Поэтому в какой-то степени Лоренцо принадлежал им всем, и они испытывали глубокое волнение, когда Джинни выбрала двух человек, которые, стоя с ее собственным братом, выступали как крестные родители.
Лоренцо ни капли не был похож на своего отца Джорджа. Он скорее походил на мать: такой же темноволосый, с оливкового цвета кожей и большими карими глазами, опушенными длинными ресницами. Он был коренастее, чем Джордж, ниже ростом, но его определенно можно было назвать красивым парнишкой. И к тому же счастливым.
Лоренцо всегда говорил, что ни у кого не было более счастливого детства, чем у него. Он любил Суинберн и был зеницей ока всей деревни, желанным гостем в любом доме, где его всегда угощали свежей выпечкой и стаканом парного молока. Или, если это был воскресный день и время приближалось к ленчу, стаканом лимонада, который он выпивал, сидя на солнышке на деревянной скамейке рядом с пабом «Красный лев».
Джинни всегда говорила, что никогда не знает, где искать Лоренцо: его домом была вся деревня. Но она не волновалась за мальчика, зная, что с ним не случится ничего плохого, ведь у него в друзьях вся деревня.
Лоренцо знал, что он не был ребенком Джинни и Джошуа. Они считали, что поступят плохо, если соврут ему, но они твердо держали свое обещание, и он не знал имени своей родной матери.
– Это не имеет значения, – сказал он Джинни, чем весьма ее обрадовал. – Я предпочитаю тебя всем другим матерям на свете.
Лоренцо окончил сначала начальную школу в ближайшей деревне Муркрофт, затем классическую школу-интернат и выиграл место в Кембридже.
Джинни так гордилась им, когда они вместе с Джошуа проводили его в колледж. Она думала об Адриане, и ей очень хотелось, чтобы та увидела своего сына, но она даже не могла написать ей, чтобы сообщить, каким чудесным он вырос. Пункт договора, заключенного с маркизой, запрещал ей это делать.
Однако каждый год, когда наступал день рождения Лоренцо, Джинни думала, что, возможно, Адриана поддастся искушению увидеть своего сына, и даже смотрела на дорогу, ожидая увидеть ее. Но этого так и не случилось. И Джинни продолжала пунктуально соблюдать свою часть сделки. Для нее Лоренцо был таким же родным сыном, как и ее собственный мальчик Фредди.
Однако вскоре Лоренцо сделал то, чего от него никто не ожидал. Проучившись два года в Кембридже, он бросил колледж и поступил на службу в военно-морской флот.
«Дорогие мама и папа, – писал Лоренцо, – я слишком подвижный, чтобы вести такой размеренный образ жизни. Я всегда думал, что буду пахать нашу землю, а не учить сопливых маленьких детишек, как правильно делать грамматический разбор предложения в какой-нибудь маленькой начальной школе. Или в лучшем случае учить глупых юнцов, подобных мне, в таком почетном старом заведении, как Кембриджский колледж, хорошо питаясь, наслаждаясь хорошими винами и звуками своего собственного голоса, когда я буду поучать их, став большой и уважаемой шишкой. Я хочу жить. Реклама гласит: «Вступай в военно-морские силы, и ты увидишь мир». Я так и поступил. Простите меня, дорогие родители, ибо я не ведаю, что творю». Письмо было залито слезами Джинни, так как она перечитывала его шесть раз.
– О, Джош, он поступил на флот, – говорила она, обливаясь слезами.
Джошуа поднял голову от счетов.
– Не волнуйся, – сказал он, подумав. – Лоренцо вернется.
И он вернулся, хотя гораздо позже, чем его ждала Джинни. Это случилось в конце долгой суровой зимы. Лоренцо появился в Суинберне без одной ноги и с молодой женой.
Но Фредди, первенцу Джинни и частице ее сердца, счастье не улыбнулось. Он был убит и похоронен в братской могиле на французской земле, и она знала, что никогда не увидит его могилу. Для нее это было трагедией, которую ей никогда не пережить, но она скрепя сердце не позволяла себе омрачать день возвращения своего второго сына.
Даже покалеченный, Лоренцо, стоявший сейчас в холле Суинберн-Мэнор, был прежним очаровательным парнем, коренастым, темноволосым, со смеющимися карими глазами. Джинни было тяжело видеть своего покалеченного сына, такого храброго и беспечного, принявшего свое увечье так же, как он всегда все принимал в своей жизни: стоически и с достоинством. «О, Адриана, – снова подумала она, – как бы ты гордилась своим сыном».
Лоренцо внимательно смотрел на Джинни. Он знал, о чем она сейчас думает, и улыбнулся ей одобряющей улыбкой.
– Все хорошо, мам, – сказал он, крепко ее обнимая. – Я хочу, чтобы ты познакомилась с моей женой Мареллой.
