Тебе здесь нечего делать.
Смолбоун быстро сел в машину и включил зажигание. Собачонка тем временем сбежала с крыльца и, не переставая брехать, бежала за ним до тех пор, пока он не выехал на основную магистраль.
Прежде чем снова вернуться на ранчо Маунтджой, Смолбоун навел кое-какие справки. Он снял комнату в пансионе недалеко от маленького городка Китсвилля и, зайдя в местный магазин, задал несколько вопросов, а вечером отправился в салун и поболтал с барменом и посетителями. Детектив был удивлен, узнав, что хозяйкой ранчо Маунтджой является молодая женщина по имени Ханичайл Маунтджой Хеннесси.
– Странное имя для девочки Дэвида Маунтджоя, – сказал бармен. – Ходят слухи, что Дэвид никогда не был женат на ее матери, хотя она называла себя Роузи Маунтджой. – Бармен плотоядно усмехнулся. – Она была личностью, скажу я вам. Настоящей женщиной. Ноги что надо. Ее ноги заставляли тебя как дурака смотреть не отрываясь, когда она шла по улице. Когда-то она была самой сексуальной стриптизершей в округе. Это было еще до того, как Роузи вышла замуж за Дэвида Маунтджоя. Ни один мужчина не мог пройти мимо Роузи Хеннесси. Можете спросить любого в Сан-Антонио. Она работала там в салуне «Серебряный доллар», пока не умерла.
Смолбоун заказал себе еще одну кружку пива.
– Роузи умерла? – спросил он, заинтересовавшись.
– Да. Ее застрелили около салуна. Того, кто это сделал, так и не нашли. Сам Дэвид умер несколькими годами раньше, и девочка осталась одна. Она живет на ранчо с прислугой. Они живут как одна семья, и, возможно, для нее так оно и есть на самом деле, потому что у нее вообще никого нет. Иногда ее можно видеть в кино. Ей нравятся голливудские романтические мюзиклы. Ну, те, в которых красивые бабенки в шикарных платьях. Хотя мне никогда не приходилось видеть саму Ханичайл в чем-то другом, кроме синей рабочей одежды.
Смолбоун вспомнил жалкий бревенчатый домишко с крышей из рифленого железа и с покосившимся крыльцом. Заказав виски для бармена, он осторожно спросил:
– Тогда чем они зарабатывают себе на жизнь? По-моему, их ранчо гроша ломаного не стоит.
Пожав плечами, бармен выпил.
– Полагаю, что ничем. По крайней мере на первый взгляд. Как-то сводят концы с концами, как и большинство людей здесь после большой засухи. До нее ранчо Маунтджой процветало. Десятки тысяч акров земли, несколько тысяч голов скота – и отличного скота. Но Маунтджоям не повезло: их колодец высох в первый же год засухи. Они потеряли весь скот. Рабочие разбежались по другим штатам в поисках работы, и Ханичайл осталась с одним Томом Джефферсоном, сыном Элизы, чтобы вести хозяйство. Они были на краю гибели, когда Том обнаружил мокрый участок земли. Он одолжил нужное оборудование и стал бурить землю в поисках воды. Им можно только восхищаться. Он неделями работал днем и ночью. Тем временем прошел слух, что он обнаружил нефть на своей земле; ею заинтересовалась большая компания и прислала туда своих рабочих. Они пробурили все вокруг, но так ничего и не нашли. Однако Том обнаружил подземный источник. Он выкопал колодец, но трудно сказать, сколько в нем продержится вода. Сейчас у них небольшое стадо, но не такое, как раньше. Ханичайл работает на ранчо вместе с Томом. Говорят, она вкалывает за двоих мужчин. – Бармен вздохнул и продолжил: – Такая молодая женщина, как она, должна думать о замужестве, о том, чтобы создать семью, вместо того чтобы грезить о звездах кино. Думаю, что она выглядела бы вполне приемлемо, если бы постаралась. Вполне приемлемо для здешних хозяев ранчо. И, кто знает, возможно, ей передалась сексуальность ее матери. – И бармен подмигнул Смолбоуну. Тот заказал ему еще одну порцию виски и распрощался.
Он о многом передумал, ворочаясь на узкой железной кровати. По крайней мере сейчас он знал, что добрался до намеченной цели. Уже засыпая, Смолбоун подумал, что ему будет гораздо легче иметь дело с женщиной, чем с мужчиной.
Но он сильно ошибался. Ханичайл Маунтджой Хеннесси не пожелала разговаривать с ним. Об этом ледяным тоном сообщила ему Элиза, когда на следующий день детектив вернулся на ранчо. Он припарковался в тени старого каштана рядом со ржавым указателем «Ранчо Маунтджой» и стал ждать. Рано или поздно, но Ханичайл подъедет к этому указателю, а он тут как тут.
