-- Конечно, Яков Маркыч. Жду вас у входа в метро "Измайловский парк".
-- Разве вам это удобно?
-- Все равно делать нечего, подъеду.
Ждать Ивлеву не пришлось. Яков Маркович в шляпе и чересчур широком
плаще, шаркая по асфальту, медленно пересекал улицу.
-- Неужели есть на свете катаклизмы, которые могут заставить человека
добровольно недоспать?
Раппопорт протянул коряжистую волосатую руку. Стараясь избегать эмоций,
Ивлев перечислил факты. Яков Маркович не перебивал, только посапывал, глядя
в сторону. Лишь в одном месте поднял брови и переспросил:
-- Инна? Если б я услышал это не от вас, Ивлев, не поверил бы. Видно, я
недостаточно отсидел...
-- Что делать, Рап?
-- Видите? И теперь вы у меня спрашиваете что делать! Я что,
Чернышевский? А вы спрашивали, когда начинали? И тем не менее я
предупреждал! Да вы поступили хуже Светлозерской!
-- Я?!
-- Конечно! О таких, как Инна, наш друг Закаморный сказал бы словами
Евангелия от Марка: "Отче! Прости им, ибо не ведают, что творят". А вы-то
ведали! Или вы учили французский, чтобы переводить положительных французских
коммунистов?
-- Кюстин очень боялся попасть в лапы Третьего отделения, Яков Маркыч.
Но кто мог подумать, что его заберут через сто тридцать лет!
-- Не его, а вас, мальчик! И что вы докажете своим героизмом? Что с
Николаевских времен ничего не изменилось? Ах, вы скажете, стало хуже? Да,
России не повезло: она легла под монголов, а надо было -- под французов или,
еще лучше, под англичан. Потом бы они ушли, но обрюхатили бы ее демократией,
а не свинством! А без вашего Кюстина, думаете, мы этого не знали? Чего вы
теперь хотите?
-- Хотел только предупредить: за мной следят.
-- Спасибо! Но я всегда живу так, будто за мной хвост. А теперь
особенно.
-- Почему?
-- Год такой! Девятый вал катится. Вот-вот обрушится. Меня волна
сбивала не раз, но раньше я вставал. Теперь мне не подняться... Наверху
колебались до августа 68-го. Боялись. Но вот задушили чехов, и сошло! Они
поняли, что раз уж в чужой Чехословакии люди терпят все, в своей стране сам
Ленин им велел! Вот и первые жертвоприношения. Вы -- талантливый человек,
Славочка. Талантливым нету места в нашей системе. А может, и в Солнечной
системе, почем я знаю! Поехали-ка на работу, а то Кашин по утрам у входа
теперь записывает опоздавших.
Они спустились в метро и там, в давке, пока ехали, говорили о вещах
сторонних.
-- Как ваши дела с Надей?
Слава пожал плечами.
-- Конечно, это не мое дело, и вы можете сказать, что я старомодный
человек, но лучше бы вы не морочили ей голову.
-- Абстрактно я сам это понимаю. Но когда слышу ее голос, руки сами
тянутся расстегнуть штаны.
-- Бросьте, Славочка, корчить из себя сексуального маньяка. Советую,
как отец.
-- Как отец, вы опоздали, Рап: все кончено.
-- Ну и правильно! Обманывать жену можно с менее чистыми девушками.
Поднявшись на эскалаторе, они расстались, чтобы их не видели вместе.
Ивлев остановился у киоска купить сигарет и пришел в редакцию минутой позже.
Яков Маркович бухнулся на стул, не снимая плаща и шляпы, и, отперов
замок, выдвинул средний ящик стола. Поверх всех других бумаг в ящике лежала
тонкая папка с надписью "Личное". Это была маленькая хитрость. В папке было
несколько ничего не значащих вырезок из "Трудовой правды". Но между
вырезками лежали волоски, выдернутые Яковом Марковичем из личной волосатой
груди. Раппопорт открыл папку, осторожно поднял первую вырезку -- волоска
под ней не оказалось. Он поднял медленно вторую -- волосок лежал сбоку,
отброшенный с того места, где Рап его аккуратно положил.
-- Пе-пе-пе, -- пропел он.
Дальше можно было не смотреть. Шмонов он не боялся: у него все было
чисто. Бороться с этим явлением тоже никогда не входило в его намерения.
Просто и.о. редактора отдела комвос хотел держать руку на пульсе
редакционной жизни. Шмон давал ему сведений больше, чем тем, кто его
проводил. В дверь постучали.
-- Разрешите?
-- Валяйте.
Он хотел отчитать посетителей за стук, но заленился.
В комнату вошли двое круглолицых молодых людей -- один в черном
костюме, другой в сером. Лица их показались Раппопорту знакомыми. Он не
любил такие лица и поэтому сразу не вспомнил их.
-- Мы из ЦК комсомола, товарищ Тавров, -- напомнил гость в сером
костюме с прожилочкой. -- Помните, по поводу восхождения...
-- Как же! -- оживился Раппопорт. -- Вы собирались нести бюст Ленина...
э-э-э... на Эльбрус?
-- На пик Коммунизма. Так вот...
-- Донесли? По-моему, вас было трое?
-- Видите ли, Степанов, который нес бюст, поскользнулся.
-- Уронил бюст?
-- И сам разбился. Ну, мы, конечно, добились, чтобы ему посмертно
присвоили мастера спорта...
-- Жалко бюст, -- сказал Яков Маркович, пытливо вглядываясь в молодое
поколение.
-- Степанова тоже жаль. Но вот этот... Он решил повторить восхождение.
-- Как фамилия? -- спросил Раппопорт.
-- Родюкин.
-- Понесете бюст?
-- Само собой!
-- Но ведь мы с вами договорились, молодые люди: как только установите
бюст, сообщим. А заранее -- теперь вы сами понимаете...
-- Видите ли, товарищ Тавров, секретарь ЦК комсомола Тяжельников звонил
Ягубову, мы от него. Ягубов сказал: "Главное -- привлечь внимание
общественности, поскольку бюст за облаками все равно никто не увидит".
-- Так что ж вы крутите, молодые люди? -- взорвался Яков Маркович. --
Так бы сразу и пропели, что с начальством согласовано. Значит, так... Просто
сообщить? Мелко! Тут не разгуляешься... А что, если вы, Родюкин, выступите у
нас основоположником нового почина? Скажем, такого: "Каждой горе -- бюст
Ильича!" Ну, над названием подумаем... Ведь столетие приближается, а сколько
у нас еще есть объектов природы, не охваченных пропагандой? Заходите после
праздников -- займемся.
Зазвонил телефон. Яков Маркович крепко пожал гостям руки и выпроводил
за дверь.
-- Здорово, сиделец! -- в трубке загрохотал голос Сагайдака.
-- Какие новости, Сизиф?
-- Я сделал, что ты просил, Яша, -- скромно сказал Сизиф Антонович. --
Щенок уже прошел психиатрическую экспертизу в институте Сербского.
Установлено, что он здоров, но в тот момент имел временную потерю сознания
на почве нервного переутомления. Суда не будет, родители могут его забрать.
-- Молодец, Сизиф! Я не сомневался, что ты могучий кобель.
Спасти макарцевского щенка оказалось легко. Такие правила игры, скажет
Макарцев. Правила изменятся -- будем играть по-другому.
_67. ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНОГО СЫНА_
К двенадцати тридцати Зинаида Андреевна вызвала машину домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164