От такой вещи, как эта.
— Но вы все же позвонили в полицию.
— Ну да... — Новелло пожал плечами. — Мне нравилась эта женщина. Она была хорошая. Я каждую среду приходил к ней со счетом, и она приглашала меня выпить чашечку кофе. Но это, черт возьми, ей не следовало делать.— Он покачал головой.— Я этого не понимаю. Однажды в среду я встретился с мистером ЛейДеном, когда он был дома. Понимаете, он много путешествует, по-моему, он продает какие-то большие станки или что-то в этом роде. Он производил впечатление исключительно милого человека. Рассказал мне, как он любит свою работу и другие подобные вещи, сами понимаете, но жаловался, что его изматывает то, что он всегда должен надолго уезжать из дому по торговым делам, иногда на два или три месяца подряд. Он действительно показался мне очень порядочным и приветливым человеком.
— Когда это было?
— Ну, я уже не помню, кажется, летом.
— Это был единственный раз, когды вы видели их вместе?
— Ага. Они выглядели ito-настоящему счастливой супружеской парой. Понимаете, сразу видно, когда супруги в плохих отношениях. Она все время называла его "золотко", "милый" и так далее, так что с первого взгляда было видно, что они счастливы друг с другом. Я бы не хотел, чтобы это прозвучало сентиментально, но по ним было видно...— Новелло сделал паузу,— что они любят друг друга,— закончил он.
— Так вы говорите, что вошли в дом в четыре часа пятнадцать минут, мистер Новелло?
— Нет, в четыре часа тридцать минут,— сказал Новелло.— Обычно я прихожу туда в это время — около половины пятого.
— И вы пошли прямо на десятый этаж?
— Да. В доме есть лифт, и я каждое утро поднимаюсь в нем на верхний этаж.
— Вы видели кого-нибудь в парадном или в коридорах?
— Ни единой живой души.
— В доме вообще никого не было?
— Только мистер Джейкобсон. Он работает на почте.
— Где вы его встретили?
— На пятом этаже. Он каждый день выходит из дома без четверти пять, потому что работает бог знает где, в Ривсрхеде. Скорее всего, он где-то останавливается позавтракать, сами понимаете, а потом идет на работу. Почтальоны тоже начинают вкалывать чертовски рано.
— Он сказал вам что-нибудь?
— Ага, он сказал: "Доброе утро, Джимми", а я ответил: "Доброе утро, мистер Джейкобсон, сегодня на улице холодновато" или что-то в таком роде. Понимаете, мы почти всегда обмениваемся парой слов. Джсйкобсоны покупают у меня молоко уже лет семь. Естественно, мы разговариваем шепотом, это ясно, потому что весь дом обычно еще спит.
— Вы видели еще кого-нибудь?
— Ни души.
— Ни до того, ни после того, как обнаружили труп миссис Лейден?
— Только мистера Джейкобсона, больше никого.
— Этого достаточно, мистер Новелло. Большое вам спасибо,— сказал Карелла.— Берт? Ты хочешь что-то спросить?
— Нет,— ответил Клинг. Он все еще был бледный.
Кофе он едва пригубил.
— Иди немного погуляй на свежем воздухе, а в дом придешь позже,— предложил ему Карслла.
— Нет, нет, это пройдет,— сказал Клинг.
— Это потрясло вас, да? — спросил Новелло.— Еще бы. Такая вещь.
Глава 2
При самоубийстве или убийстве по неукоснительному правилу у жертвы должны быть сняты отпечатки пальцев. Значит, в это субботнее утро кому-то было доверено приятное задание сыграть с двумя мертвецами в "ручки-пальчики".
Этим кем-то был сотрудник лаборатории Маршалл Дэвис, детектив третьего разряда. Он пришел в лабораторию недавно, и по большей части его осчастливливали второстепенными заданиями, например, поручали извлечь осколки стекла от разбитой фары из ягодиц несчастного,
которого раздавил автомобиль, либо пропылесосить одежд) мужчины, которого восемь раз ударили топором, либо — как сейчас — снять отпечатки пальцев у покойников.
Отпечатки пальцев лучше снимать у свеженьких мертвецов, чем у тех, которые уже немного полежали. Это одна из мелких радостей в этом деле, думал Дэвис во время работы,— знать, что у свежего трупа пальцы еще мягкие, не скрюченные, и достаточно нанести мастику на каждый пальчик (с помощью маленького валика он нанес мастику на вытянутый указательный палец Розы Лейден), а потом сделать оттиск на бумаге, прикрепленной к округлому чурбанчику, напоминающему ложечку. Итак, нам еще остается девять пальчиков этой дамы, подумал он. Потом мы обслужим джентльмена в трусах, рядом в спальне, это будет такая же чудесная работа. Мать всегда мне говорила, что я должен стать бухгалтером, а я отвечал ей: "Да нет, мама, в полиции у человека больше впечатлений". Вот почему теперь, этим субботним утром, Маршалл Дэвис, детектив третьего разряда, снимает отпечатки пальцев у мертвецов вместо того, чтобы играть в мяч в парке со своим трехлетним сыном. Прошу вас подать мне пальчик, мадам.
