От трех до десяти. Вы рискуете, Даниил Константинович. Забелин улыбнулся.
– Это ты рискуешь, Егор. Какая у тебя там группа крови? Запамятовал…
– А зачем вам моя группа крови?
– Ты смотри, мне ведь еще пару-тройку документов поднять ничего не стоит.
– Четвертая… резус отрицательный… – нехотя сказал Пацюк.
– Ага. Достаточно редкая. У станции переливания крови ты на вес золота, а? Кровь сдаешь?
– Сдаю.
– Одной рукой сдаешь, а другой отнимаешь, – со значением произнес Забелин и сам улыбнулся своей немудреной шутке.
– Мне все труднее вас понимать.
– Да чего уж трудного. Часы на полке, отпечатки в квартире, волосы на подушке…
– Это преступление?
– Да нет, конечно. Не преступление и то, что ты снюхал… что ты стал встречаться с этой женщиной. Твое дело. Плохо, что ее убили.
– К чему вы клоните? Вы меня подозреваете?
Вот видишь, ты сам об этом заговорил. Хороший мальчик.
– Рубашка из фланели? – неожиданно спросил Забелин.
– Не знаю. – Пацюк дернулся, как от удара током, и инстинктивно спрятал руки под стол.
– Сдается мне, что из фланели. Причем красной. И из-под ногтя жертвы было извлечено нечто похожее. Ну да экспертиза установит…
Тело Пацюка обмякло, готовое вот-вот свалиться на пол. Бедняга… Хорошо, что Забелин зашел к стажеру. Может, удастся хоть что-то прояснить. Если кто-то думает, что Забелин испытывает моральное удовлетворение, загоняя беднягу в угол, то глубоко ошибается. Пацюк, конечно, сукин сын, но наш сукин сын, как говаривали сильные мира сего! Да и сама потерпевшая слова доброго не стоила, положа руку на сердце. Точная копия забелинской бывшей супружницы, записной нимфоманки. А со своей бывшей супружницей Забелин бы и не такое сотворил, будь его воля. Не только бы надрезал горлышко (и кто там только не побывал!), но и добавил бы еще с десяток рукотворных отверстий к естественным, ей-богу…
Забелин поймал себя на этой кровожадной мысли и сам себе ужаснулся. А еще больше ужаснулся тому, что привело его к Пацюку. И что подсознательно гнало его к стажеру все это время – с тех пор, как он обнаружил в квартире беспривязной Мицуко старенькие часы “Егору от папы”.
Если окажется правдой, что Пацюк приложил руку к смерти Алексеевой, то, черт возьми… Черт возьми, черт возьми… он будет на его стороне! Даже когда передаст все материалы по делу в суд. Даже когда будет выступать свидетелем обвинения.
Ведь Пацюк сделал (дай бог, чтобы сделал) то, на что сам Забелин никогда бы не решился. Хотя неоднократно находил в своей собственной квартире не то что часы или какие-то там ничего не значащие ошметки волос… А использованные презервативы не хотите? Использованные презервативы, самым наглым образом валяющиеся в мусорном ведре. Да что там презервативы, когда сам Забелин вытащил из своей семейной кровати районного прокурора! Даже добрейший и далекий от сексуальной разнузданности отец четверых детей, эксперт Крянгэ – даже он согрешил с его бывшей супружницей, записной нимфоманкой! А потом лил скупые мужские слезы и причитал, что бес его попутал.
О, Забелин хорошо знал имя беса! Этого беса он распинал на кресте из гигантских вибраторов, душил с помощью гигантского презерватива, топил в ванне и выбрасывал из окна. Но только в беспокойных ночных фантазиях, когда бес тихо спал рядом с Забелиным. И даже закидывал на него ногу во сне.
А жалкий максимум, на который в конце концов решился Забелин, – это спустить беса с лестницы и подать на развод.
Но и это не принесло Забелину удовлетворения. Потому что его бывшая супружница, записная нимфоманка, тотчас же выскочила замуж за районного прокурора. И теперь изменяла уже ему (по информации следователя, с тремя старшими и одним государственным советниками юстиции 1-го класса). Последний раз они виделись на дне рождения камикадзе – районного прокурора. И его бывшая супружница, записная нимфоманка, предложила ему (ему!) уединиться в ванной. А Забелин в очередной раз испытал желание ее в этой ванне утопить. И в очередной раз этого не сделал.
Так что руки у Забелина были коротки.
А у Егора Пацюка – в самый раз.
Вот почему следователь идентифицировал себя с Пацюком. Вот почему он пришел сегодня на Курляндскую. Не только для того, чтобы узнать всю правду, но и для того, чтобы выяснить все подробности. Вплоть до того, что испытал Пацюк, когда бритва коснулась горла девушки… Вот почему несколько минут назад он спустил с поводка свои самые тайные, самые греховные, самые чудовищные мысли.
Ведь на мысли действие статей УК РФ не распространяется.
