Если я попрошу отца освободить тебя, то он только засмеется мне в лицо; если же это ему прикажет дух, он послушается.
– Ты тоже была ночью в пещере?
– Несколько раз. Я просила об одном деле для моей матери и сестры.
– Твою просьбу исполнили?
– Да.
– Кто сказал тебе об этом?
– Вначале это случалось ночью, и я не могла ничего этого видеть; последний раз это случилось, когда ко мне пришла Мара Дуриме. Ее посетил дух и послал ее ко мне.
– Значит, ты знаешь Мару Дуриме?
– Сколько я живу, столько я ее и знаю.
– Она, наверное, часто заходит к вам.
– Да, господин. И тогда я иду вместе с ней на гору собирать травы или мы посещаем больных, которым требуется ее помощь.
– Где она живет?
– Никто не знает этого. Вполне вероятно, у нее вообще нет какого-то определенного места, где она живет. Она в каждом доме желанная гостья.
– Откуда она родом?
– Разное говорят. Большинство рассказывают, что она княжна из старого рода правителей Лизана. Это был могущественный род, и Тиджари и Тхома были ему подчинены. Они ели и пили из золотых сосудов, а все остальное было изготовлено из серебра и металла. Потом они обратились в другую веру, и Господь излил свой гнев на них неудержимым потоком; их разметало по всем странам. Только Мара Дуриме осталась верна своему Богу, и он ее благословил почтенным возрастом, мудрым сердцем и большим богатством.
– Где же находятся у нее все эти богатства, если у нее нет жилища?
– Никто не знает где. Некоторые говорят, она закопала свое золото в земле. Многие же, однако, утверждают, что она обладает властью над духами тьмы, которые принесут ей столько денег, сколько ей будет нужно.
– Значит, она рассказывала тебе про меня?
– Да, все, что поведал про тебя твой слуга. Она мне приказала, чтобы я, как только вернусь в эту местность, пошла к Рух-и-кульяну и попросила его оградить тебя от всех несчастий.
– Ты не проводишь меня до пещеры?
– Нет. Ты не голоден, господин? Мадана сказала мне, что ты разрешил ей скушать твой завтрак.
– Кто его приготовил?
– Она сама. Ей это заказал отец.
– А почему не вам?
– Мы не должны были знать, что он скрывает пленника. А муж Маданы – лучший друг моего отца, поэтому-то он именно Мадане приказал охранять тебя.
– Где мужчины деревни?
– Должны быть около Лизана.
– Что они там делают?
– Я не знаю.
– Можешь узнать?
– Может быть, но скажи, господин, не голоден ли ты?
Я ответил уклончиво:
– Я отказался от блюда, потому что я не привык есть улитки с чесноком.
– О, эмир, тогда я принесу тебе кое-что другое. Видишь, наступает ночь, я скоро вернусь и накормлю тебя.
Она спешно поднялась, и я попросил:
– Узнай также, что делают ваши мужчины!
Она ушла, что было кстати, ибо не прошло и десяти минут, как Мадана, провожавшая девушку, вбежала, жутко торопясь, в хижину.
– Я должна тебя связать, – быстро проговорила она. – Идет мой муж от Неджир-бея. Он не должен знать, что мы говорили друг с другом. Не выдавай меня!
Она снова связала мне руки и опустилась на корточки рядом с входом, изобразив на лице неприступное, враждебное выражение.
Несколько секунд спустя зацокали копыта. Перед хижиной всадник остановился, спешился и вошел ко мне. Это был старый, худощавый мужчина, очень подходивший моей бравой Мадане по своему внешнему виду. Он подошел ко мне не здороваясь, исследовал веревки и нашел, что они по-прежнему прочны. Затем обратился к Мадане:
– Выйди и не смей подслушивать!
Мадана беззвучно покинула хижину, и он уселся напротив меня прямо на земле. Мне было крайне любопытно, что скажет этот Петрушка мужского рода, одежды которого издавали уже вышеописанное благоухание, только в превосходной степени.
– Как тебя зовут? – закричал он на меня.
Естественно, я молчал.
– Ты глухой? Я хочу знать твое имя.
И снова молчание.
– Нет, ты мне ответишь!
При этом он пнул меня в бок. Руками я не мог его ухватить, но ногами я мог двигать, как мне было нужно, и был вполне в состоянии разъяснить ему мое мировоззрение без всяких теоретических объяснений; я притянул к себе связанные колени, выбросил их вперед и с такой силой ударил его, что он как из катапульты пролетел через жилище к противоположной стене. Его кости оказались на удивление прочными, он только осмотрелся и затем как ни в чем не бывало сказал:
– Не смей больше так делать!
– Говори вежливо, тогда и я буду отвечать вежливо!
– Кто ты?
– Не трать время на пустые вопросы! Кто я, это ты давно знаешь.
– Что тебе нужно было в Лизане?
– Это тебя не касается.
– Что тебе нужно было у курдов-бервари?
– И это тебя не касается.
