Раз сто им говорил: в статьях по
Московской области спортивные общества "Химик", кроме города Воскресенска,
упоминать нельзя. Они с предприятий оборонной промышленности. А сегодня
опять на четвертой полосе "Химик". Не хочу я выговоров получать!
-- Приму меры... Все?
-- Не все... Есть новые ограничения в публикации некоторых
материалов...
-- Ладно. Освобожусь -- ознакомите...
Он вызвал по селектору дежурного в отделе спорта, отчитал.
Руки его в этот момент развязывали тесемки у серой папки. Наконец он
открыл ее и обнаружил рукопись, отпечатанную на пишущей машинке. "Россия в
1839", -- прочитал он, приблизил глаза и увидел слово "Самиздат". Дальше шел
текст.
-- Бред! -- произнес вслух Игорь Иванович.
По привычке всех людей, много читающих по обязанности, он перво-наперво
заглянул в конец. В рукописи было свыше семисот страниц. Макарцев положил
под язык таблетку валидола. Неожиданное появление Анны Семеновны заставило
его не то чтобы вздрогнуть, но поежиться. Она ждала, пока он оторвет глаза и
посмотрит на нее, а он принял ее неожиданный приход как акт посягательства
на секретность его дел.
-- Я занят!
Ему показалось, она силилась увидеть, что лежит у него на столе.
-- Извините, Игорь Иваныч. Тут машинистке Нифонтовой плохо стало.
Беременная она, а машины все в разгоне. Можно ее на вашей домой отправить?
-- Смотря от кого беременна... -- в шутку спросил бы он в другом,
хорошем настроении, а тут кивнул, прибавив:
-- Только велите Леше, чтобы возвращался быстрей, -- он поколебался,
спрашивать ли. -- Без меня в кабинет никто не входил?
Он смотрел внимательно.
-- Никто, Игорь Иваныч! -- испугалась она. -- Полосы я сама принесла...
А что случилось-то? Не найдете чего-нибудь? Можно, я поищу? Я мигом...
Обычно такой выдержанный, он вдруг взорвался:
-- Сколько раз я просил, Анна Семеновна, чтобы у меня на столе был
порядок! Сколько раз?!
-- Но вы же сами, Игорь Иваныч, запрещаете убирать. Говорите, что после
не можете найти, что нужно. Тетя Маша, когда утром убирает, к столу не
прикасается. Я вытираю только след от чайного стакана да пепел стряхиваю...
Что-нибудь пропало?
-- Ничего не пропало! Но в таком бардаке может и пропасть. Заходят
посетители, оставляют материалы вместо того, чтобы идти в соответствующие
отделы. Если я буду заниматься частными вопросами, то...
-- Я понимаю, извините...
Он выпустил пар и успокоился.
-- Знаете, -- вспомнила она и смутилась. -- Я тут без вас в буфет
бегала, там копченую колбасу выбросили. На пять минут, не больше. Но Леша в
это время на моем месте сидел... Сейчас уточню...
Она выбежала, не закрыв двери.
-- Леш! -- донеслось до него. -- Когда я уходила, в кабинет никто не
заходил?
-- Не, никто.
-- Вот пойди об этом сам скажи. И вези Нифонтову. Но скорей обратно,
понял?
Леша в кабинет никогда не заходил. Он откашлялся и постучал о косяк
кабинета редактора.
-- Вы меня звали, Игорь Иваныч?
-- Да я уже слышал, слышал!
Анечка вернулась в кабинет, чтобы окончательно ликвидировать конфликт.
Покраснев, она дышала от волнения чаще. Она стояла возле него, невысокого
роста, ладно сложенная, чуть полноватая -- но это даже ей шло.
_7. ЛОКОТКОВА АННА СЕМЕНОВНА_
_ИЗ АНКЕТЫ ПО УЧЕТУ КАДРОВ_
Должность: технический секретарь редакции "Трудовая правда".
Девичью фамилию не меняла.
Родилась 16 декабря 1926 г. в Москве.
Русская.
Партийность: беспартийная. Ранее в КПСС не состояла, партийных
взысканий не имеет.
Образование незаконченное высшее (семь классов, курсы машинописи,
десять классов вечерней школы, два курса экономико-статистического
института, один курс библиотечного института, полтора курса филологического
факультета МГУ). В 1965 г. окончила вечерний университет марксизма-ленинизма
при МГК КПСС.
Состав семьи: незамужем, детей нет.
Военнообязанная, рядовая. Военный билет -- No ДЯ 5532843.
Окончила курсы медсестер. Занятия по ПВО посещает ежегодно.
Общественная работа: член месткома -- оргсектор и касса взаимопомощи.
Паспорт: IV СН No 422341, выдан 96 о/м Москвы 12 октября 1965 г.
Прописана постоянно: Теплый Стан, микрорайон 8а, корпус 13, кв. 16. Тел.
нет.