Он осмотрел кольцо на безымянном пальце левой руки женщины. Это было золотое обручальное кольцо с накаткой, очень красивое; оно присоединится к имуществу Розы Лейден. Некоторые родственники будут претендовать на него, так же как и на другое се имущество. Да, когда , человек умирает, все рассеивается, как дым.
— Ну, как дела? — спросил голос у него за спиной. Детектив третьего разряда Маршалл Дэвис из полицейской лаборатории поднял голову и посмотрел через плечо на детектива третьего разряда Ричарда Дженеро из отдела уголовного розыска 87-го полицейского участка. Дженеро тоже был новичком среди детективов, он служил рядовым патрульным и стал детективом только в апреле этого года, когда поймал двух хулиганов, болтающихся по округе и поджигавших одежду пьяным бродягам, храпящим на скамейках, предварительно облив ее бензином. Он был самый младший детектив во всем отделе, совсем зеленый, и поэтому ему поручали работу, которую больше никто не хотел делать, например, торчать в какой-то чертовой квартире и наблюдать, как едва обученный сотрудник лаборатории снимает отпечатки пальцев.
— Так себе,— ответил Дэвис и подумал, что у него нет ни малейшего желания вступать в разговор с каким-то бывшим патрульным, по крайней мере, не раньше, чем он покончит с этой дьявольской работой.
— А что это за штука? — спросил Дженеро. Дэвис посмотрел на него.
— Ну, эта штука,— сказал Дженеро, словно повторение слов могло что-то уточнить.
— Это такой округлый чурбачок в форме полумесяца,— ответил Дэвис и вздохнул.
— А для чего он нужен? Дэвис, который считал себя остряком, еще раз взглянул на Дженеро и сказал: — Ты что, не видишь, что я делаю даме маникюр?
— Что? — не понял Дженеро.
— Да ведь тут все ясно. Этот чурбачок я подкладываю под пальцы, когда покрываю лаком один ноготь за другим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— Но вы все же позвонили в полицию.
— Ну да... — Новелло пожал плечами. — Мне нравилась эта женщина. Она была хорошая. Я каждую среду приходил к ней со счетом, и она приглашала меня выпить чашечку кофе. Но это, черт возьми, ей не следовало делать.— Он покачал головой.— Я этого не понимаю. Однажды в среду я встретился с мистером ЛейДеном, когда он был дома. Понимаете, он много путешествует, по-моему, он продает какие-то большие станки или что-то в этом роде. Он производил впечатление исключительно милого человека. Рассказал мне, как он любит свою работу и другие подобные вещи, сами понимаете, но жаловался, что его изматывает то, что он всегда должен надолго уезжать из дому по торговым делам, иногда на два или три месяца подряд. Он действительно показался мне очень порядочным и приветливым человеком.
— Когда это было?
— Ну, я уже не помню, кажется, летом.
— Это был единственный раз, когды вы видели их вместе?
— Ага. Они выглядели ito-настоящему счастливой супружеской парой. Понимаете, сразу видно, когда супруги в плохих отношениях. Она все время называла его "золотко", "милый" и так далее, так что с первого взгляда было видно, что они счастливы друг с другом. Я бы не хотел, чтобы это прозвучало сентиментально, но по ним было видно...— Новелло сделал паузу,— что они любят друг друга,— закончил он.
— Так вы говорите, что вошли в дом в четыре часа пятнадцать минут, мистер Новелло?
— Нет, в четыре часа тридцать минут,— сказал Новелло.— Обычно я прихожу туда в это время — около половины пятого.
— И вы пошли прямо на десятый этаж?
— Да. В доме есть лифт, и я каждое утро поднимаюсь в нем на верхний этаж.
— Вы видели кого-нибудь в парадном или в коридорах?
— Ни единой живой души.
— В доме вообще никого не было?
— Только мистер Джейкобсон. Он работает на почте.
— Где вы его встретили?
— На пятом этаже. Он каждый день выходит из дома без четверти пять, потому что работает бог знает где, в Ривсрхеде. Скорее всего, он где-то останавливается позавтракать, сами понимаете, а потом идет на работу. Почтальоны тоже начинают вкалывать чертовски рано.
— Он сказал вам что-нибудь?
