Он сразу прыгнул в воду и удивился, почувствовав под ногами дно. Юля же все еще барахталась под водой в поисках опоры. Муравко прямо в воде взял ее на руки, поднял на поверхность. Даже намокшая, Юля показалась ему невесомой.
– Испугалась? – спросил он, усаживая ее на гранит ступенек. Там уже стоял милицейский лейтенант в готовности помочь.
– Не успела, – ответила Юля и засмеялась. – Умылась, называется…
– Не вы первая, – сказал лейтенант. – Я не успел вас предупредить, что скользко. Тут хотела сфотографироваться одна дама. Солидная такая. Как ухнула, еле вытащили. Помогаю ей вылезти, а она краску от ресниц вытирает… Умрешь со смеху.
Муравко подал лейтенанту руку и, почувствовав надежную опору, легко выбрался из воды. Юля вытирала лицо. Ее посиневшие губы с трудом удерживали виновато-вымученную улыбку.
– Машину бы, – сказал Муравко лейтенанту, – у меня тут есть знакомый художник, ей надо обсушиться.
Юля ничего не сказала, а когда через несколько минут лейтенант милиции прямо по спуску подъехал на такси, она назвала шоферу адрес:
– На Фонтанку, к Измайловскому парку, – и пояснила Муравко: – Там наша квартира.
Машина рванула, и Муравко укрыл Юлю своей кожанкой. «Хорошо, что документы в ней были», – подумал успокоенно.
– У меня никогда без приключений не бывает, – Юля убрала с лица слипшиеся сосульки волос. – Теперь у вас на счету уже два утопленника.
С Дворцового моста водитель повернул на Адмиралтейскую набережную, затем на Исаакиевскую площадь. Муравко даже не заметил, как они проехали мимо знаменитого Медного всадника, рассмотреть который он так мечтал еще совсем недавно.
На повороте Юлю качнуло, и она прислонилась к Муравко, невесомо-легкая, пахнущая водорослями. «У космонавта Муравко, – сочинил он текст для печати, – был свой ритуал перед полетом во Вселенную – он приходил на Стрелку Васильевского острова и окунал в невской воде свою спутницу».
– Смешно? – спросила Юля.
– Весело мы путешествуем.
Такси остановилось у старого четырехэтажного дома на набережной Фонтанки. Муравко расплатился с таксистом, и они вошли в просторный подъезд. Юля отыскала в сумке ключи и открыла почтовый ящик. На цементный пол шлепнулись журналы, скомканные газеты, конверты.
– Маман опять в отъезде, – сказала Юля, подбирая почту.
Муравко помог ей, и они поднялись по широкой лестнице на четвертый этаж. Обитая дерматином дверь выглядела нежилой. Но Юля уверенно вставила в замочную скважину ключ, и дверь бесшумно распахнулась. В полутемном коридоре светлым овалом вспыхнуло зеркало, отразив Муравко и Юлю, освещенных лестничной лампочкой.
– О, господи, на кого я похожа, – охнула Юля и, не включая света, нырнула в ванную комнату. И уже из-за двери крикнула: – Чувствуйте себя как дома, я мигом!
Муравко нажал клавишу выключателя и сразу заметил, что с брюк все еще стекает вода. Он быстро прошел на кухню, снял их, отжал над раковиной, встряхнул и снова надел. Вид, конечно, у него был респектабельный.
Пока Юля мылась, приводила себя в порядок, он обошел квартиру. Каждая из трех комнат имела отдельный вход. Самая маленькая, видимо, принадлежала Юле. Несколько закрытых стеклом полок, маленький письменный стол, старый радиоприемник, узкий диван, шкаф. На стене у входа чуть ли не от потолка до пола свисало полуметровой ширины темно-синее полотнище, сплошь обцепленное значками.
В гостиную, сквозь открытую форточку, врывались звуки улицы – город оживал. Но даже несмотря на свежий воздух, и в этой большой квадратной комнате пахло нежилым. Казалось, что спрятанная за шторами алькова широкая двуспальная кровать, застланная парчовым покрывалом, никогда не использовалась по своему назначению. Как на музейной витрине, поблескивали за стеклами шкафов дорогие хрустальные бокалы, вазы, позолоченные чашки из тонкого фарфора, всевозможные статуэтки. Одна из стен была отдана полотнам. Около десятка небольших пейзажей. Цветной «Электрон» с сенсорным переключателем. Столик с хрустальной вазой и засохшими мухами на дне…
И только в кабинете чувствовалась какая-то обжитость. Смятый плед на тахте, поздравительные открытки на журнальном столике, женская кофта в кресле и беспорядок на письменном столе. Он хотел посмотреть, чем завален рабочий стол доктора наук, но услышал звук хлопнувшей в ванной двери и вышел из кабинета в коридор.
Шлепанцы на босых ногах, перехваченный поясом белый махровый халат, румянец на щеках и веснушки, сбегающие от переносицы, да еще тяжелые волосы и свежесть, исходившая от Юли, – вот такой домашней он будет вспоминать ее еще многие месяцы.