Усевшись в тенечке, Смолбоун поедал сандвичи, потягивал пиво, лениво думая о том, как долго ему придется ждать. Хотя это не имело никакого значения: все его дни будут оплачены, включая, разумеется, и расходы, поэтому он мог ждать сколько угодно. Оглядевшись вокруг, он заметил каменную вазу с несколькими увядающими полевыми цветочками, поставленную в небольшое углубление под деревом. «Похоже на маленькую могилку, – озадаченно подумал он. – Могилку ребенка».
День был теплым, и детектива клонило ко сну. Он слушал завывание ветра, гулявшего по иссохшей земле и несущего по ней перекати-поле, позвякивание на ветру ржавого указателя и незаметно для себя заснул.
Том Джефферсон яростно давил на рожок старенького красного автомобиля, принадлежавшего Роузи, пока наконец не разбудил Смолбоуна.
– Какого черта вы заблокировали мне дорогу, мистер? – раздраженно спросил он.
Смолбоун медленно встал и выпрямился, а Том с удивлением наблюдал за ним. Он и сам был достаточно высоким, но незнакомец был гораздо выше его. И тут Тома осенило.
– Вы, должно быть, тот самый парень, о котором говорила мне ма? Тот, что задавал всякие вопросы относительно Маунтджоев. Мне кажется, она просила вас оставить Ханичайл в покое. Мы ничего не хотим знать об этом скряге, старом графе. Он никогда ничего не сделал для Ханичайл и навряд ли что-то сделает. Скорее всего он хочет прибрать к рукам ее ранчо. Говорю вам прямо, мистер: эта девчонка вложила свое сердце и душу в эту землю. Она работала больше многих мужчин. А до нее здесь трудился ее отец, а до него – ее дедушка.
Смолбоун стоял и молча рассматривал рассерженного Тома. Он был красивым молодым человеком в возрасте далеко за двадцать. Высокий, мускулистый, с бронзового цвета кожей, с темно-карими глазами и ртом, который скорее привык улыбаться, чем быть вытянутым в твердую линию, как это было сейчас.
– Ее дедушка, – прервал Тома Смолбоун. – Это был старый Джордж Маунтджой, не так ли?
– Что из того, если и был?
– А ее отцом был сын Джорджа Дэвид?
Том сердито нахмурился.
– Я не собираюсь никого расстраивать, – миролюбиво заметил Смолбоун. – Просто мне поручили выполнить эту работу, и мне сейчас сдается, что я ее выполнил. Но у меня есть сообщение для мисс Ханичайл от ее двоюродного прадеда, который является Джорджу братом. И мне хотелось бы передать его лично ей.
В этот момент Смолбоун услышал стук копыт.
– Будь я проклят, – сказал он с довольной улыбкой, – если именно сейчас мне не представится такой случай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Смолбоун быстро сел в машину и включил зажигание. Собачонка тем временем сбежала с крыльца и, не переставая брехать, бежала за ним до тех пор, пока он не выехал на основную магистраль.
Прежде чем снова вернуться на ранчо Маунтджой, Смолбоун навел кое-какие справки. Он снял комнату в пансионе недалеко от маленького городка Китсвилля и, зайдя в местный магазин, задал несколько вопросов, а вечером отправился в салун и поболтал с барменом и посетителями. Детектив был удивлен, узнав, что хозяйкой ранчо Маунтджой является молодая женщина по имени Ханичайл Маунтджой Хеннесси.
– Странное имя для девочки Дэвида Маунтджоя, – сказал бармен. – Ходят слухи, что Дэвид никогда не был женат на ее матери, хотя она называла себя Роузи Маунтджой. – Бармен плотоядно усмехнулся. – Она была личностью, скажу я вам. Настоящей женщиной. Ноги что надо. Ее ноги заставляли тебя как дурака смотреть не отрываясь, когда она шла по улице. Когда-то она была самой сексуальной стриптизершей в округе. Это было еще до того, как Роузи вышла замуж за Дэвида Маунтджоя. Ни один мужчина не мог пройти мимо Роузи Хеннесси. Можете спросить любого в Сан-Антонио. Она работала там в салуне «Серебряный доллар», пока не умерла.
Смолбоун заказал себе еще одну кружку пива.
– Роузи умерла? – спросил он, заинтересовавшись.
– Да. Ее застрелили около салуна. Того, кто это сделал, так и не нашли. Сам Дэвид умер несколькими годами раньше, и девочка осталась одна. Она живет на ранчо с прислугой. Они живут как одна семья, и, возможно, для нее так оно и есть на самом деле, потому что у нее вообще никого нет. Иногда ее можно видеть в кино. Ей нравятся голливудские романтические мюзиклы. Ну, те, в которых красивые бабенки в шикарных платьях. Хотя мне никогда не приходилось видеть саму Ханичайл в чем-то другом, кроме синей рабочей одежды.
Смолбоун вспомнил жалкий бревенчатый домишко с крышей из рифленого железа и с покосившимся крыльцом. Заказав виски для бармена, он осторожно спросил:
– Тогда чем они зарабатывают себе на жизнь? По-моему, их ранчо гроша ломаного не стоит.
Пожав плечами, бармен выпил.