Взяв за руку молодую женщину, он ввел ее в круг семьи. Она стояла среди них, застенчиво улыбаясь.
– Как вы сами видите, она маленькая блондинка и очень хорошенькая, – сказал, рассмеявшись, Лоренцо. – И хотя она хорошо говорит по-английски, Марелла – итальянка. Так же, как и я.
– Добро пожаловать, моя дорогая, – сказала Джинни своей невестке, обнимая ее.
Ее примеру последовал Джошуа, а затем и Агнес, которая вышла замуж за инженера и собиралась поехать к нему в Южную Африку, где он строил мосты.
– Мы встретились в Форте-де-Марми, маленьком морском курорте, расположенном на побережье Адриатики, – рассказал Лоренцо за ленчем. – Многие благородные итальянские семьи привозят туда своих детей на отдых. Я лечился в одном из местных госпиталей, а Марелла приходила туда, чтобы поднять солдатский дух. Как вы сами видите, она в этом весьма преуспела. – Лоренцо рассмеялся и поцеловал жену. – Я думаю, что ее интерес ко мне вызвало мое итальянское имя, – добавил он.
– А какая у тебя фамилия, моя дорогая? – спросила Джинни, протягивая сыну кусок свежего хлеба с маслом.
– Фамилия моей семьи – Фиоралди, – застенчиво ответила Марелла. – Мы родом из Тосканы.
Джинни осторожно поставила на стол блюдо. Кровь застучала у нее в висках, оглушая ее, когда она встретилась взглядом с Джошуа, сидевшим напротив. Она заметила, как он побледнел, и впервые в жизни она не смогла найти слов, чтобы что-то сказать.
– Фиоралди, – повторил Джошуа, нарушив неожиданно наступившую тишину. – Это весьма известная фамилия в Италии, не так ли? Помнится, что я что-то читал о маркизе. Или я ошибаюсь?
– Вы совершенно правы, синьор. – Марелла улыбнулась застенчивой улыбкой. – Маркиз – мой дядя. Он был старшим братом и унаследовал титул и землю. Он очень богат. Мой отец всегда шутил, что он просто бедный крестьянин, выращивающий виноград, но, говоря откровенно, он был близок к правде. Конечно, он не крестьянин, но определенно человек небогатый, много работающий на своем винограднике. – Слегка пожав плечами, Марелла продолжала: – В какие-то годы урожай винограда был хорошим, в другие – плохим, но папа всегда говорил, что он сам зарабатывает себе на жизнь. Он вложил все свои деньги в виноградник, но за время войны он был сильно запущен и сильно пострадал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Лоренцо ни капли не был похож на своего отца Джорджа. Он скорее походил на мать: такой же темноволосый, с оливкового цвета кожей и большими карими глазами, опушенными длинными ресницами. Он был коренастее, чем Джордж, ниже ростом, но его определенно можно было назвать красивым парнишкой. И к тому же счастливым.
Лоренцо всегда говорил, что ни у кого не было более счастливого детства, чем у него. Он любил Суинберн и был зеницей ока всей деревни, желанным гостем в любом доме, где его всегда угощали свежей выпечкой и стаканом парного молока. Или, если это был воскресный день и время приближалось к ленчу, стаканом лимонада, который он выпивал, сидя на солнышке на деревянной скамейке рядом с пабом «Красный лев».
Джинни всегда говорила, что никогда не знает, где искать Лоренцо: его домом была вся деревня. Но она не волновалась за мальчика, зная, что с ним не случится ничего плохого, ведь у него в друзьях вся деревня.
Лоренцо знал, что он не был ребенком Джинни и Джошуа. Они считали, что поступят плохо, если соврут ему, но они твердо держали свое обещание, и он не знал имени своей родной матери.
– Это не имеет значения, – сказал он Джинни, чем весьма ее обрадовал. – Я предпочитаю тебя всем другим матерям на свете.
Лоренцо окончил сначала начальную школу в ближайшей деревне Муркрофт, затем классическую школу-интернат и выиграл место в Кембридже.
Джинни так гордилась им, когда они вместе с Джошуа проводили его в колледж. Она думала об Адриане, и ей очень хотелось, чтобы та увидела своего сына, но она даже не могла написать ей, чтобы сообщить, каким чудесным он вырос. Пункт договора, заключенного с маркизой, запрещал ей это делать.
Однако каждый год, когда наступал день рождения Лоренцо, Джинни думала, что, возможно, Адриана поддастся искушению увидеть своего сына, и даже смотрела на дорогу, ожидая увидеть ее. Но этого так и не случилось. И Джинни продолжала пунктуально соблюдать свою часть сделки. Для нее Лоренцо был таким же родным сыном, как и ее собственный мальчик Фредди.
Однако вскоре Лоренцо сделал то, чего от него никто не ожидал. Проучившись два года в Кембридже, он бросил колледж и поступил на службу в военно-морской флот.