– Где твой вороной конь?
– В хорошем месте.
– Где твои вещи?
– Там, где ты их не найдешь.
– Ты богат? Ты можешь заплатить за себя выкуп?
– Подойди поближе, если тебе это нужно. Запомни: я эмир, а ты подчиненный своего раиса. Только я один имею право задавать вопросы, а ты – отвечать. Не воображай, что я буду отвечать на твои вопросы!
Ему показалось наиболее целесообразным согласиться со мной; недолго поразмыслив, он сказал:
– Тогда спрашивай ты!
– Где Неджир-бей?
– Почему ты спрашиваешь о нем?
– Потому что это он приказал на меня напасть.
– Ты ошибаешься.
– Не лги!
– И тем не менее ты ошибаешься. Ты ведь даже не знаешь, где находишься!
– Ты думаешь и в самом деле, что можно обмануть эмира из Франкистана? Если я отсюда спущусь в долину, там будет Шурд. Справа от него расположен Лизан, слева – Раола, а там, на верху горы, лежит пещера Рух-и-кульяна.
Он не мог скрыть удивления.
– Что ты знаешь о пещерном духе, чужеземец?
– Больше, чем ты, и больше, чем все жители этой долины!
Снова Мара Дуриме делала меня господином ситуации. Насара явно не знал, что делать с данным ему заданием.
– Скажи, что ты знаешь, – сказал он.
– Ба! Вы недостойны, чтобы вам рассказывали о пещерном духе. Чего ты хочешь? Зачем вы напали на меня?
– Прежде всего мы хотим получить от тебя твоего коня.
– Дальше!
– Оружие.
– Дальше!
– Все вещи!
– Дальше!
– И все, что имеется у твоих спутников.
– О, да ты, оказывается, скромен.
– Тогда бы мы тебя отпустили.
– Ты думаешь? Я не верю в это, ведь вы хотите большего.
– Ничего, кроме того, что ты прикажешь мелеку Лизана не отпускать на свободу бея Гумри.
– Прикажешь? Ты сошел с ума, старик? Ты считаешь, что я могу отдавать приказы правителю Лизана, и смеешь делать мне предписания, – ты, червь, которого я попираю ногами.
– Господин, не ругайся!
– Я не ругаюсь, я говорю правду. Стыдись, человек! Ты называешь себя христианином, а сам подлый вор и разбойник. Я тоже христианин и буду везде рассказывать, что халдеи страшнее, чем курдские разбойники. Бервари принимали меня, христианина, с радостью; насара же из Шурда вероломно напали и ограбили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
– Ты тоже была ночью в пещере?
– Несколько раз. Я просила об одном деле для моей матери и сестры.
– Твою просьбу исполнили?
– Да.
– Кто сказал тебе об этом?
– Вначале это случалось ночью, и я не могла ничего этого видеть; последний раз это случилось, когда ко мне пришла Мара Дуриме. Ее посетил дух и послал ее ко мне.
– Значит, ты знаешь Мару Дуриме?
– Сколько я живу, столько я ее и знаю.
– Она, наверное, часто заходит к вам.
– Да, господин. И тогда я иду вместе с ней на гору собирать травы или мы посещаем больных, которым требуется ее помощь.
– Где она живет?
– Никто не знает этого. Вполне вероятно, у нее вообще нет какого-то определенного места, где она живет. Она в каждом доме желанная гостья.
– Откуда она родом?
– Разное говорят. Большинство рассказывают, что она княжна из старого рода правителей Лизана. Это был могущественный род, и Тиджари и Тхома были ему подчинены. Они ели и пили из золотых сосудов, а все остальное было изготовлено из серебра и металла. Потом они обратились в другую веру, и Господь излил свой гнев на них неудержимым потоком; их разметало по всем странам. Только Мара Дуриме осталась верна своему Богу, и он ее благословил почтенным возрастом, мудрым сердцем и большим богатством.
– Где же находятся у нее все эти богатства, если у нее нет жилища?
– Никто не знает где. Некоторые говорят, она закопала свое золото в земле. Многие же, однако, утверждают, что она обладает властью над духами тьмы, которые принесут ей столько денег, сколько ей будет нужно.
– Значит, она рассказывала тебе про меня?
– Да, все, что поведал про тебя твой слуга. Она мне приказала, чтобы я, как только вернусь в эту местность, пошла к Рух-и-кульяну и попросила его оградить тебя от всех несчастий.
– Ты не проводишь меня до пещеры?
– Нет. Ты не голоден, господин? Мадана сказала мне, что ты разрешил ей скушать твой завтрак.
– Кто его приготовил?
– Она сама. Ей это заказал отец.
– А почему не вам?
– Мы не должны были знать, что он скрывает пленника. А муж Маданы – лучший друг моего отца, поэтому-то он именно Мадане приказал охранять тебя.
– Где мужчины деревни?
– Должны быть около Лизана.
– Что они там делают?
– Я не знаю.
– Можешь узнать?