– Полагаю, что ничем. По крайней мере на первый взгляд. Как-то сводят концы с концами, как и большинство людей здесь после большой засухи. До нее ранчо Маунтджой процветало. Десятки тысяч акров земли, несколько тысяч голов скота – и отличного скота. Но Маунтджоям не повезло: их колодец высох в первый же год засухи. Они потеряли весь скот. Рабочие разбежались по другим штатам в поисках работы, и Ханичайл осталась с одним Томом Джефферсоном, сыном Элизы, чтобы вести хозяйство. Они были на краю гибели, когда Том обнаружил мокрый участок земли. Он одолжил нужное оборудование и стал бурить землю в поисках воды. Им можно только восхищаться. Он неделями работал днем и ночью. Тем временем прошел слух, что он обнаружил нефть на своей земле; ею заинтересовалась большая компания и прислала туда своих рабочих. Они пробурили все вокруг, но так ничего и не нашли. Однако Том обнаружил подземный источник. Он выкопал колодец, но трудно сказать, сколько в нем продержится вода. Сейчас у них небольшое стадо, но не такое, как раньше. Ханичайл работает на ранчо вместе с Томом. Говорят, она вкалывает за двоих мужчин. – Бармен вздохнул и продолжил: – Такая молодая женщина, как она, должна думать о замужестве, о том, чтобы создать семью, вместо того чтобы грезить о звездах кино. Думаю, что она выглядела бы вполне приемлемо, если бы постаралась. Вполне приемлемо для здешних хозяев ранчо. И, кто знает, возможно, ей передалась сексуальность ее матери. – И бармен подмигнул Смолбоуну. Тот заказал ему еще одну порцию виски и распрощался.
Он о многом передумал, ворочаясь на узкой железной кровати. По крайней мере сейчас он знал, что добрался до намеченной цели. Уже засыпая, Смолбоун подумал, что ему будет гораздо легче иметь дело с женщиной, чем с мужчиной.
Но он сильно ошибался. Ханичайл Маунтджой Хеннесси не пожелала разговаривать с ним. Об этом ледяным тоном сообщила ему Элиза, когда на следующий день детектив вернулся на ранчо. Он припарковался в тени старого каштана рядом со ржавым указателем «Ранчо Маунтджой» и стал ждать. Рано или поздно, но Ханичайл подъедет к этому указателю, а он тут как тут.
Усевшись в тенечке, Смолбоун поедал сандвичи, потягивал пиво, лениво думая о том, как долго ему придется ждать. Хотя это не имело никакого значения: все его дни будут оплачены, включая, разумеется, и расходы, поэтому он мог ждать сколько угодно. Оглядевшись вокруг, он заметил каменную вазу с несколькими увядающими полевыми цветочками, поставленную в небольшое углубление под деревом. «Похоже на маленькую могилку, – озадаченно подумал он. – Могилку ребенка».
День был теплым, и детектива клонило ко сну. Он слушал завывание ветра, гулявшего по иссохшей земле и несущего по ней перекати-поле, позвякивание на ветру ржавого указателя и незаметно для себя заснул.
Том Джефферсон яростно давил на рожок старенького красного автомобиля, принадлежавшего Роузи, пока наконец не разбудил Смолбоуна.
– Какого черта вы заблокировали мне дорогу, мистер? – раздраженно спросил он.
Смолбоун медленно встал и выпрямился, а Том с удивлением наблюдал за ним. Он и сам был достаточно высоким, но незнакомец был гораздо выше его. И тут Тома осенило.
– Вы, должно быть, тот самый парень, о котором говорила мне ма? Тот, что задавал всякие вопросы относительно Маунтджоев. Мне кажется, она просила вас оставить Ханичайл в покое. Мы ничего не хотим знать об этом скряге, старом графе. Он никогда ничего не сделал для Ханичайл и навряд ли что-то сделает. Скорее всего он хочет прибрать к рукам ее ранчо. Говорю вам прямо, мистер: эта девчонка вложила свое сердце и душу в эту землю. Она работала больше многих мужчин. А до нее здесь трудился ее отец, а до него – ее дедушка.
Смолбоун стоял и молча рассматривал рассерженного Тома. Он был красивым молодым человеком в возрасте далеко за двадцать. Высокий, мускулистый, с бронзового цвета кожей, с темно-карими глазами и ртом, который скорее привык улыбаться, чем быть вытянутым в твердую линию, как это было сейчас.
– Ее дедушка, – прервал Тома Смолбоун. – Это был старый Джордж Маунтджой, не так ли?
– Что из того, если и был?
– А ее отцом был сын Джорджа Дэвид?
Том сердито нахмурился.
– Я не собираюсь никого расстраивать, – миролюбиво заметил Смолбоун. – Просто мне поручили выполнить эту работу, и мне сейчас сдается, что я ее выполнил. Но у меня есть сообщение для мисс Ханичайл от ее двоюродного прадеда, который является Джорджу братом. И мне хотелось бы передать его лично ей.
В этот момент Смолбоун услышал стук копыт.
– Будь я проклят, – сказал он с довольной улыбкой, – если именно сейчас мне не представится такой случай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108