Тогда спокойной ночи.
Гость положил трубку, подошел к кустам роз, уже открытым после зимы,
потрогал шипы на ветках.
-- Между прочим, идею субботника предложил редактор "Трудовой правды"
Макарцев, наш человек...
-- Знаю, -- подтвердил Егор Андронович, довольный тем, что его службы
не ошиблись и разговор входит в нужное русло. -- С мальчиком у него
неприятность?..
Он сказал это полувопросительно, чтобы окончательно убедиться в том,
что другая неприятность, ожидающая редактора Макарцева, собеседнику еще
неизвестна. Сам Макарцев не интересовал Кегельбанова, но он знал, что тот
выполняет функции при худощавом товарище, предпочитающем оставаться в тени.
Худощавый товарищ недавно сказал Кегельбанову: пусть некоторые думают, что
это они управляют государством. Намек понимается однозначно. Но может иметь
и обратный ход. Так что тот козырь никогда не помешает. Надо его держать в
руках, а когда и как использовать, время покажет. Сынок же -- мелкий вопрос.
Гость немножко походил по дорожке, потом повернулся и спросил:
-- Может, не надо Макарцеву этой неприятности, хватит с него инфаркта?
-- Понял вас, -- кивнул Кегельбанов. -- Утром приеду в Комитет, и с МВД
мы этот вопрос положительно решим... Какие будут еще указания?
Кегельбанов тут же перевел разговор на другую тему, и гостю это
понравилось. Сталин был хорошим организатором, подумал он, но боялся своих
соратников и избавлялся от них. Я же доверяю своим товарищам, и все они
верны мне. Сейчас аппарат работает хорошо, надежен именно потому, что все
знают друг друга много лет, вместе росли, выдвигались.
-- Поужинаем?
-- Да уж какой ужин? Завтракать пора!
Они засмеялись и пожали руки. Гость свистнул собакам, впустил их и,
резко развернувшись, по дорожке между деревьями покатилобратно. Внутренняя
охрана дачи заперла ворота. Небо еще больше посветлело перед утром. Возле
домика охраны он с любопытством остановился и вылез. Под стоком крыши стояла
старая белая ванна, в которую собирали дождевую воду. Воды в ванне не было,
зато в ней шло какое-то шевеление.
Жирные пауки ползали по скату крыши, висели на паутинках над ванной,
спускались вниз и снова поднимались. Он провел рукой в воздухе, и несколько
пауков сорвалось вниз, в ванну. Выбраться по гладким эмалированным стенкам
пауки не могли. Некоторые, загрызенные своими собратьями, лежали не
шевелясь, лапками вверх, другие еще боролись, стремясь вернуться на крышу.
Но там, в сплетенных ими паутинах, уже хозяйничали, поджидая добычу, другие
пауки, и вряд ли те захотели бы делить добычу со старыми хозяевами. Пауки в
ванне копошились, судорожно перебирая лапами, ползали по телам своих
соплеменников и с шорохом сваливались по скользким стенкам назад. Он поднял
палочку, выследил паука, который забрался по стенке выше других, и сбросил
его вниз. Там на него яростно набросились собратья. Поглядев еще немного на
паучью возню, он швырнул палочку в кусты и позвал охрану.
Выехав за ворота, он зевнул и, прибавив газу, погнал в город. Усталость
брала свое, он поморгал глазами, чтобы не слипались, и тут в зеркале увидел:
у него на хвосте идут две черных "Волги" с красными огоньками на крышах.
Все-таки не отпускают, работают, не зря им деньги платят. Он сбавил скорость
и махнул им рукой. Они в ответ его приветствовали. Но тут же он снова нажал
на акселератор и стал резко набирать скорость.
-- Врете! Не догоните!
Они опять отстали. У него был "Мерседес", а у них "Волги", которые пока
еще не достигли уровня мировых стандартов. На Кутузовском проспекте стрелка
спидометра коснулась ста шестидесяти. Он летел посередине между двумя
сплошными белыми полосами, съехав в сторону только возле Триумфальной арки.
У дома 24, его собственного, стояли еще две "Волги", полные молодцов. Видно,
они все не на шутку встревожились. Он проскочил и их, взлетел на мост возле
гостиницы "Украина" и тут в последний момент успел увидеть, что еще две
черные "Волги" перегородили поперек середину моста, а мальчики машут ему,
просят остановиться.
Он затормозил резко, и на недавно политом асфальте зад "Мерседеса"
немного занесло. Правым боком он шлепнул "Волгу", смяв ей крыло и дверцу, и
замер. Крышка багажника от удара открылась. Скоро их окружили еще машины,
наконец-то его догнавшие. Ребята в черных костюмах, при галстуках,
переговариваясь, повысыпали из дверок, бросились помочь вылезти ему.
-- Ну что, догнали? -- спросил он, вылезая из машины. -- Старая гвардия
не сдается! У кого найдется закурить?