_ГОРЕСТИ И РАДОСТИ АННЫ СЕМЕНОВНЫ_
Все в редакции, даже студентки, приходившие на практику с факультета
журналистики, звали Анну Семеновну Анечкой. Исключением был Макарцев и
теперь еще новый его зам Ягубов, не позволявшие с ней фамильярности. А
вообще Анечка ей больше подходило: она была женщина без возраста (уж сорок
три-то точно не дашь!), тщательно ухоженная, одетая недорого, но со вкусом,
косметики -- в самую меру, скорее, плотненькая, чем полненькая, эдакий
вкусный колобок -- хочется попробовать, и незнакомые думают, что достанется
колобок легко. Не тут-то было! Анечка умела постоять за свое женское
достоинство, пожалуй, даже слишком резко, с перехлестом, так что и сама себя
не раз в жизни обделяла, но иначе поступить не могла.
Всем она казалась неунывающей ("Анечка, ей что? Никаких забот, никаких
огорчений!"), и никто не знал, что у Анечки вечный комплекс нелепых и
неустранимых бабьих несчастий.
Разумеется, на работе она была исполнительна, иначе ее не было бы на
этом месте. Макарцев ценил ее, и она ценила свое очень важное место,
искренне (и справедливо!) уверенная, что кое в чем она может сделать больше
самого редактора. Она позволяла любопытства ровно столько, сколько ему было
нужно, проглатывала его раздражительность, ничего, что поручал, не забывала.
Впрочем, Макарцев заблуждался: хотя Анна Семеновна ни единым движением этого
не выдала, она была более любопытна касаемо его личной жизни.
Анечкин отец был слесарем высокой квалификации на заводе "Красный
пролетарий". Из-за регулярных выпивок опустился он до разнорабочего и,
торопясь из магазина к товарищам с поллитровкой, погиб под маневровым
поездом. Мать Анечки работала уборщицей в школе, где была у них комната.
Материных денег хватало на первые четыре с половиной дня месяца, и после
семилетки пошла Анечка зарабатывать.
С тех пор, где бы она ни появлялась, губило Анечку простодушие (она-то
считала -- женская гордость), от которого она не избавилась и к нынешним
сорока трем. Вскоре на новом месте у нее начиналась связь, для нее нервная и
мучительная, и она была уверена -- настоящая, до конца дней. Она-то сама не
влюблялась, поддавалась чужой влюбленности, -- так по крайней мере она себя
уверяла. Она всегда любила одного человека, отца ее будущего ребенка,
являвшегося к ней в разных ликах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164
Московской области спортивные общества "Химик", кроме города Воскресенска,
упоминать нельзя. Они с предприятий оборонной промышленности. А сегодня
опять на четвертой полосе "Химик". Не хочу я выговоров получать!
-- Приму меры... Все?
-- Не все... Есть новые ограничения в публикации некоторых
материалов...
-- Ладно. Освобожусь -- ознакомите...
Он вызвал по селектору дежурного в отделе спорта, отчитал.
Руки его в этот момент развязывали тесемки у серой папки. Наконец он
открыл ее и обнаружил рукопись, отпечатанную на пишущей машинке. "Россия в
1839", -- прочитал он, приблизил глаза и увидел слово "Самиздат". Дальше шел
текст.
-- Бред! -- произнес вслух Игорь Иванович.
По привычке всех людей, много читающих по обязанности, он перво-наперво
заглянул в конец. В рукописи было свыше семисот страниц. Макарцев положил
под язык таблетку валидола. Неожиданное появление Анны Семеновны заставило
его не то чтобы вздрогнуть, но поежиться. Она ждала, пока он оторвет глаза и
посмотрит на нее, а он принял ее неожиданный приход как акт посягательства
на секретность его дел.
-- Я занят!
Ему показалось, она силилась увидеть, что лежит у него на столе.
-- Извините, Игорь Иваныч. Тут машинистке Нифонтовой плохо стало.
Беременная она, а машины все в разгоне. Можно ее на вашей домой отправить?
-- Смотря от кого беременна... -- в шутку спросил бы он в другом,
хорошем настроении, а тут кивнул, прибавив:
-- Только велите Леше, чтобы возвращался быстрей, -- он поколебался,
спрашивать ли. -- Без меня в кабинет никто не входил?
Он смотрел внимательно.
-- Никто, Игорь Иваныч! -- испугалась она. -- Полосы я сама принесла...
А что случилось-то? Не найдете чего-нибудь? Можно, я поищу? Я мигом...
Обычно такой выдержанный, он вдруг взорвался:
-- Сколько раз я просил, Анна Семеновна, чтобы у меня на столе был
порядок! Сколько раз?!
-- Но вы же сами, Игорь Иваныч, запрещаете убирать. Говорите, что после
не можете найти, что нужно. Тетя Маша, когда утром убирает, к столу не
прикасается. Я вытираю только след от чайного стакана да пепел стряхиваю...
Что-нибудь пропало?