– Примите душ, – сказала Юля. – А я приготовлю чай. Там в ванной папина пижама. Придется в ней побыть, пока отутюжу ваши брюки.
– Юля, кто живет в этих хоромах?
– Мама.
– Одна?
– Иногда бываю я. Во время экзаменов. Возможно, с отцом сюда переедем.
Чай пили с печеньем. Юля рассказывала, как она оповещала своих школьных подружек о наводнении. Они всегда удивлялись, что Юлины сообщения опережали предупреждения синоптиков по радио и телевидению.
– Я им говорила: суставы крутит. – Юля весело смеялась. – А на самом деле у нас из окна видно, как Фонтанка поднимается.
– Весело тебе тут жилось.
Юля вдруг сникла.
– Я ее почти не видела, – сказала она. – Да вы сами все понимаете…
– Можно библиотеку посмотреть?
– Смотрите, я уберу посуду.
Уже первая снятая с полки книга захватила его. Это были дневники Софьи Толстой из серии литературных мемуаров. Знал ли что-нибудь он об этих дневниках? Сможет ли когда-нибудь их прочесть? А сколько понадобится жизни, чтобы перечитать хотя бы часть того, что стояло на полках шкафов?
Муравко слышал, как за его спиной в кабинет бесшумно проскользнула Юля. Он повернулся к ней спустя минуту-другую и, удивленный, замер.
Юля спала, свернувшись, как котенок, и подсунув под щеку обе ладони. Муравко потянул с тахты плед и тихонько укрыл ее. Пусть спит. Впереди жаркий день. Сам сел к письменному столу и раскрыл книгу. Но уже ни одно слово в голову не шло. Тихое дыхание Юли за спиной заставляло его то и дело оборачиваться – не проснулась ли? Каждый раз он все дольше задерживал взгляд на ее безмятежно спокойном лице, и с каждым разом ему становилось все труднее отрывать от нее глаза. Сегодняшняя ночь с ее прозрачными сумерками, с невской купелью и тихим говором влюбленных связала их незримо, но крепко. Ему хотелось подойти к Юле, взять ее на руки, понести, прижаться к ее лицу… Он знал уже, был уверен: она ждет этого шага.
11
Нина проснулась от тишины. Дома, на Тихорецком, не бывает минут без звуко-шумового сопровождения. Не трамвай, так самосвал прогрохочет или какой-нибудь мотоциклист без глушителя, нет транспорта – кран на строительной площадке верещать будет, а если и кран утихнет – лифт отзовется или трубы водопроводные загудят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201
– Испугалась? – спросил он, усаживая ее на гранит ступенек. Там уже стоял милицейский лейтенант в готовности помочь.
– Не успела, – ответила Юля и засмеялась. – Умылась, называется…
– Не вы первая, – сказал лейтенант. – Я не успел вас предупредить, что скользко. Тут хотела сфотографироваться одна дама. Солидная такая. Как ухнула, еле вытащили. Помогаю ей вылезти, а она краску от ресниц вытирает… Умрешь со смеху.
Муравко подал лейтенанту руку и, почувствовав надежную опору, легко выбрался из воды. Юля вытирала лицо. Ее посиневшие губы с трудом удерживали виновато-вымученную улыбку.
– Машину бы, – сказал Муравко лейтенанту, – у меня тут есть знакомый художник, ей надо обсушиться.
Юля ничего не сказала, а когда через несколько минут лейтенант милиции прямо по спуску подъехал на такси, она назвала шоферу адрес:
– На Фонтанку, к Измайловскому парку, – и пояснила Муравко: – Там наша квартира.
Машина рванула, и Муравко укрыл Юлю своей кожанкой. «Хорошо, что документы в ней были», – подумал успокоенно.
– У меня никогда без приключений не бывает, – Юля убрала с лица слипшиеся сосульки волос. – Теперь у вас на счету уже два утопленника.
С Дворцового моста водитель повернул на Адмиралтейскую набережную, затем на Исаакиевскую площадь. Муравко даже не заметил, как они проехали мимо знаменитого Медного всадника, рассмотреть который он так мечтал еще совсем недавно.
На повороте Юлю качнуло, и она прислонилась к Муравко, невесомо-легкая, пахнущая водорослями. «У космонавта Муравко, – сочинил он текст для печати, – был свой ритуал перед полетом во Вселенную – он приходил на Стрелку Васильевского острова и окунал в невской воде свою спутницу».
– Смешно? – спросила Юля.
– Весело мы путешествуем.
Такси остановилось у старого четырехэтажного дома на набережной Фонтанки. Муравко расплатился с таксистом, и они вошли в просторный подъезд. Юля отыскала в сумке ключи и открыла почтовый ящик. На цементный пол шлепнулись журналы, скомканные газеты, конверты.
– Маман опять в отъезде, – сказала Юля, подбирая почту.