– Может быть, но скажи, господин, не голоден ли ты?
Я ответил уклончиво:
– Я отказался от блюда, потому что я не привык есть улитки с чесноком.
– О, эмир, тогда я принесу тебе кое-что другое. Видишь, наступает ночь, я скоро вернусь и накормлю тебя.
Она спешно поднялась, и я попросил:
– Узнай также, что делают ваши мужчины!
Она ушла, что было кстати, ибо не прошло и десяти минут, как Мадана, провожавшая девушку, вбежала, жутко торопясь, в хижину.
– Я должна тебя связать, – быстро проговорила она. – Идет мой муж от Неджир-бея. Он не должен знать, что мы говорили друг с другом. Не выдавай меня!
Она снова связала мне руки и опустилась на корточки рядом с входом, изобразив на лице неприступное, враждебное выражение.
Несколько секунд спустя зацокали копыта. Перед хижиной всадник остановился, спешился и вошел ко мне. Это был старый, худощавый мужчина, очень подходивший моей бравой Мадане по своему внешнему виду. Он подошел ко мне не здороваясь, исследовал веревки и нашел, что они по-прежнему прочны. Затем обратился к Мадане:
– Выйди и не смей подслушивать!
Мадана беззвучно покинула хижину, и он уселся напротив меня прямо на земле. Мне было крайне любопытно, что скажет этот Петрушка мужского рода, одежды которого издавали уже вышеописанное благоухание, только в превосходной степени.
– Как тебя зовут? – закричал он на меня.
Естественно, я молчал.
– Ты глухой? Я хочу знать твое имя.
И снова молчание.
– Нет, ты мне ответишь!
При этом он пнул меня в бок. Руками я не мог его ухватить, но ногами я мог двигать, как мне было нужно, и был вполне в состоянии разъяснить ему мое мировоззрение без всяких теоретических объяснений; я притянул к себе связанные колени, выбросил их вперед и с такой силой ударил его, что он как из катапульты пролетел через жилище к противоположной стене. Его кости оказались на удивление прочными, он только осмотрелся и затем как ни в чем не бывало сказал:
– Не смей больше так делать!
– Говори вежливо, тогда и я буду отвечать вежливо!
– Кто ты?
– Не трать время на пустые вопросы! Кто я, это ты давно знаешь.
– Что тебе нужно было в Лизане?
– Это тебя не касается.
– Что тебе нужно было у курдов-бервари?
– И это тебя не касается.
– Где твой вороной конь?
– В хорошем месте.
– Где твои вещи?
– Там, где ты их не найдешь.
– Ты богат? Ты можешь заплатить за себя выкуп?
– Подойди поближе, если тебе это нужно. Запомни: я эмир, а ты подчиненный своего раиса. Только я один имею право задавать вопросы, а ты – отвечать. Не воображай, что я буду отвечать на твои вопросы!
Ему показалось наиболее целесообразным согласиться со мной; недолго поразмыслив, он сказал:
– Тогда спрашивай ты!
– Где Неджир-бей?
– Почему ты спрашиваешь о нем?
– Потому что это он приказал на меня напасть.
– Ты ошибаешься.
– Не лги!
– И тем не менее ты ошибаешься. Ты ведь даже не знаешь, где находишься!
– Ты думаешь и в самом деле, что можно обмануть эмира из Франкистана? Если я отсюда спущусь в долину, там будет Шурд. Справа от него расположен Лизан, слева – Раола, а там, на верху горы, лежит пещера Рух-и-кульяна.
Он не мог скрыть удивления.
– Что ты знаешь о пещерном духе, чужеземец?
– Больше, чем ты, и больше, чем все жители этой долины!
Снова Мара Дуриме делала меня господином ситуации. Насара явно не знал, что делать с данным ему заданием.
– Скажи, что ты знаешь, – сказал он.
– Ба! Вы недостойны, чтобы вам рассказывали о пещерном духе. Чего ты хочешь? Зачем вы напали на меня?
– Прежде всего мы хотим получить от тебя твоего коня.
– Дальше!
– Оружие.
– Дальше!
– Все вещи!
– Дальше!
– И все, что имеется у твоих спутников.
– О, да ты, оказывается, скромен.
– Тогда бы мы тебя отпустили.
– Ты думаешь? Я не верю в это, ведь вы хотите большего.
– Ничего, кроме того, что ты прикажешь мелеку Лизана не отпускать на свободу бея Гумри.
– Прикажешь? Ты сошел с ума, старик? Ты считаешь, что я могу отдавать приказы правителю Лизана, и смеешь делать мне предписания, – ты, червь, которого я попираю ногами.
– Господин, не ругайся!
– Я не ругаюсь, я говорю правду. Стыдись, человек! Ты называешь себя христианином, а сам подлый вор и разбойник. Я тоже христианин и буду везде рассказывать, что халдеи страшнее, чем курдские разбойники. Бервари принимали меня, христианина, с радостью; насара же из Шурда вероломно напали и ограбили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102