– Кто вам сказал, что я согласилась на ваши условия?
– Но разве вы… Где я вас подцепил?
– А вы разве не помните? – Перед Настиными глазами тотчас же всплыли ресторанные россказни Марины о мусульманском фундаментализме. – На вечеринке у Эль-Хамади.
– В прошлую среду? – неуверенно спросил Быков.
– В прошлую среду, – подтвердила Настя.
– Что-то я не… – начал было мямлить Быков, а Настя презрительно подняла бровь.
Откуда такая нерешительность, милый? Неужели босая натуральная блондинка с загорелой мордой настолько не интересует тебя, что ты готов копаться в своей нетвердой памяти до второго пришествия и выяснять, насколько законно ее проникновение в дом?
Ты меня разочаровываешь.
– Что-то не так? – наглым тягучим голосом спросила Настя.
– Нет… Все в порядке. Конечно же, там я вас и видел… Но…
– Что – “но”?
– Если бы я действительно видел вас там, то с вечеринки мы бы ушли вместе.
Это похоже на комплимент. Причем не только даме, но и себе. Очень хорошо.
– Не думаю, Дмитрий. Я пришла на вечеринку… Скажем так, со спутником.
Быков снисходительно хохотнул.
– А вы знаете, для чего существуют вечеринки, прелесть моя?
– Для чего же?
– Для того, чтобы приходить с одним спутником, а уходить – совершенно с другим. Иначе клубное движение теряет смысл.
– Вы так в себе уверены? – не удержалась от шпильки Настя.
– Но вы же сейчас здесь. Так в чем я не прав?
Прав, конечно же, прав. Узкое место пройдено, и сейчас нужно закреплять успех. – Я здесь, потому что вы дали мне визитку.
Настя порылась в карманах и извлекла визитку, переданную ей Мариной. На визитку Быков даже не взглянул.
– Значит, я дал вам визитку…
– Вы что-то говорили о работе. – Быков сам подсказал ей ход несколько минут назад. – И о том, что я для нее подхожу.
– Вы можете раздеться, Настя? И могу ли я так называть вас?
О боже, только этого не хватало! Если бы на пальце Насти до сих пор было обручальное кольцо, она подскочила бы и бросилась к выходу, не разбирая дороги. Забыв даже ботинки у чужого похотливого мужика. А потом стояла бы где-нибудь в подземном переходе и рыдала бы в голос о своей едва не поруганной чести. Но сейчас место кольца занял перстень с фианитом, и Настя, ужасаясь сама себе, оперативно составила перечень причин, по которым она не может раздеться:
– загар. Линия загара проходит по плечам, шее и коленям. Все оставшиеся части тела – белее молока, так что выглядеть она будет просто комично;
– белье. Сатиновый, колом стоящий лифчик с костяными, пожелтевшими от времени пуговицами и кондовые, сочиненные чуть ли не из листового железа трусы. Весь умопомрачительный комплект “Прощай, молодость!” был куплен у продавщицы Лидухи прошлой осенью за десять рублей восемьдесят копеек;
– заветный кармашек. Не хватало еще, чтобы из нее посыпались трудовые десятки, полтинники и сотенные. К тому же кармашек заколот английской булавкой величиной с крупного майского жука, а это уже совсем ни в какие ворота!..
Взвесив все “за” и “против”, Настя наконец сказала:
– Называть меня Настей вы, безусловно, можете. Но насчет всего остального – это весьма проблематично.
– Почему? Ведь в этом и состоит работа… Извините, что не ввел вас в курс дела раньше…
Подонок еще более отвратителен, чем описывала его Марина. Ну ничего, до какой-нибудь из терракотовых статуэток она успеет дотянуться в любом случае. А увесистая статуэтка всегда может привести в чувство не в меру расшалившегося мужика.
– Работа состоит в том, чтобы раздеться?
– В том, чтобы позировать. – Быков сделал широкий жест в сторону мольберта.
– Вы художник?
– Я дизайнер. Об этом сказано в визитке. Да вы и сами должны были это знать, если уж оставили ботинки у входа. Вы показались мне необычной, непохожей на всех. Сто крошечных изящных свечей для вас не предел. Вы бы блистали в прямом и переносном смысле слова. За подобную натуру любая VIP-персона отвалит приличное количество денег…
Только теперь до Насти стал доходить смысл сказанного Быковым. И обилие женских фигур-светильников в мастерской. А также вскользь брошенное Мариной: “Изготовляет светильники, скотина! Изобретает новые формы, идиот! Очевидно, самец-дизайнер сначала зарисовывает модели, а потом переносит их в стекло. Беспроигрышный бизнес.
– Значит, вы хотите, чтобы я вам позировала?
– Ну конечно же…
– Но… Стоит ли придавать такое значение анатомии? Быков досадливо поморщился.
– Вы не понимаете… Дело не в анатомии. Формы не столь важны. Стекло все равно подомнет под себя любую форму. Характер – вот что главное. Характер женщины – какая она? Страстная? Испуганная? Уверенная в себе? Или неуверенная в человеке, которого любит?.. И как расположить свет… Как спрятать его в стекле так, чтобы подчеркнуть характер? Подождите, я сейчас…
И прежде чем Настя успела что-либо сообразить, Быков подскочил к стене у японской перегородки, открыл небольшой щиток и щелкнул рубильником. И мастерская тотчас же погрузилась во тьму.
Вот здесь-то Настя испугалась по-настояшему.
Какая же она клиническая дура! И что за помутнение на нее нашло? Отправиться черт знает куда, к незнакомому человеку с сомнительной репутацией… А что, если она больше не выйдет отсюда? Никогда… Если этот странный город с его странными жителями сожрет ее, как сожрал Кирюшу? А что, если этот тип видит в темноте, как кошка, и Настя стоит сейчас перед ним самой незатейливой мишенью? И статуэткой для ударов в уязвимые места она не запаслась…
– Эй… – тихонько позвала Настя. – Эй, вы где, Дмитрий?
Где-где, стоит у нее за спиной с кривым ножом в руках. Только и ждет удобного момента! А она еще сама провоцировала его, идиотка.
– Эй! – снова крикнула Настя. И снова – никакого ответа.
Прямо как в той самой детской сказке, которую она боялась до умопомрачения. Про утонченного и безжалостного потрошителя женщин. Который только прикидывался ягненком.
– Я знаю, почему вы бреете бороду… – выдавила из себя она. – Потому что борода у вас синяя!
Он наконец-то не выдержал. И рассмеялся.
Но не рядом, а где-то в глубине мастерской.
И сразу же зажегся один светильник. Потом – другой. Потом – еще и еще… Они вспыхивали, как звезды в южном небе, один восхитительнее другого. Они были по-настоящему красивы, по-настоящему страстны, по-настоящему нежны.
Пожалуй, можно послать Марину к черту. Человек, который создает такое чудо, не просто использует женщин. Он умеет их боготворить!
Зачарованная и притихшая, Настя смотрела на светильники из темного закутка с мольбертом и “Кахури алило”. Она даже не заметила, как Быков оказался рядом с ней. И как осторожно коснулся ее плеча. И как осторожно повернул ее к себе…
Черт, он ее поцеловал!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103