— Ага, он сказал: "Доброе утро, Джимми", а я ответил: "Доброе утро, мистер Джейкобсон, сегодня на улице холодновато" или что-то в таком роде. Понимаете, мы почти всегда обмениваемся парой слов. Джсйкобсоны покупают у меня молоко уже лет семь. Естественно, мы разговариваем шепотом, это ясно, потому что весь дом обычно еще спит.
— Вы видели еще кого-нибудь?
— Ни души.
— Ни до того, ни после того, как обнаружили труп миссис Лейден?
— Только мистера Джейкобсона, больше никого.
— Этого достаточно, мистер Новелло. Большое вам спасибо,— сказал Карелла.— Берт? Ты хочешь что-то спросить?
— Нет,— ответил Клинг. Он все еще был бледный.
Кофе он едва пригубил.
— Иди немного погуляй на свежем воздухе, а в дом придешь позже,— предложил ему Карслла.
— Нет, нет, это пройдет,— сказал Клинг.
— Это потрясло вас, да? — спросил Новелло.— Еще бы. Такая вещь.
Глава 2
При самоубийстве или убийстве по неукоснительному правилу у жертвы должны быть сняты отпечатки пальцев. Значит, в это субботнее утро кому-то было доверено приятное задание сыграть с двумя мертвецами в "ручки-пальчики".
Этим кем-то был сотрудник лаборатории Маршалл Дэвис, детектив третьего разряда. Он пришел в лабораторию недавно, и по большей части его осчастливливали второстепенными заданиями, например, поручали извлечь осколки стекла от разбитой фары из ягодиц несчастного,
которого раздавил автомобиль, либо пропылесосить одежд) мужчины, которого восемь раз ударили топором, либо — как сейчас — снять отпечатки пальцев у покойников.
Отпечатки пальцев лучше снимать у свеженьких мертвецов, чем у тех, которые уже немного полежали. Это одна из мелких радостей в этом деле, думал Дэвис во время работы,— знать, что у свежего трупа пальцы еще мягкие, не скрюченные, и достаточно нанести мастику на каждый пальчик (с помощью маленького валика он нанес мастику на вытянутый указательный палец Розы Лейден), а потом сделать оттиск на бумаге, прикрепленной к округлому чурбанчику, напоминающему ложечку. Итак, нам еще остается девять пальчиков этой дамы, подумал он. Потом мы обслужим джентльмена в трусах, рядом в спальне, это будет такая же чудесная работа. Мать всегда мне говорила, что я должен стать бухгалтером, а я отвечал ей: "Да нет, мама, в полиции у человека больше впечатлений". Вот почему теперь, этим субботним утром, Маршалл Дэвис, детектив третьего разряда, снимает отпечатки пальцев у мертвецов вместо того, чтобы играть в мяч в парке со своим трехлетним сыном. Прошу вас подать мне пальчик, мадам.
Он осмотрел кольцо на безымянном пальце левой руки женщины. Это было золотое обручальное кольцо с накаткой, очень красивое; оно присоединится к имуществу Розы Лейден. Некоторые родственники будут претендовать на него, так же как и на другое се имущество. Да, когда , человек умирает, все рассеивается, как дым.
— Ну, как дела? — спросил голос у него за спиной. Детектив третьего разряда Маршалл Дэвис из полицейской лаборатории поднял голову и посмотрел через плечо на детектива третьего разряда Ричарда Дженеро из отдела уголовного розыска 87-го полицейского участка. Дженеро тоже был новичком среди детективов, он служил рядовым патрульным и стал детективом только в апреле этого года, когда поймал двух хулиганов, болтающихся по округе и поджигавших одежду пьяным бродягам, храпящим на скамейках, предварительно облив ее бензином. Он был самый младший детектив во всем отделе, совсем зеленый, и поэтому ему поручали работу, которую больше никто не хотел делать, например, торчать в какой-то чертовой квартире и наблюдать, как едва обученный сотрудник лаборатории снимает отпечатки пальцев.
— Так себе,— ответил Дэвис и подумал, что у него нет ни малейшего желания вступать в разговор с каким-то бывшим патрульным, по крайней мере, не раньше, чем он покончит с этой дьявольской работой.
— А что это за штука? — спросил Дженеро. Дэвис посмотрел на него.
— Ну, эта штука,— сказал Дженеро, словно повторение слов могло что-то уточнить.
— Это такой округлый чурбачок в форме полумесяца,— ответил Дэвис и вздохнул.
— А для чего он нужен? Дэвис, который считал себя остряком, еще раз взглянул на Дженеро и сказал: — Ты что, не видишь, что я делаю даме маникюр?
— Что? — не понял Дженеро.
— Да ведь тут все ясно. Этот чурбачок я подкладываю под пальцы, когда покрываю лаком один ноготь за другим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41