Муравко помог ей, и они поднялись по широкой лестнице на четвертый этаж. Обитая дерматином дверь выглядела нежилой. Но Юля уверенно вставила в замочную скважину ключ, и дверь бесшумно распахнулась. В полутемном коридоре светлым овалом вспыхнуло зеркало, отразив Муравко и Юлю, освещенных лестничной лампочкой.
– О, господи, на кого я похожа, – охнула Юля и, не включая света, нырнула в ванную комнату. И уже из-за двери крикнула: – Чувствуйте себя как дома, я мигом!
Муравко нажал клавишу выключателя и сразу заметил, что с брюк все еще стекает вода. Он быстро прошел на кухню, снял их, отжал над раковиной, встряхнул и снова надел. Вид, конечно, у него был респектабельный.
Пока Юля мылась, приводила себя в порядок, он обошел квартиру. Каждая из трех комнат имела отдельный вход. Самая маленькая, видимо, принадлежала Юле. Несколько закрытых стеклом полок, маленький письменный стол, старый радиоприемник, узкий диван, шкаф. На стене у входа чуть ли не от потолка до пола свисало полуметровой ширины темно-синее полотнище, сплошь обцепленное значками.
В гостиную, сквозь открытую форточку, врывались звуки улицы – город оживал. Но даже несмотря на свежий воздух, и в этой большой квадратной комнате пахло нежилым. Казалось, что спрятанная за шторами алькова широкая двуспальная кровать, застланная парчовым покрывалом, никогда не использовалась по своему назначению. Как на музейной витрине, поблескивали за стеклами шкафов дорогие хрустальные бокалы, вазы, позолоченные чашки из тонкого фарфора, всевозможные статуэтки. Одна из стен была отдана полотнам. Около десятка небольших пейзажей. Цветной «Электрон» с сенсорным переключателем. Столик с хрустальной вазой и засохшими мухами на дне…
И только в кабинете чувствовалась какая-то обжитость. Смятый плед на тахте, поздравительные открытки на журнальном столике, женская кофта в кресле и беспорядок на письменном столе. Он хотел посмотреть, чем завален рабочий стол доктора наук, но услышал звук хлопнувшей в ванной двери и вышел из кабинета в коридор.
Шлепанцы на босых ногах, перехваченный поясом белый махровый халат, румянец на щеках и веснушки, сбегающие от переносицы, да еще тяжелые волосы и свежесть, исходившая от Юли, – вот такой домашней он будет вспоминать ее еще многие месяцы.
– Примите душ, – сказала Юля. – А я приготовлю чай. Там в ванной папина пижама. Придется в ней побыть, пока отутюжу ваши брюки.
– Юля, кто живет в этих хоромах?
– Мама.
– Одна?
– Иногда бываю я. Во время экзаменов. Возможно, с отцом сюда переедем.
Чай пили с печеньем. Юля рассказывала, как она оповещала своих школьных подружек о наводнении. Они всегда удивлялись, что Юлины сообщения опережали предупреждения синоптиков по радио и телевидению.
– Я им говорила: суставы крутит. – Юля весело смеялась. – А на самом деле у нас из окна видно, как Фонтанка поднимается.
– Весело тебе тут жилось.
Юля вдруг сникла.
– Я ее почти не видела, – сказала она. – Да вы сами все понимаете…
– Можно библиотеку посмотреть?
– Смотрите, я уберу посуду.
Уже первая снятая с полки книга захватила его. Это были дневники Софьи Толстой из серии литературных мемуаров. Знал ли что-нибудь он об этих дневниках? Сможет ли когда-нибудь их прочесть? А сколько понадобится жизни, чтобы перечитать хотя бы часть того, что стояло на полках шкафов?
Муравко слышал, как за его спиной в кабинет бесшумно проскользнула Юля. Он повернулся к ней спустя минуту-другую и, удивленный, замер.
Юля спала, свернувшись, как котенок, и подсунув под щеку обе ладони. Муравко потянул с тахты плед и тихонько укрыл ее. Пусть спит. Впереди жаркий день. Сам сел к письменному столу и раскрыл книгу. Но уже ни одно слово в голову не шло. Тихое дыхание Юли за спиной заставляло его то и дело оборачиваться – не проснулась ли? Каждый раз он все дольше задерживал взгляд на ее безмятежно спокойном лице, и с каждым разом ему становилось все труднее отрывать от нее глаза. Сегодняшняя ночь с ее прозрачными сумерками, с невской купелью и тихим говором влюбленных связала их незримо, но крепко. Ему хотелось подойти к Юле, взять ее на руки, понести, прижаться к ее лицу… Он знал уже, был уверен: она ждет этого шага.
11
Нина проснулась от тишины. Дома, на Тихорецком, не бывает минут без звуко-шумового сопровождения. Не трамвай, так самосвал прогрохочет или какой-нибудь мотоциклист без глушителя, нет транспорта – кран на строительной площадке верещать будет, а если и кран утихнет – лифт отзовется или трубы водопроводные загудят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201