Сейчас – самый момент, – и повернул черный носик включателя.
Это была фонограмма одного из сложных перехватов, совершенных Волковым. Цель маневрировала, уходила в облака, меняя курс и высоту, но перехватчик неумолимо сокращал расстояние. Голос наведенца звучал невозмутимо-спокойно, почти ласково. А подполковник Волков, зная, что наводит его молодой штурман, всего лишь лейтенант, то и дело позволял себе не то чтобы грубость, но какое-то едва уловимое превосходство: «Что вы мне двадцать раз одно и то же, дайте высоту!» Даже при заходе на посадку: «Я не пойму, кто первый заходит – „один семнадцать“ или я?» – хотя руководитель очень четко выдал необходимые команды.
– Понравилась музычка? – спросил Чиж, выключая магнитофон.
Волков молчал. Он предпочитал молчать в ситуациях, когда необходимо было что-то немедленно осмыслить.
– Итак, – сказал Чиж, – совет номер один: в небе нет генералов, есть только летчики.
– Это я знаю, – буркнул Волков.
– Нет, Ваня, это тот случай, когда знать мало. Надо понять.
– Зарубил, Павел Иванович.
В кабинете Чиж вынул из стола письмо с пометкой на конверте «командиру части». В письме мать одного из солдат заблаговременно просила, чтобы сына в день рождения отпустили в городской отпуск, в этот день она приедет к нему на побывку. Из Иркутска.
– Помню это письмо, – сказал Волков, – вы были в отпуске, я распорядился отпустить солдата.
– А его поставили в оцепление, матери объяснили: служба, мол, ничего не поделаешь. Теперь представь, что думает эта женщина о нас с тобой, что рассказывает знакомым в Иркутске, и что думает солдат о своих отцах-командирах. Кстати, отличный солдат, передовик… Молчишь? Это хорошо. Теперь представь, что подобное письмо тебе прислал командующий авиацией округа. Представил?.. Ты бы пять раз проконтролировал, отпустили солдата или не отпустили. А женщина эта, – он потряс конвертом, – между прочим, депутат Верховного Совета.
– Кто ж знал, – Волков пожал плечами.
– Вот, Иван Дмитрич, в этом и суть твоей ошибки. Для начальства – прогнулся, просто для человека – плевать хотел. Отсюда второй совет. Люди, они и в Африке люди. И у каждого есть право считаться человеком. И у генерала, и у солдата.
– Я извинюсь перед этой женщиной, – пообещал Волков.
– Извинись, – сказал Чиж. – Только она не депутат. Это я так.
– Все равно извинюсь. Солдату отпуск дадим.
– Ну и ладно. Напоследок передам тебе завещание моего друга Филимона Качева. Он говорил: слушай всех, а решай сам. Без этого командира нет. Все. Если будешь нуждаться в моих советах – обращайся. Навязываться не буду.
Волков почти не обращался к Чижу за советами, но помощи просил частенько: там проконтролировать, здесь поговорить, с кем-то разобраться, куда-то съездить, кому-то написать… Просьб этих со временем становилось меньше, Волков набирался опыта. И Чиж радовался – его полк был в надежных руках.
Никто этого не знал, но Чиж всякий раз, когда требовались нестандартные действия командира, в уме моделировал решение, а затем на эту модель проецировал деятельность Волкова. И, как правило, Волков не ошибался. Школа Чижа не прошла для него бесследно.
Вот и сегодня. Еще во время докладов Пименова и дежурного синоптика Чиж подумал, что он бы в такой ситуации слетал на доразведку. И если большая часть из того, что здесь говорили, подтверждается, надо перейти на сложный вариант. Таблица готова, предполетную подготовку летчики прошли.
– «Медовый», я «полсотни первый», – голос Волкова был бесстрастно-спокойный. – Разведку закончил, иду на точку. Работать будем по сложному варианту…
Чиж выдал свое удовлетворение непроизвольным кивком. Дескать, все верно, все понятно. И почувствовал, как подступило облегчение, – он простил бестактность Волкову. Ну, сорвалось у человека, не железный, чай, а допекают его со всех сторон.
Конечно, командующему Волков про очки не стал бы говорить. А Чижу посоветовал. Хотя, с другой стороны, еще неизвестно, что лучше – копить в себе напряжение или на ком-нибудь разрядить его.
Самолет Волкова уже тяжело катился по бетонке, упруго волоча за собой набитый спрессованным воздухом тормозной парашют. Чиж спустился на балконную площадку стартового командного пункта. Здесь стоял Новиков, облокотившись на планку перил. Пахло сухой пылью, хотя ветра почти не было, полосатый «колдун» над домиком метеорологов висел безжизненной тряпицей, словно все в этом мире вдруг притормозило свой бег, замерло. Гул турбин на стоянке воспринимался обособленно, как вычлененный самостоятельный мир, существующий в ином измерении. И самолет Волкова, подруливающий к стоянке, тоже был из того мира, хотя встречали его и заводили на свое место вполне реальные земные ребята.
