А те, кто нас постоянно окружают, уже... почти не женщины..." Я вдруг увидел, а уж сколько знакомы, что М. похож на Кафку. Тот же напряженный взгляд, горький извив губ... Чеченцы стоят насмерть. Достойно восхищения. Вот, наглядно - героизм целого народа. Их, как скот на бойню, не загонишь. Хочешь, чтоб евреи были, как чеченцы? Честно говоря, нет. По ТВ дискуссия, удивляются-возмущаются, почему это "русские" не хотят "сливаться" с израильтянами? С какими? Что это такое, израильтяне? Нации-то нет. Салат общин, вывихнутые "коленки". Восток нас слопает. Всосет, как Солярис. Топь Востока... Мерзость... Крутили по телеку "Машеньку" Райзмана. Мамина молодость ("второй курс..."). И чем-то трогательно... 22.1. Инспектор опять явился и опять выразил недовольство. Не доходчиво объясняю. Не пользуюсь современными средствами демонстрации. Еще раз придет. Заработает он у меня мел в жопу. Кто его, интересно, навел... Сегодня взорвали тремпиаду /перевалочный пункт для солдат/ у перекрестка Лид. 20 солдат погибло. Показывали теперь аккуратно, разбросанные куски тел в морду не тыкали: после взрыва автобуса на Дизенгоф власти критиковали телевидение за "жестокие кадры". Ну, как водится, объяснили нам, почему они это сделали. Чтобы помешать делу мира. Рабин на импровизированной пресс-конференции от легкого испуга (что народ возмутится) ляпнул, что погибло "мизерное количество" солдат (миспар заум), это был "прямой эфир", потом этот отрывок из всех сводок новостей вырезали. А испугался наш вождь зря. Народ смирный. Максимум - повизжат немного, как одна баба в телекамеру: "Ани истерит ми кета зе!" ( Я от всего этого в истерике!). Остановиться, как президент намекнул им, тем более повернуть назад, они не могут, это означает отказ от власти. В таком шатком положении задержаться, можно утерять контроль, один выход: еще быстрее впер°д, под откос, может в конце взлетим. На воздух. Все эти хитрые еврейчики, которые в самолете на Вену уговаривали меня держаться от евреев подальше, лучше с гоями, оказались правы, они знали свой народ лучше меня. А я накололся. Маху дал. Сглупил. Романтизм-то до добра не доводит. Недели за две до отъезда, когда пил горечь вечеров, ночей и людных сборищ, Миша повел меня на литературную вечеринку к Казарновскому, читали там всякое, один русский писатель с рыжей бородищей читал про прополку сорняков на приусадебном участке, Миша шепнул: он с тобой поговорить хочет, по еврейскому вопросу, ты не против? Отчего ж, говорю, вопрос важный. Мы удалились с писателем в отдельную комнату, где он, разгладив бороду, начал так: "Я вот тут роман пишу о русской жизни. Ну а какая может быть русская жизнь без евреев. Так у меня есть один важный персонаж, еврей, но мне не хватает натуры, я всегда эскизы с натуры готовлю к картине... вот, так нет ли у вас знакомого, такого настоящего еврея? Что значит "настоящего", говорю. Пиши хучь с меня! И подбоченился. Не, говорит, вы... не еврей. Мерси, говорю, за комплиман, однако... Да я знаю, вы уезжаете, и я это приветствую, но это только подтверждает... в общем, мне нужен совсем другой персонаж. Ну, любопытно все-таки, говорю, что ж такое "настоящий еврей"? Понимаете, говорит, это такой еврей, который весь день бегает за золотишком, а вечером в синагогу идет и усердно молится. Вот, думаю, антисемит, тудыть его растудыть. Аж озлился. Нет, говорю, я таких в своей жизни не видел. Ну, я и говорю, что вы не еврей, сказал он благодушно. Было уже семь утра, народ еще читал, курил, зубоскалил, вдруг завыли гудки, я подошел к окну, мороз схватил стекло по краям, на улице темно, фонари горят, застыли голые деревья, дым от заводских труб - аллея фаллосов, и под ними, бесконечными цепочками, угрюмо опустив голову, бредут по белому снегу черные тени. Письмо от Саши Макарова. В Москве выглядел больным. Мы сидели в редакции, где жена работала, гигантский дом, бесконечные коридоры, пугающая безлюдность, окна во всю стену, залиты дождем, внизу хитросплетения железнодорожного узла, высоко сидели, всю Москву видать, пили итальянское вино с конфетами (купил в ларьке по дороге), сынишка ее, лет шести, играл на компьютере, кабинет был огромный, советский, и было такое чувство, что мы пируем в брошеных дворцах. 24.1. Вчера был мой вечер в Иерусалиме, в библиотеке Форума. Вроде надо отметиться, все-таки книжка вышла... Собралось человек 35, почти все знакомые, приглашенные. Многие не пришли: Зингеры, Малер, Вайскопф, Генделев, Тарасов, Гольдштейн. Принимали тепло, отчасти благодаря выставленному закусону с пивом и водочкой. Потом поехали к Вернику, с Барашем. Выпили, пели песни. О стихах не говорили. Слишком мы "чужие". По поэтике. Когда я на вечере, на вопрос о "любимых", помянул Баратынского, Тютчева, Фета, а на вопрос, кто из нынешних-тутошних повлиял, сказал: "Тарасов", то Верник переглянулся с Барашем, а Камянов аж подпрыгнул и попросил повторить роковое имя. Я повторил. - Ну, конечно! - взвился он еще выше. - Тютчев, Баратынский, Фет и Тарасов! (А вообще я, хам, свинья, должен был хоть поблагодарить приятелей, вечер-то с подачи Верника вышел.) В "пополитике" профессор - спец по террору (кажется, Шпринцак), заявил, что мы должны быть готовы к ежегодному закланию жертв на алтарь террора и мира, он даже назвал цифру - 150 человек. Сказал, что это неприятно, но не смертельно для нации. А нынче, кстати, 50 лет освобождению Аушвица-Освенцима. Вот он, их хваленый "гуманизм", ценность человеческой жизни. Жизнь индивидуума для евреев ничто, только жизнь рода. Род должен выжить. Но если так, то почему не в бою? (Потому что бой - игра, а евреи "на жизнь" не играют. Помните этот анекдот: еврея грабят - кошелек, или жизнь!, а он - дайте подумать...) А вот совсем свеженькая история "левака-профессора": милейший человек, застенчивая улыбка, сама толерантность, жена - художница, бездарная и беспутная, он все понимает, но толерантность не помогает, сбежала художница, встретил его на пятидесятилетии Г. и случайно коснулся политики - тихий профессор впал в бешенство, неистовствовал в ненависти к пионерам-поселенцам, "правым", Биби. А уж религиозных - и не упомяни! И вот - оставил работу и уехал в Индию, к своему гуру, оказывается давно уже у него учился-приобщался. 26.1. По русскому ТВ крутили фильм о Якубовском. Эдакий "еврей Зюс" при новых русских князьях. Нагл, быстр, энергичен, хваток, и все в превосходной степени, типичный израильтянин, только с русскими ужимками уголовными. 3.2. Карлейль пишет:"Я считаю эту книгу (книгу Иова) величайшим из произведений, когда-либо написанных. Читая ее, действительно чувствуешь, что эта книга не еврейская... Благородная книга, общечеловеческая книга!" Вот мудильо! "Иов"- книга не о герое, а о еврейском мучительном уповании "поговорить, наконец, со своим Богом начистоту"! Иов - враг Иисуса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127