-- Ничего не пропало! Но в таком бардаке может и пропасть. Заходят
посетители, оставляют материалы вместо того, чтобы идти в соответствующие
отделы. Если я буду заниматься частными вопросами, то...
-- Я понимаю, извините...
Он выпустил пар и успокоился.
-- Знаете, -- вспомнила она и смутилась. -- Я тут без вас в буфет
бегала, там копченую колбасу выбросили. На пять минут, не больше. Но Леша в
это время на моем месте сидел... Сейчас уточню...
Она выбежала, не закрыв двери.
-- Леш! -- донеслось до него. -- Когда я уходила, в кабинет никто не
заходил?
-- Не, никто.
-- Вот пойди об этом сам скажи. И вези Нифонтову. Но скорей обратно,
понял?
Леша в кабинет никогда не заходил. Он откашлялся и постучал о косяк
кабинета редактора.
-- Вы меня звали, Игорь Иваныч?
-- Да я уже слышал, слышал!
Анечка вернулась в кабинет, чтобы окончательно ликвидировать конфликт.
Покраснев, она дышала от волнения чаще. Она стояла возле него, невысокого
роста, ладно сложенная, чуть полноватая -- но это даже ей шло.
_7. ЛОКОТКОВА АННА СЕМЕНОВНА_
_ИЗ АНКЕТЫ ПО УЧЕТУ КАДРОВ_
Должность: технический секретарь редакции "Трудовая правда".
Девичью фамилию не меняла.
Родилась 16 декабря 1926 г. в Москве.
Русская.
Партийность: беспартийная. Ранее в КПСС не состояла, партийных
взысканий не имеет.
Образование незаконченное высшее (семь классов, курсы машинописи,
десять классов вечерней школы, два курса экономико-статистического
института, один курс библиотечного института, полтора курса филологического
факультета МГУ). В 1965 г. окончила вечерний университет марксизма-ленинизма
при МГК КПСС.
Состав семьи: незамужем, детей нет.
Военнообязанная, рядовая. Военный билет -- No ДЯ 5532843.
Окончила курсы медсестер. Занятия по ПВО посещает ежегодно.
Общественная работа: член месткома -- оргсектор и касса взаимопомощи.
Паспорт: IV СН No 422341, выдан 96 о/м Москвы 12 октября 1965 г.
Прописана постоянно: Теплый Стан, микрорайон 8а, корпус 13, кв. 16. Тел.
нет.
_ГОРЕСТИ И РАДОСТИ АННЫ СЕМЕНОВНЫ_
Все в редакции, даже студентки, приходившие на практику с факультета
журналистики, звали Анну Семеновну Анечкой. Исключением был Макарцев и
теперь еще новый его зам Ягубов, не позволявшие с ней фамильярности. А
вообще Анечка ей больше подходило: она была женщина без возраста (уж сорок
три-то точно не дашь!), тщательно ухоженная, одетая недорого, но со вкусом,
косметики -- в самую меру, скорее, плотненькая, чем полненькая, эдакий
вкусный колобок -- хочется попробовать, и незнакомые думают, что достанется
колобок легко. Не тут-то было! Анечка умела постоять за свое женское
достоинство, пожалуй, даже слишком резко, с перехлестом, так что и сама себя
не раз в жизни обделяла, но иначе поступить не могла.
Всем она казалась неунывающей ("Анечка, ей что? Никаких забот, никаких
огорчений!"), и никто не знал, что у Анечки вечный комплекс нелепых и
неустранимых бабьих несчастий.
Разумеется, на работе она была исполнительна, иначе ее не было бы на
этом месте. Макарцев ценил ее, и она ценила свое очень важное место,
искренне (и справедливо!) уверенная, что кое в чем она может сделать больше
самого редактора. Она позволяла любопытства ровно столько, сколько ему было
нужно, проглатывала его раздражительность, ничего, что поручал, не забывала.
Впрочем, Макарцев заблуждался: хотя Анна Семеновна ни единым движением этого
не выдала, она была более любопытна касаемо его личной жизни.
Анечкин отец был слесарем высокой квалификации на заводе "Красный
пролетарий". Из-за регулярных выпивок опустился он до разнорабочего и,
торопясь из магазина к товарищам с поллитровкой, погиб под маневровым
поездом. Мать Анечки работала уборщицей в школе, где была у них комната.
Материных денег хватало на первые четыре с половиной дня месяца, и после
семилетки пошла Анечка зарабатывать.
С тех пор, где бы она ни появлялась, губило Анечку простодушие (она-то
считала -- женская гордость), от которого она не избавилась и к нынешним
сорока трем. Вскоре на новом месте у нее начиналась связь, для нее нервная и
мучительная, и она была уверена -- настоящая, до конца дней. Она-то сама не
влюблялась, поддавалась чужой влюбленности, -- так по крайней мере она себя
уверяла. Она всегда любила одного человека, отца ее будущего ребенка,
являвшегося к ней в разных ликах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164