– Отчего не в духе, Петрович? – спросил Чиж и облокотился на широкий брус перила рядом с Новиковым. – О погоде думаешь?
– О ней, – кивнул замполит. – Ни в какие ворота с таким климатом.
– Распогодится, – обнял его за плечи Чиж. – Тучи приходят и уходят…
– Хоть бы вы ему сказали… для его же пользы, – Новиков нетерпеливо махнул рукой, – для общей пользы, для пользы дела!
– Трудно ему, Петрович.
– Вот-вот… И вы оправдываете.
– Ему действительно трудно.
– Значит, можно хамить, голос повышать, портить всем настроение… Почему вы ему все это прощаете?
– Он командир, Петрович, – улыбнулся Чиж и подмигнул Новикову. Немного помолчав, добавил: – Волков из тех, кто умеет в своих ошибках разбираться. Это, сам знаешь, надежнее, чем тебе укажут со стороны.
– Как бы не опоздать с этим разбором… Пойду, надо перед полетами потолковать. Сложняк идет.
Оба посмотрели в небо. Оно еще было светлым, но кисея, поглотившая голубизну, стала гуще и грязнее.
– Петрович, – голос у Чижа вдруг охрип, и он легонько прокашлялся. – Только не юли. Может, мне в самом деле не лететь с вами?
Новиков насупился.
– Север не Сочи, – буркнул он таким тоном, что подразумевалось только одно продолжение: туда немного охотников.
Чиж улыбнулся, хотя улыбка эта далась ему не просто.
– Я не о том. Не пора ли на дворовый козлодром?
Новиков с обидой покачал головой, неизвестно с чем соглашаясь.
– Павел Иванович… Женщины войну объявили. Знают, земля круглая, а туда же: на край света не поедем… – Он глубоко вздохнул. – Алина моя. Наездилась, знаете, вдоль и поперек. Каждое новое мое назначение было ей костью в горле, но ни разу даже не заикнулась. Только в мечтах видела: живем в большом городе и она работает в школе. Молчала и ехала. А тут до слез взбунтовалась. Ревет белугой, будто на этом жизнь кончается. Один раз, говорит, ты мог бы поступиться своими интересами ради меня. Один раз! Я, дескать, как и ты, имею диплом, на меня государство деньги затратило, учило, а отдача?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201
Это была фонограмма одного из сложных перехватов, совершенных Волковым. Цель маневрировала, уходила в облака, меняя курс и высоту, но перехватчик неумолимо сокращал расстояние. Голос наведенца звучал невозмутимо-спокойно, почти ласково. А подполковник Волков, зная, что наводит его молодой штурман, всего лишь лейтенант, то и дело позволял себе не то чтобы грубость, но какое-то едва уловимое превосходство: «Что вы мне двадцать раз одно и то же, дайте высоту!» Даже при заходе на посадку: «Я не пойму, кто первый заходит – „один семнадцать“ или я?» – хотя руководитель очень четко выдал необходимые команды.
– Понравилась музычка? – спросил Чиж, выключая магнитофон.
Волков молчал. Он предпочитал молчать в ситуациях, когда необходимо было что-то немедленно осмыслить.
– Итак, – сказал Чиж, – совет номер один: в небе нет генералов, есть только летчики.
– Это я знаю, – буркнул Волков.
– Нет, Ваня, это тот случай, когда знать мало. Надо понять.
– Зарубил, Павел Иванович.
В кабинете Чиж вынул из стола письмо с пометкой на конверте «командиру части». В письме мать одного из солдат заблаговременно просила, чтобы сына в день рождения отпустили в городской отпуск, в этот день она приедет к нему на побывку. Из Иркутска.
– Помню это письмо, – сказал Волков, – вы были в отпуске, я распорядился отпустить солдата.
– А его поставили в оцепление, матери объяснили: служба, мол, ничего не поделаешь. Теперь представь, что думает эта женщина о нас с тобой, что рассказывает знакомым в Иркутске, и что думает солдат о своих отцах-командирах. Кстати, отличный солдат, передовик… Молчишь? Это хорошо. Теперь представь, что подобное письмо тебе прислал командующий авиацией округа. Представил?.. Ты бы пять раз проконтролировал, отпустили солдата или не отпустили. А женщина эта, – он потряс конвертом, – между прочим, депутат Верховного Совета.
– Кто ж знал, – Волков пожал плечами.
– Вот, Иван Дмитрич, в этом и суть твоей ошибки. Для начальства – прогнулся, просто для человека – плевать хотел. Отсюда второй совет. Люди, они и в Африке люди. И у каждого есть право считаться человеком. И у генерала, и у солдата.
– Я извинюсь перед этой женщиной, – пообещал Волков.