Собаки вылезли за ним и стояли рядом, виляя хвостами. Он смеялся. И они
все засмеялись, довольные, что задание выполнено, что нагоняя им не будет и
что все кончилось благополучно. Он отшвырнул окурок.
-- Вот что, ребята: есть мнение!
Он пошел к багажнику, по дороге глянув на помятое крыло, и вытянул из
холодильника бутылку. Охрана заулыбалась, загудела, все стали потирать руки.
-- А ну, выбивайте пробку! Марочный портвейн "Три семерки". По
маленькой.
-- А пить из чего?
-- Ишь ты, аристократия! Из горлГЎ.
Ребята принесли штопор -- "спутник агитатора" в партийном обиходе. Взяв
из рук старшего бутылку, он запрокинул голову, и тонкая красная струйка
потекла ему в рот. Он пил спокойно, маленькими глотками, потом оторвал
бутылку, глянул, сколько отпил.
-- Ну, вот! Давайте, допивайте...
Бутылка пошла по рукам, все пригубливали, всем было хорошо, когда в
машине зазвонил телефон.
-- Жена, ребята! -- сказал он. -- Хорошо, что по телефону запаха не
слышно, да? Ему подали трубку.
-- Ну я. Сейчас еду. Все!
-- Отдыхать вам пора, -- заботливо сказал один из телохранителей. --
Устали, небось...
-- Я крепкий конь! Меня ничто не берет...
Ему вдруг нестерпимо захотелось сделать то, чего он давно не делал, и
он оглянулся в поисках места. На ходу расстегивая пуговицы, пошел к перилам
моста, сопровождаемый эскортом из двух собак. Телохранители за ними.
-- А ну, прикройте меня!
Они окружили его плотной стенкой, оставив лицом к перилам моста. Внизу,
за черными чугунными решетками из скрещенных серпов и молотов, тихо плыли
льдины в бурой воде Москвы-реки. Оттуда несло холодом и сыростью.
-- А вообще я вам так скажу, ребята! Главное -- это здоровье!
Он почувствовал легкую резь в самом начале, но потом струя прыснула
нормально. Поливая серп и молот, он неотрывно следил за ней глазами. Напор
был хороший, можно сказать, отличный, -- назло врагам мира, демократии и
прогресса.
_61. БОЛЕЛЬЩИКИ_
Кашин оторвался от бумаг и, положив голову на руки, следил за ленивыми
движениями рыб в аквариуме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164
Гость положил трубку, подошел к кустам роз, уже открытым после зимы,
потрогал шипы на ветках.
-- Между прочим, идею субботника предложил редактор "Трудовой правды"
Макарцев, наш человек...
-- Знаю, -- подтвердил Егор Андронович, довольный тем, что его службы
не ошиблись и разговор входит в нужное русло. -- С мальчиком у него
неприятность?..
Он сказал это полувопросительно, чтобы окончательно убедиться в том,
что другая неприятность, ожидающая редактора Макарцева, собеседнику еще
неизвестна. Сам Макарцев не интересовал Кегельбанова, но он знал, что тот
выполняет функции при худощавом товарище, предпочитающем оставаться в тени.
Худощавый товарищ недавно сказал Кегельбанову: пусть некоторые думают, что
это они управляют государством. Намек понимается однозначно. Но может иметь
и обратный ход. Так что тот козырь никогда не помешает. Надо его держать в
руках, а когда и как использовать, время покажет. Сынок же -- мелкий вопрос.
Гость немножко походил по дорожке, потом повернулся и спросил:
-- Может, не надо Макарцеву этой неприятности, хватит с него инфаркта?
-- Понял вас, -- кивнул Кегельбанов. -- Утром приеду в Комитет, и с МВД
мы этот вопрос положительно решим... Какие будут еще указания?
Кегельбанов тут же перевел разговор на другую тему, и гостю это
понравилось. Сталин был хорошим организатором, подумал он, но боялся своих
соратников и избавлялся от них. Я же доверяю своим товарищам, и все они
верны мне. Сейчас аппарат работает хорошо, надежен именно потому, что все
знают друг друга много лет, вместе росли, выдвигались.
-- Поужинаем?
-- Да уж какой ужин? Завтракать пора!
Они засмеялись и пожали руки. Гость свистнул собакам, впустил их и,
резко развернувшись, по дорожке между деревьями покатилобратно. Внутренняя
охрана дачи заперла ворота. Небо еще больше посветлело перед утром. Возле
домика охраны он с любопытством остановился и вылез. Под стоком крыши стояла
старая белая ванна, в которую собирали дождевую воду. Воды в ванне не было,
зато в ней шло какое-то шевеление.
