно.
Нина не хотела признаваться в этом даже самой себе, но чего уж там грешить – боялась Нина письма от Федора. Боялась возможных и вместе с тем невозможных его слов: «Прости, я не мог так долго ждать, я полюбил другую…»
Вскоре посланное ею письмо вернулось с пометкой: «Адресат выбыл». Почувствовав на миг облегчение, Нина снова заволновалась: где же ей теперь искать своего любимого? Марго лишь пожала плечами – обратись к командиру части, ответят. Действительно, чего проще. Но написала Нина не командиру, а Юле, той девушке, что служила в воинской части, у которой Нина однажды ночевала и с которой немножко подружилась. Только второе письмо тоже вернулось с отметкой: «Адресат выбыл». Нина вспомнила: в Ленинграде живет Юлина мать. Она разыскала номер телефона и позвонила. Смело назвалась подругой Юли, объяснила, что очень хотела бы с ней поговорить.
– Приезжайте в воскресенье ко мне домой, – сказала Ольга Алексеевна.
И вот воскресенье наступило. Прежде чем выйти из дому, Нина взглянула на себя в зеркало. Взглянула и расстроилась: какой она стала? Задерганная, растерянная, прибитая… Нос заострился, глаза провалились. Вместо ямочек на щеках какие-то морщинистые провалы. «Да ты ли это, Нина Михайловна?»
Нет, надо быстрее кончать с такой жизнью. На воздух, на солнце, на свободу! Дышать! Радоваться весне! Ждать! Расправить крылья и лететь! Хватит пресмыкаться и хитрить, забиваться в угол. Довольно заискивать перед дочерью. Все, пусть видит и знает: ее мать счастливая женщина. Пусть осуждает, пусть не понимает, но пусть обязательно видит ее счастливой, гордой.
А синяк на губе пройдет. И морщины разгладятся. Главное, чтобы душа не сморщилась. Ей бы только найти дорогого человека, только бы услышать от него единственное слово: «Люблю». Тогда она станет совсем другой – и расцветет, и помолодеет. Только бы он нашелся, только бы отозвался. А у Нины еще хватит и нежности, и любви, и веры, чтобы сделать его самым счастливым.
У входа в метро Нина купила журнал мод и уже на эскалаторе с интересом раскрыла пахнущие краской страницы. Прибалтийские модельеры наперебой предлагали одежды для весны и лета, халаты и купальники, удобные и красивые кофты ручной вязки для дома и для прогулок по взморью. А что? Нина давно не брала в руки спицы. И свитера для себя и для Ленки свяжет мигом. И вот такую кофту может связать, двубортную, с воротником-шалью, с карманами.
Только бы найти его, только бы отозвался.
Утешая и успокаивая себя, Нина перелистала журнал и, как бы зарядившись тем настроением, которое демонстрировали своими улыбками, жестами и позами юные манекенщицы, вышла из метро повеселевшая и уверенная в себе. Когда покупала на цветочном базаре тюльпаны, почувствовала, как ее цепко окинул взглядом молодой мужчина. Ну, не совсем молодой, но и не старше сорока. В мохнатой лисьей шапке, в дубленке. Из-под шарфа выглядывал белоснежный воротник. Он подошел вплотную к Нине и начал выбирать тюльпаны покрупнее, складывая их один к одному.
– Какие, на ваш взгляд, красивее, – спросил он у Нины, – одноцветные, или вот эти, с белыми прожилками?
– На мой взгляд, – кокетливо улыбнулась Нина, – лучше одноцветные. Свидетельство твердости характера. Уж если красный, так красный. Без всяких прожилок.
– Пожалуй, – улыбнулся мужчина. Он взял еще три цветка и протянул Нине. – За добрый совет. И за то, что умеете хорошо улыбаться.
– Спасибо, – кивнула Нина, принимая цветы и краснея.
Внимание незнакомого и такого респектабельного мужчины укрепило сознание, что она еще «ничего», что «в тираж» ее списывать рано. И уже шагая по Московскому проспекту, Нина почувствовала, что у нее даже походка стала пружинистей, и вся она стала легче и стремительнее, как в тот год, когда они с Федором во второй раз обрели друг друга.
У дома Ольги Алексеевны уверенности у Нины поубавилось. Подруги они с Юлькой никакие. Один раз в кафе посидели на Васильевском острове, да одну ночь Нина провела в квартире у Юли. Единственное свидетельство о каких-то отношениях – старый барометр, подаренный Нине в день рождения: «Чтобы всегда показывал „ясно“». Не случись необходимости разыскать Федора, наверное, и не вспомнила бы о Юле. Хотя девочка славная, и Нине искренне хотелось знать, как сложилась ее судьба. Парень, что был с нею, Нине понравился. И звали его Колей, это она помнила хорошо.