Главное сейчас, чтобы Пацюк был адекватен ситуации и не впадал ни в какие крайности.
– …Таких красных рубашек полно. – Взявший себя в руки Пацюк вывел Забелина из сладостной задумчивости.
– Ну мы же с тобой профессионалы, Егор. Конкретная нитка принадлежит конкретной вещи. Мог бы спросить об этом у Федора Игнатьича. Да хотя бы сегодня… Вы же виделись.
Забелин снова ненавязчиво вернул Пацюка к его утреннему визиту в морг.
– И потом… Я тут у тебя позаимствовал, уж не взыщи…
Из папки были тотчас же извлечены права Пацюка. И Забелин затряс перед физиономией стажера кусочком ногтя.
– Ну, откуда это у тебя оказалось, скажи на милость? Некоторое время Пацюк молчал.
– Подобрал на месте преступления, – наконец разродился он. – В особняке.
– Вот как, – Забелин досадливо поморщился. – А что же никому об этом не сообщил?
– Забыл. Не придал значения.
– Не придал значения? После того, как мы вместе с тобой – заметь – с тобой! – осмотрели тело? Чему же тебя в институте учили?! Уликам значение не придавать?
Пацюк кобенился, вертелся, как уж на сковородке, не хотел признавать очевидное, – и это стало раздражать Забелина.
– Кстати, как твоя рука? – бухнул он напоследок тяжелой артиллерией.
– В каком смысле – рука?
– У тебя же царапины на ней были, если память мне не изменяет. Ты еще говорил, что кошка тебя оцарапала.
– Что-то-не припомню… Про кошку.
– Ну как же! А Игнатьич сказал, что на кошку это не похоже.
– А на что похоже?
– Ну, как тебе сказать. На женщину, когда она бывает чем-то недовольна. Или когда бывает с чем-то не согласна.
– С чем не согласна?
Статья 302 УК РФ “Принуждение к даче показаний” тотчас оскалила зубы, и Забелину очень захотелось удержаться. Но он не удержался.
– С чем она может быть не согласна? Да что ей горло режут.
Снаряд достиг цели. Волосы Пацюка уже не шипели, а трещали, левый глаз дергался, а правая рука (та самая, с поджившим трезубцем царапины) принялась выбивать бешеную дробь.
– Вы сумасшедший, Даниил Константинович.
– Я?
– Вы и вправду думаете, что это я… Я ее убил?
– Пока что я только опираюсь на факты, которые мне известны. Если ты дашь им другую интерпретацию, буду только счастлив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
– Это ты рискуешь, Егор. Какая у тебя там группа крови? Запамятовал…
– А зачем вам моя группа крови?
– Ты смотри, мне ведь еще пару-тройку документов поднять ничего не стоит.
– Четвертая… резус отрицательный… – нехотя сказал Пацюк.
– Ага. Достаточно редкая. У станции переливания крови ты на вес золота, а? Кровь сдаешь?
– Сдаю.
– Одной рукой сдаешь, а другой отнимаешь, – со значением произнес Забелин и сам улыбнулся своей немудреной шутке.
– Мне все труднее вас понимать.
– Да чего уж трудного. Часы на полке, отпечатки в квартире, волосы на подушке…
– Это преступление?
– Да нет, конечно. Не преступление и то, что ты снюхал… что ты стал встречаться с этой женщиной. Твое дело. Плохо, что ее убили.
– К чему вы клоните? Вы меня подозреваете?
Вот видишь, ты сам об этом заговорил. Хороший мальчик.
– Рубашка из фланели? – неожиданно спросил Забелин.
– Не знаю. – Пацюк дернулся, как от удара током, и инстинктивно спрятал руки под стол.
– Сдается мне, что из фланели. Причем красной. И из-под ногтя жертвы было извлечено нечто похожее. Ну да экспертиза установит…
Тело Пацюка обмякло, готовое вот-вот свалиться на пол. Бедняга… Хорошо, что Забелин зашел к стажеру. Может, удастся хоть что-то прояснить. Если кто-то думает, что Забелин испытывает моральное удовлетворение, загоняя беднягу в угол, то глубоко ошибается. Пацюк, конечно, сукин сын, но наш сукин сын, как говаривали сильные мира сего! Да и сама потерпевшая слова доброго не стоила, положа руку на сердце. Точная копия забелинской бывшей супружницы, записной нимфоманки. А со своей бывшей супружницей Забелин бы и не такое сотворил, будь его воля. Не только бы надрезал горлышко (и кто там только не побывал!), но и добавил бы еще с десяток рукотворных отверстий к естественным, ей-богу…
Забелин поймал себя на этой кровожадной мысли и сам себе ужаснулся. А еще больше ужаснулся тому, что привело его к Пацюку. И что подсознательно гнало его к стажеру все это время – с тех пор, как он обнаружил в квартире беспривязной Мицуко старенькие часы “Егору от папы”.
