— Стало быть, похоже на то, что это входит в ваши обязанности, мои милые.
— Похоже на то.
Монро вытащил носовой платок, высморкался, засунул платок обратно в карман и сказал:
— Закончишь это дело по-быстрому, Карелла, а?
— Почему?
— Потому что ясно, что это паршивое дело, но без всяких проблем — вот почему.
— Даже если учесть, что дверь была раскрыта настежь в пять часов утра?
— Это технические детали,— заметил Монро.
— Если чуточку оглядишься вокруг, наверняка обнаружишь какое-нибудь письмо, которое он оставил.
— Ты так думаешь?-спросил Карелла.
— Точно. В большинстве случаев они оставляют письма. Это потому, что их мучит угрызение совести...
— Либо они сожалеют, - сказал Монро.
— Поэтому они пишут письма и ноют в них, чтобы мир понял, что они нею жизнь были пай-мальчиками и лишь в этом единственном случае пели себя чуточку по-дурацки. Ну, как бы они чуточку сбились с правильного пути, ты меня понимаешь?
— Такое малюсинькое безобразие. Шалость. Озорство.
— Благоволите понять.
— Благоволите извинить.
— Так вот, значит, почему оставляют письма.
— Могу поспорить, что ты найдешь его,— сказал Монро.— Ты только должен оглядеться по квартире и сразу же найдешь его.
— Ты полагаешь, что в этом письме будет что-то сказано об этой отстреленной гильзе?
— Я не совсем понимаю,— сказал Монро.
— Ну, о той гильзе в спальне, которая лежит возле мертвеца.
— А что с ней не в порядке?
— Этот парень держит в руках дробовик двенадцатого калибра, а у этого охотничьего ружья нет автоматического затвора,— сказал Карелла.
— Ну и что?
— А то, что нужно хорошенько передернуть затвор, чтобы эта пушка выбросила отстреленную гильзу, и поступил новый патрон из магазина. Поэтому я был бы очень признателен тебе, если бы ты смог объяснить мне, каким образом этот плут ухитрился выстрелить себе в голову, а потом передернул затвор и выбросил отстреленную гильзу из патронника.
— О Боже,— сказал Монро.
Молочник все еще был в состоянии шока. Вместе с Клингом они образовывали почти дуэт из кабаре, когда сидели бледные и взволнованные напротив Кареллы в маленькой забегаловке в двух кварталах от дома. Было раннее утро, шесть часов десять минут, и забегаловку только что открыли. За стойкой сидели несколько водителей грузовиков, и у них было такое же веселое и бодрое утреннее настроение, как и у владельца заведения.
У официантки с заспанными глазами уже красовались свежие пятна на фартучке, когда она притопала к обитому искусственной кожей боксу, где сидел Карелла со своими выжатыми, как лимон, компаньонами, и приняла от них заказ на завтрак. Клинг и молочник заказали только кофе.
— Сколько было времени, когда вы обнаружили, что дверь открыта, мистер Новелло? — спросил Карелла молочника.
— Приблизительно без четверти пять. Я сразу же позвонил в полицию. Когда это было? — спросил молочник у Клинга.
— Мэрчисон принял сообщение в четыре часа сорок семь минут,— сказал Клинг.
— Вы обычно разносите молоко по квартирам именно в это время?
— Ну, я начинаю около половины пятого. Часов в пять, как правило, заканчиваю. Понимаете, я начинаю с верхнего этажа и постепенно спускаюсь вниз. Лейдены живут на третьем этаже.
— Это ясно. И что же произошло?
— Я уже рассказывал об этом вашему коллеге.
— Мы хотим послушать это еще раз.
— Ну, я подошел к кухонной двери. Обычно я доставляю молоко именно туда — там на двери есть такой держатель для бутылок. Знаете, как он выглядит?
— Знаю,— сказал Карелла".
— Это такая проволочная корзиночка,— продолжал Новелло, который, очевидно, испытывал непреодолимое желание объяснить это,— у нее есть такое ушко, такая втулка вокруг бутылочного горлышка. Вы вставляете туда бутылку, держатель засовываете в отверстие в двери, а
когда бутылка в квартире, отверстие закрывается, вот и все. Знаете?
— Знаю,— повторил Карелла.
— Лейдены берут бутылку молока через день. Так поступает большинство людей в округе. Понимаете, они берут лишь столько, чтобы им хватило на завтрак, а позже покупают молоко в магазине — столько, сколько им нужно на весь день. Обычно все так делают.
— Понимаю. Продолжайте.
— Ну так вот, я спустился на третий этаж...
— Как?
— Что?.. Ах да, ну, по лестнице, по ступенькам. Я спустился с четвертого этажа. На четвертом этаже у меня Левин и Дэвидсон, а на третьем только Лейдены. По лестнице.
— И что же было дальше?
— Я поставил ящик с бутылками на пол и потянулся за бутылкой, как вдруг увидел, что кухонная дверь открыта.
— Настежь или только приоткрыта?
— Настежь. Я видел всю кухню и даже часть гостиной.
— И что же вы сделали?
— Я не знал, что должен делать. Понимаете.. Я подумал, что, возможно, должен прикрыть и захлопнуть дверь. Однако потом до меня дошло — с чего бы это кухонная дверь открыта в пять часов утра? Ну, просто, может что-то не в порядке, если дверь открыта?
— Вы вошли внутрь?
— Ага, я вошел внутрь.
— И вы увидели трупы?
— Я увидел только миссис Лейден,— сказал Новелло и сглотнул слюну.
— Что вы сделали потом?
— Я пошел вниз и позвонил в полицию.
— Почему вы не воспользовались телефоном в квартире?
— Я не хотел ни на чем оставлять отпечатки пальцев. Я ни к чему не притронулся в этой квартире, я не хотел ни во что впутываться..
— Откуда же в таком случае вы звонили?
— Здесь неподалеку есть кафе, оно открыто всю ночь. Я звонил оттуда.
— Что было потом?
— Мне сказали, чтобы я вернулся в дом и подождал, что я и сделал. Ну а потом сюда пришел мистер Клинг, чтобы все это расследовать.
— Вы позвонили своему шефу?
— Да, сразу же после того, как поговорил с мистером Клингом. Мне приходится вкалывать, не буду скрывать, и еще нужно было разнести молоко.— Новелло вздохнул и сказал: — Он послал другого работника, чтобы тот закончил разносить молоко. Надеюсь, что из-за этого меня не выставят.
— Вы поступили верно, мистер Новелло,— сказал Карелла.
— Надеюсь. Понимаете, это факт, что в такую минуту трудно решиться. Первое, что приходит в голову, так это то, чтобы оттуда удрать и остановиться только где-нибудь очень далеко. Что ни говори, а человек испытывает потрясение от этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41