Переводя дыхание – четвертый этаж был, как восьмой в новом доме, – Нина нажала кнопку звонка. Открыла ей вовсе не старушка, какой представляла Нина Ольгу Алексеевну. Сбили с толку старые, добела застиранные джинсы и военного покроя защитная рубашка. Хотя седина в модной стрижке выдавала возраст с безжалостной откровенностью.
– Ольга Алексеевна? – на всякий случай спросила Нина.
– А вы – Нина, – утвердительно ответила хозяйка дома. – Проходите.
– Я думала, вы старше, – смущенно призналась Нина, снимая сапоги.
– Сегодня проспала, – призналась Ольга Алексеевна, – а коль гости, надо квартиру убрать, завтрак приготовить. Спасибо Юле, оставила мне очень удобный костюм для домашней работы. В нем и чувствуешь себя соответственно. Располагайтесь, я рада вам. Переоденусь, и мы позавтракаем вместе. Не торопитесь?
– Нет, нет.
– Ну и отлично. Сейчас приготовлю кофе.
Она ушла в спальню переодеться, а Нину провела к себе в кабинет. В глаза здесь бросался письменный стол. Нина не сразу разглядела стоящие среди книг, папок, блокнотов, журналов фотографии, но именно к ним она и прилипла взглядом. Подойдя ближе, почувствовала, как у нее подкашиваются ноги. На одном из снимков Юля сидела в обнимку с Федором, сидела такая счастливая, так крепко прижималась щекой к его щеке, что Нина чуть не вскрикнула от боли.
Она вскочила и метнулась к выходу. «Бежать! Немедленно бежать! Или случится нечто непредвиденное. Надо только еще раз посмотреть…» Она вернулась к столу, схватила снимок и шагнула к окну, к свету. Все верно. Такие счастливые глаза бывают только у влюбленных.
– Вам тоже понравился этот снимок? Я его утащила у Юли, – сказала вошедшая Ольга Алексеевна. – Здесь Юлька как в детстве. Искренняя и счастливая. Вы, наверное, не знаете, что этот летчик спас ей жизнь. Полузамерзшую нашел в тундре и на руках принес в часть. Она даже сына своего назвала в его честь – Федором.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201
Боже, как она ждала ответа, как волновалась! По два раза в день выскакивала на почту. Недели, месяцы, годы летели мимо – жила как-то. А тут, словно ее подменили, стала считать не только дни, но и часы, минуты.
Ей было страшно.
Нина не хотела признаваться в этом даже самой себе, но чего уж там грешить – боялась Нина письма от Федора. Боялась возможных и вместе с тем невозможных его слов: «Прости, я не мог так долго ждать, я полюбил другую…»
Вскоре посланное ею письмо вернулось с пометкой: «Адресат выбыл». Почувствовав на миг облегчение, Нина снова заволновалась: где же ей теперь искать своего любимого? Марго лишь пожала плечами – обратись к командиру части, ответят. Действительно, чего проще. Но написала Нина не командиру, а Юле, той девушке, что служила в воинской части, у которой Нина однажды ночевала и с которой немножко подружилась. Только второе письмо тоже вернулось с отметкой: «Адресат выбыл». Нина вспомнила: в Ленинграде живет Юлина мать. Она разыскала номер телефона и позвонила. Смело назвалась подругой Юли, объяснила, что очень хотела бы с ней поговорить.
– Приезжайте в воскресенье ко мне домой, – сказала Ольга Алексеевна.
И вот воскресенье наступило. Прежде чем выйти из дому, Нина взглянула на себя в зеркало. Взглянула и расстроилась: какой она стала? Задерганная, растерянная, прибитая… Нос заострился, глаза провалились. Вместо ямочек на щеках какие-то морщинистые провалы. «Да ты ли это, Нина Михайловна?»
Нет, надо быстрее кончать с такой жизнью. На воздух, на солнце, на свободу! Дышать! Радоваться весне! Ждать! Расправить крылья и лететь! Хватит пресмыкаться и хитрить, забиваться в угол. Довольно заискивать перед дочерью. Все, пусть видит и знает: ее мать счастливая женщина. Пусть осуждает, пусть не понимает, но пусть обязательно видит ее счастливой, гордой.
А синяк на губе пройдет. И морщины разгладятся. Главное, чтобы душа не сморщилась. Ей бы только найти дорогого человека, только бы услышать от него единственное слово: «Люблю». Тогда она станет совсем другой – и расцветет, и помолодеет. Только бы он нашелся, только бы отозвался. А у Нины еще хватит и нежности, и любви, и веры, чтобы сделать его самым счастливым.