Жирные пауки ползали по скату крыши, висели на паутинках над ванной,
спускались вниз и снова поднимались. Он провел рукой в воздухе, и несколько
пауков сорвалось вниз, в ванну. Выбраться по гладким эмалированным стенкам
пауки не могли. Некоторые, загрызенные своими собратьями, лежали не
шевелясь, лапками вверх, другие еще боролись, стремясь вернуться на крышу.
Но там, в сплетенных ими паутинах, уже хозяйничали, поджидая добычу, другие
пауки, и вряд ли те захотели бы делить добычу со старыми хозяевами. Пауки в
ванне копошились, судорожно перебирая лапами, ползали по телам своих
соплеменников и с шорохом сваливались по скользким стенкам назад. Он поднял
палочку, выследил паука, который забрался по стенке выше других, и сбросил
его вниз. Там на него яростно набросились собратья. Поглядев еще немного на
паучью возню, он швырнул палочку в кусты и позвал охрану.
Выехав за ворота, он зевнул и, прибавив газу, погнал в город. Усталость
брала свое, он поморгал глазами, чтобы не слипались, и тут в зеркале увидел:
у него на хвосте идут две черных "Волги" с красными огоньками на крышах.
Все-таки не отпускают, работают, не зря им деньги платят. Он сбавил скорость
и махнул им рукой. Они в ответ его приветствовали. Но тут же он снова нажал
на акселератор и стал резко набирать скорость.
-- Врете! Не догоните!
Они опять отстали. У него был "Мерседес", а у них "Волги", которые пока
еще не достигли уровня мировых стандартов. На Кутузовском проспекте стрелка
спидометра коснулась ста шестидесяти. Он летел посередине между двумя
сплошными белыми полосами, съехав в сторону только возле Триумфальной арки.
У дома 24, его собственного, стояли еще две "Волги", полные молодцов. Видно,
они все не на шутку встревожились. Он проскочил и их, взлетел на мост возле
гостиницы "Украина" и тут в последний момент успел увидеть, что еще две
черные "Волги" перегородили поперек середину моста, а мальчики машут ему,
просят остановиться.
Он затормозил резко, и на недавно политом асфальте зад "Мерседеса"
немного занесло. Правым боком он шлепнул "Волгу", смяв ей крыло и дверцу, и
замер. Крышка багажника от удара открылась. Скоро их окружили еще машины,
наконец-то его догнавшие. Ребята в черных костюмах, при галстуках,
переговариваясь, повысыпали из дверок, бросились помочь вылезти ему.
-- Ну что, догнали? -- спросил он, вылезая из машины. -- Старая гвардия
не сдается! У кого найдется закурить?
Собаки вылезли за ним и стояли рядом, виляя хвостами. Он смеялся. И они
все засмеялись, довольные, что задание выполнено, что нагоняя им не будет и
что все кончилось благополучно. Он отшвырнул окурок.
-- Вот что, ребята: есть мнение!
Он пошел к багажнику, по дороге глянув на помятое крыло, и вытянул из
холодильника бутылку. Охрана заулыбалась, загудела, все стали потирать руки.
-- А ну, выбивайте пробку! Марочный портвейн "Три семерки". По
маленькой.
-- А пить из чего?
-- Ишь ты, аристократия! Из горлГЎ.
Ребята принесли штопор -- "спутник агитатора" в партийном обиходе. Взяв
из рук старшего бутылку, он запрокинул голову, и тонкая красная струйка
потекла ему в рот. Он пил спокойно, маленькими глотками, потом оторвал
бутылку, глянул, сколько отпил.
-- Ну, вот! Давайте, допивайте...
Бутылка пошла по рукам, все пригубливали, всем было хорошо, когда в
машине зазвонил телефон.
-- Жена, ребята! -- сказал он. -- Хорошо, что по телефону запаха не
слышно, да? Ему подали трубку.
-- Ну я. Сейчас еду. Все!
-- Отдыхать вам пора, -- заботливо сказал один из телохранителей. --
Устали, небось...
-- Я крепкий конь! Меня ничто не берет...
Ему вдруг нестерпимо захотелось сделать то, чего он давно не делал, и
он оглянулся в поисках места. На ходу расстегивая пуговицы, пошел к перилам
моста, сопровождаемый эскортом из двух собак. Телохранители за ними.
-- А ну, прикройте меня!
Они окружили его плотной стенкой, оставив лицом к перилам моста. Внизу,
за черными чугунными решетками из скрещенных серпов и молотов, тихо плыли
льдины в бурой воде Москвы-реки. Оттуда несло холодом и сыростью.
-- А вообще я вам так скажу, ребята! Главное -- это здоровье!
Он почувствовал легкую резь в самом начале, но потом струя прыснула
нормально. Поливая серп и молот, он неотрывно следил за ней глазами. Напор
был хороший, можно сказать, отличный, -- назло врагам мира, демократии и
прогресса.
_61. БОЛЕЛЬЩИКИ_
Кашин оторвался от бумаг и, положив голову на руки, следил за ленивыми
движениями рыб в аквариуме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164