– Извинись, – сказал Чиж. – Только она не депутат. Это я так.
– Все равно извинюсь. Солдату отпуск дадим.
– Ну и ладно. Напоследок передам тебе завещание моего друга Филимона Качева. Он говорил: слушай всех, а решай сам. Без этого командира нет. Все. Если будешь нуждаться в моих советах – обращайся. Навязываться не буду.
Волков почти не обращался к Чижу за советами, но помощи просил частенько: там проконтролировать, здесь поговорить, с кем-то разобраться, куда-то съездить, кому-то написать… Просьб этих со временем становилось меньше, Волков набирался опыта. И Чиж радовался – его полк был в надежных руках.
Никто этого не знал, но Чиж всякий раз, когда требовались нестандартные действия командира, в уме моделировал решение, а затем на эту модель проецировал деятельность Волкова. И, как правило, Волков не ошибался. Школа Чижа не прошла для него бесследно.
Вот и сегодня. Еще во время докладов Пименова и дежурного синоптика Чиж подумал, что он бы в такой ситуации слетал на доразведку. И если большая часть из того, что здесь говорили, подтверждается, надо перейти на сложный вариант. Таблица готова, предполетную подготовку летчики прошли.
– «Медовый», я «полсотни первый», – голос Волкова был бесстрастно-спокойный. – Разведку закончил, иду на точку. Работать будем по сложному варианту…
Чиж выдал свое удовлетворение непроизвольным кивком. Дескать, все верно, все понятно. И почувствовал, как подступило облегчение, – он простил бестактность Волкову. Ну, сорвалось у человека, не железный, чай, а допекают его со всех сторон.
Конечно, командующему Волков про очки не стал бы говорить. А Чижу посоветовал. Хотя, с другой стороны, еще неизвестно, что лучше – копить в себе напряжение или на ком-нибудь разрядить его.
Самолет Волкова уже тяжело катился по бетонке, упруго волоча за собой набитый спрессованным воздухом тормозной парашют. Чиж спустился на балконную площадку стартового командного пункта. Здесь стоял Новиков, облокотившись на планку перил. Пахло сухой пылью, хотя ветра почти не было, полосатый «колдун» над домиком метеорологов висел безжизненной тряпицей, словно все в этом мире вдруг притормозило свой бег, замерло. Гул турбин на стоянке воспринимался обособленно, как вычлененный самостоятельный мир, существующий в ином измерении. И самолет Волкова, подруливающий к стоянке, тоже был из того мира, хотя встречали его и заводили на свое место вполне реальные земные ребята.
– Отчего не в духе, Петрович? – спросил Чиж и облокотился на широкий брус перила рядом с Новиковым. – О погоде думаешь?
– О ней, – кивнул замполит. – Ни в какие ворота с таким климатом.
– Распогодится, – обнял его за плечи Чиж. – Тучи приходят и уходят…
– Хоть бы вы ему сказали… для его же пользы, – Новиков нетерпеливо махнул рукой, – для общей пользы, для пользы дела!
– Трудно ему, Петрович.
– Вот-вот… И вы оправдываете.
– Ему действительно трудно.
– Значит, можно хамить, голос повышать, портить всем настроение… Почему вы ему все это прощаете?
– Он командир, Петрович, – улыбнулся Чиж и подмигнул Новикову. Немного помолчав, добавил: – Волков из тех, кто умеет в своих ошибках разбираться. Это, сам знаешь, надежнее, чем тебе укажут со стороны.
– Как бы не опоздать с этим разбором… Пойду, надо перед полетами потолковать. Сложняк идет.
Оба посмотрели в небо. Оно еще было светлым, но кисея, поглотившая голубизну, стала гуще и грязнее.
– Петрович, – голос у Чижа вдруг охрип, и он легонько прокашлялся. – Только не юли. Может, мне в самом деле не лететь с вами?
Новиков насупился.
– Север не Сочи, – буркнул он таким тоном, что подразумевалось только одно продолжение: туда немного охотников.
Чиж улыбнулся, хотя улыбка эта далась ему не просто.
– Я не о том. Не пора ли на дворовый козлодром?
Новиков с обидой покачал головой, неизвестно с чем соглашаясь.
– Павел Иванович… Женщины войну объявили. Знают, земля круглая, а туда же: на край света не поедем… – Он глубоко вздохнул. – Алина моя. Наездилась, знаете, вдоль и поперек. Каждое новое мое назначение было ей костью в горле, но ни разу даже не заикнулась. Только в мечтах видела: живем в большом городе и она работает в школе. Молчала и ехала. А тут до слез взбунтовалась. Ревет белугой, будто на этом жизнь кончается. Один раз, говорит, ты мог бы поступиться своими интересами ради меня. Один раз! Я, дескать, как и ты, имею диплом, на меня государство деньги затратило, учило, а отдача?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201