У входа в метро Нина купила журнал мод и уже на эскалаторе с интересом раскрыла пахнущие краской страницы. Прибалтийские модельеры наперебой предлагали одежды для весны и лета, халаты и купальники, удобные и красивые кофты ручной вязки для дома и для прогулок по взморью. А что? Нина давно не брала в руки спицы. И свитера для себя и для Ленки свяжет мигом. И вот такую кофту может связать, двубортную, с воротником-шалью, с карманами.
Только бы найти его, только бы отозвался.
Утешая и успокаивая себя, Нина перелистала журнал и, как бы зарядившись тем настроением, которое демонстрировали своими улыбками, жестами и позами юные манекенщицы, вышла из метро повеселевшая и уверенная в себе. Когда покупала на цветочном базаре тюльпаны, почувствовала, как ее цепко окинул взглядом молодой мужчина. Ну, не совсем молодой, но и не старше сорока. В мохнатой лисьей шапке, в дубленке. Из-под шарфа выглядывал белоснежный воротник. Он подошел вплотную к Нине и начал выбирать тюльпаны покрупнее, складывая их один к одному.
– Какие, на ваш взгляд, красивее, – спросил он у Нины, – одноцветные, или вот эти, с белыми прожилками?
– На мой взгляд, – кокетливо улыбнулась Нина, – лучше одноцветные. Свидетельство твердости характера. Уж если красный, так красный. Без всяких прожилок.
– Пожалуй, – улыбнулся мужчина. Он взял еще три цветка и протянул Нине. – За добрый совет. И за то, что умеете хорошо улыбаться.
– Спасибо, – кивнула Нина, принимая цветы и краснея.
Внимание незнакомого и такого респектабельного мужчины укрепило сознание, что она еще «ничего», что «в тираж» ее списывать рано. И уже шагая по Московскому проспекту, Нина почувствовала, что у нее даже походка стала пружинистей, и вся она стала легче и стремительнее, как в тот год, когда они с Федором во второй раз обрели друг друга.
У дома Ольги Алексеевны уверенности у Нины поубавилось. Подруги они с Юлькой никакие. Один раз в кафе посидели на Васильевском острове, да одну ночь Нина провела в квартире у Юли. Единственное свидетельство о каких-то отношениях – старый барометр, подаренный Нине в день рождения: «Чтобы всегда показывал „ясно“». Не случись необходимости разыскать Федора, наверное, и не вспомнила бы о Юле. Хотя девочка славная, и Нине искренне хотелось знать, как сложилась ее судьба. Парень, что был с нею, Нине понравился. И звали его Колей, это она помнила хорошо.
Переводя дыхание – четвертый этаж был, как восьмой в новом доме, – Нина нажала кнопку звонка. Открыла ей вовсе не старушка, какой представляла Нина Ольгу Алексеевну. Сбили с толку старые, добела застиранные джинсы и военного покроя защитная рубашка. Хотя седина в модной стрижке выдавала возраст с безжалостной откровенностью.
– Ольга Алексеевна? – на всякий случай спросила Нина.
– А вы – Нина, – утвердительно ответила хозяйка дома. – Проходите.
– Я думала, вы старше, – смущенно призналась Нина, снимая сапоги.
– Сегодня проспала, – призналась Ольга Алексеевна, – а коль гости, надо квартиру убрать, завтрак приготовить. Спасибо Юле, оставила мне очень удобный костюм для домашней работы. В нем и чувствуешь себя соответственно. Располагайтесь, я рада вам. Переоденусь, и мы позавтракаем вместе. Не торопитесь?
– Нет, нет.
– Ну и отлично. Сейчас приготовлю кофе.
Она ушла в спальню переодеться, а Нину провела к себе в кабинет. В глаза здесь бросался письменный стол. Нина не сразу разглядела стоящие среди книг, папок, блокнотов, журналов фотографии, но именно к ним она и прилипла взглядом. Подойдя ближе, почувствовала, как у нее подкашиваются ноги. На одном из снимков Юля сидела в обнимку с Федором, сидела такая счастливая, так крепко прижималась щекой к его щеке, что Нина чуть не вскрикнула от боли.
Она вскочила и метнулась к выходу. «Бежать! Немедленно бежать! Или случится нечто непредвиденное. Надо только еще раз посмотреть…» Она вернулась к столу, схватила снимок и шагнула к окну, к свету. Все верно. Такие счастливые глаза бывают только у влюбленных.
– Вам тоже понравился этот снимок? Я его утащила у Юли, – сказала вошедшая Ольга Алексеевна. – Здесь Юлька как в детстве. Искренняя и счастливая. Вы, наверное, не знаете, что этот летчик спас ей жизнь. Полузамерзшую нашел в тундре и на руках принес в часть. Она даже сына своего назвала в его честь – Федором.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201