Если окажется правдой, что Пацюк приложил руку к смерти Алексеевой, то, черт возьми… Черт возьми, черт возьми… он будет на его стороне! Даже когда передаст все материалы по делу в суд. Даже когда будет выступать свидетелем обвинения.
Ведь Пацюк сделал (дай бог, чтобы сделал) то, на что сам Забелин никогда бы не решился. Хотя неоднократно находил в своей собственной квартире не то что часы или какие-то там ничего не значащие ошметки волос… А использованные презервативы не хотите? Использованные презервативы, самым наглым образом валяющиеся в мусорном ведре. Да что там презервативы, когда сам Забелин вытащил из своей семейной кровати районного прокурора! Даже добрейший и далекий от сексуальной разнузданности отец четверых детей, эксперт Крянгэ – даже он согрешил с его бывшей супружницей, записной нимфоманкой! А потом лил скупые мужские слезы и причитал, что бес его попутал.
О, Забелин хорошо знал имя беса! Этого беса он распинал на кресте из гигантских вибраторов, душил с помощью гигантского презерватива, топил в ванне и выбрасывал из окна. Но только в беспокойных ночных фантазиях, когда бес тихо спал рядом с Забелиным. И даже закидывал на него ногу во сне.
А жалкий максимум, на который в конце концов решился Забелин, – это спустить беса с лестницы и подать на развод.
Но и это не принесло Забелину удовлетворения. Потому что его бывшая супружница, записная нимфоманка, тотчас же выскочила замуж за районного прокурора. И теперь изменяла уже ему (по информации следователя, с тремя старшими и одним государственным советниками юстиции 1-го класса). Последний раз они виделись на дне рождения камикадзе – районного прокурора. И его бывшая супружница, записная нимфоманка, предложила ему (ему!) уединиться в ванной. А Забелин в очередной раз испытал желание ее в этой ванне утопить. И в очередной раз этого не сделал.
Так что руки у Забелина были коротки.
А у Егора Пацюка – в самый раз.
Вот почему следователь идентифицировал себя с Пацюком. Вот почему он пришел сегодня на Курляндскую. Не только для того, чтобы узнать всю правду, но и для того, чтобы выяснить все подробности. Вплоть до того, что испытал Пацюк, когда бритва коснулась горла девушки… Вот почему несколько минут назад он спустил с поводка свои самые тайные, самые греховные, самые чудовищные мысли.
Ведь на мысли действие статей УК РФ не распространяется.
Главное сейчас, чтобы Пацюк был адекватен ситуации и не впадал ни в какие крайности.
– …Таких красных рубашек полно. – Взявший себя в руки Пацюк вывел Забелина из сладостной задумчивости.
– Ну мы же с тобой профессионалы, Егор. Конкретная нитка принадлежит конкретной вещи. Мог бы спросить об этом у Федора Игнатьича. Да хотя бы сегодня… Вы же виделись.
Забелин снова ненавязчиво вернул Пацюка к его утреннему визиту в морг.
– И потом… Я тут у тебя позаимствовал, уж не взыщи…
Из папки были тотчас же извлечены права Пацюка. И Забелин затряс перед физиономией стажера кусочком ногтя.
– Ну, откуда это у тебя оказалось, скажи на милость? Некоторое время Пацюк молчал.
– Подобрал на месте преступления, – наконец разродился он. – В особняке.
– Вот как, – Забелин досадливо поморщился. – А что же никому об этом не сообщил?
– Забыл. Не придал значения.
– Не придал значения? После того, как мы вместе с тобой – заметь – с тобой! – осмотрели тело? Чему же тебя в институте учили?! Уликам значение не придавать?
Пацюк кобенился, вертелся, как уж на сковородке, не хотел признавать очевидное, – и это стало раздражать Забелина.
– Кстати, как твоя рука? – бухнул он напоследок тяжелой артиллерией.
– В каком смысле – рука?
– У тебя же царапины на ней были, если память мне не изменяет. Ты еще говорил, что кошка тебя оцарапала.
– Что-то-не припомню… Про кошку.
– Ну как же! А Игнатьич сказал, что на кошку это не похоже.
– А на что похоже?
– Ну, как тебе сказать. На женщину, когда она бывает чем-то недовольна. Или когда бывает с чем-то не согласна.
– С чем не согласна?
Статья 302 УК РФ “Принуждение к даче показаний” тотчас оскалила зубы, и Забелину очень захотелось удержаться. Но он не удержался.
– С чем она может быть не согласна? Да что ей горло режут.
Снаряд достиг цели. Волосы Пацюка уже не шипели, а трещали, левый глаз дергался, а правая рука (та самая, с поджившим трезубцем царапины) принялась выбивать бешеную дробь.
– Вы сумасшедший, Даниил Константинович.
– Я?
– Вы и вправду думаете, что это я… Я ее убил?
– Пока что я только опираюсь на факты, которые мне известны. Если ты дашь им другую интерпретацию, буду только счастлив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103