«Дорогие мама и папа, – писал Лоренцо, – я слишком подвижный, чтобы вести такой размеренный образ жизни. Я всегда думал, что буду пахать нашу землю, а не учить сопливых маленьких детишек, как правильно делать грамматический разбор предложения в какой-нибудь маленькой начальной школе. Или в лучшем случае учить глупых юнцов, подобных мне, в таком почетном старом заведении, как Кембриджский колледж, хорошо питаясь, наслаждаясь хорошими винами и звуками своего собственного голоса, когда я буду поучать их, став большой и уважаемой шишкой. Я хочу жить. Реклама гласит: «Вступай в военно-морские силы, и ты увидишь мир». Я так и поступил. Простите меня, дорогие родители, ибо я не ведаю, что творю». Письмо было залито слезами Джинни, так как она перечитывала его шесть раз.
– О, Джош, он поступил на флот, – говорила она, обливаясь слезами.
Джошуа поднял голову от счетов.
– Не волнуйся, – сказал он, подумав. – Лоренцо вернется.
И он вернулся, хотя гораздо позже, чем его ждала Джинни. Это случилось в конце долгой суровой зимы. Лоренцо появился в Суинберне без одной ноги и с молодой женой.
Но Фредди, первенцу Джинни и частице ее сердца, счастье не улыбнулось. Он был убит и похоронен в братской могиле на французской земле, и она знала, что никогда не увидит его могилу. Для нее это было трагедией, которую ей никогда не пережить, но она скрепя сердце не позволяла себе омрачать день возвращения своего второго сына.
Даже покалеченный, Лоренцо, стоявший сейчас в холле Суинберн-Мэнор, был прежним очаровательным парнем, коренастым, темноволосым, со смеющимися карими глазами. Джинни было тяжело видеть своего покалеченного сына, такого храброго и беспечного, принявшего свое увечье так же, как он всегда все принимал в своей жизни: стоически и с достоинством. «О, Адриана, – снова подумала она, – как бы ты гордилась своим сыном».
Лоренцо внимательно смотрел на Джинни. Он знал, о чем она сейчас думает, и улыбнулся ей одобряющей улыбкой.
– Все хорошо, мам, – сказал он, крепко ее обнимая. – Я хочу, чтобы ты познакомилась с моей женой Мареллой.
Взяв за руку молодую женщину, он ввел ее в круг семьи. Она стояла среди них, застенчиво улыбаясь.
– Как вы сами видите, она маленькая блондинка и очень хорошенькая, – сказал, рассмеявшись, Лоренцо. – И хотя она хорошо говорит по-английски, Марелла – итальянка. Так же, как и я.
– Добро пожаловать, моя дорогая, – сказала Джинни своей невестке, обнимая ее.
Ее примеру последовал Джошуа, а затем и Агнес, которая вышла замуж за инженера и собиралась поехать к нему в Южную Африку, где он строил мосты.
– Мы встретились в Форте-де-Марми, маленьком морском курорте, расположенном на побережье Адриатики, – рассказал Лоренцо за ленчем. – Многие благородные итальянские семьи привозят туда своих детей на отдых. Я лечился в одном из местных госпиталей, а Марелла приходила туда, чтобы поднять солдатский дух. Как вы сами видите, она в этом весьма преуспела. – Лоренцо рассмеялся и поцеловал жену. – Я думаю, что ее интерес ко мне вызвало мое итальянское имя, – добавил он.
– А какая у тебя фамилия, моя дорогая? – спросила Джинни, протягивая сыну кусок свежего хлеба с маслом.
– Фамилия моей семьи – Фиоралди, – застенчиво ответила Марелла. – Мы родом из Тосканы.
Джинни осторожно поставила на стол блюдо. Кровь застучала у нее в висках, оглушая ее, когда она встретилась взглядом с Джошуа, сидевшим напротив. Она заметила, как он побледнел, и впервые в жизни она не смогла найти слов, чтобы что-то сказать.
– Фиоралди, – повторил Джошуа, нарушив неожиданно наступившую тишину. – Это весьма известная фамилия в Италии, не так ли? Помнится, что я что-то читал о маркизе. Или я ошибаюсь?
– Вы совершенно правы, синьор. – Марелла улыбнулась застенчивой улыбкой. – Маркиз – мой дядя. Он был старшим братом и унаследовал титул и землю. Он очень богат. Мой отец всегда шутил, что он просто бедный крестьянин, выращивающий виноград, но, говоря откровенно, он был близок к правде. Конечно, он не крестьянин, но определенно человек небогатый, много работающий на своем винограднике. – Слегка пожав плечами, Марелла продолжала: – В какие-то годы урожай винограда был хорошим, в другие – плохим, но папа всегда говорил, что он сам зарабатывает себе на жизнь. Он вложил все свои деньги в виноградник, но за время войны он был сильно запущен и сильно пострадал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108