– Тогда и мне должны оказать честь, причитающуюся эмиру и эфенди, который изучал закон.
– Само собой! Будет так, как будто меня сопровождает сам мутасаррыф. Ты проведешь инспекцию в тюрьме.
– Тогда я иду с тобой, я убежден, что эти арнауты не примут меня за какого-нибудь хаваса.
Вино оставалось у него лишь на дне кружки, я осушал свою кружку с такой же скоростью. Его глаза стали маленькими, кончики его усов поднялись в предвкушении скандала.
– Не выпьем ли еще по кружке, Селим-ага?
– Если тебе угодно, эфенди, пей. Я жажду разоблачить этого мазира. Мы еще вернемся сюда завтра.
Сержант был лишь отговоркой, в действительности же добрый человек ага, должно быть, уже почувствовал коварство этого вина из Тюрбеди Хайдари. Ага отложил в сторону трубку и немного неуверенно поднялся на ноги.
– Как показался табак? – осведомился он.
Я догадался о причине вопроса и потому отвечал так:
– Плохой табак. От него болит и кружится голова.
– Аллахом клянусь, ты прав. Этот табак ослабляет систему крови и нервов, тогда как мы пришли ее укреплять. Пошли, пора в дорогу!
Он хлопнул в ладоши. Это был сигнал того, что мы уходим, и мы вышли на свежий воздух.
– Пошли, эмир, дай мне твою руку! Знаешь, я так люблю тебя!
Это была не любовь, а, скорее, его ослабевшая «система», что и побудило его воспользоваться моей рукой, поскольку, как только его любовно обдул свежий вечерний ветерок, он здорово зашатался.
– Правда, Мохаммед был толковый парень, эмир? – спросил он так громко, что рядом проходивший человек остановился и уставился на нас.
– Почему тебе это пришло в голову?
– Потому что он не запретил лекарства. Если бы он их запретил, из винограда делали бы только чернила. Ты знаешь, где находится тюрьма?
– За твоим домом.
– Да, ты, как всегда, прав, эмир. А где находится наш дом?
– Прямо перед тюрьмой, ага.
Он остановился, то есть, скорее, замер, пытаясь сохранить равновесие, и посмотрел на меня оторопело.
– Эмир, ты такой же толковый парень, как и старик Мохаммед, это точно! Но я тебе скажу, этот табак так подействовал на мой мозг, что я и справа вижу тюрьму и слева стоит такая же. Какая настоящая?
– Никакая. Тут справа стоит дуб, а вверху слева всего лишь облако.
– Облако! Аллах-иль-Аллах! Разреши я покрепче за тебя ухвачусь.
Добряк ага повел меня, при этом он пребывал в том самом странном состоянии, которое в иных областях Германии называют «стрелять по жаворонку». Но все же мы довольно быстро продвигались к цели, и наконец мне удалось доставить его к фасаду здания, которое я посчитал за тюрьму, хотя с фасада я ее еще ни разу не видел.
– Это тюрьма? – спросил я агу.
Он отодвинул тюрбан на затылок и осмотрелся.
– Хм! Очень похоже. Эмир, ты не видишь никого поблизости, у кого можно справиться? Мне приходится так крепко держаться за тебя, что у меня все кругом идет, и это весьма не-при-ят-но, они скачут и скачут, эти дома, и все мимо и мимо меня, как карав-а-ан.
– Рядом нет никого. Но это, должно быть, тюрьма!
– Давай-ка попробуем…
Его рука пошарила ремень и поискала что-то, но безуспешно.
– Что ты ищешь?
– Ключ от тюрьмы.
– А он у тебя с собой?
– Постоянно! Пощупай здесь, может, ты его найдешь!
Я сразу же нашел ключ. Его можно было бы найти и особо не ища, он был настолько большой, что в него можно было бы спокойно зарядить пулю от «медвежебоя».
– Да вот он. Я открою?
– Да, давай! Но я думаю, что ты не найдешь скважину, твоя система о-очень пострадала.
Ключ подошел, и скоро дверь заскрипела в петлях.
– Нашел все-таки! – сказал ага. – Эти звуки мне хорошо знакомы. Давай войдем!
– Мне снова закрыть дверь?
– Да, само собой! В тюрьме нужно быть осторожным.
– Позовешь тюремщика?
– Сержанта? К чему?
– Чтоб он нам посветил.
– И не подумаю! Мы же хотим разоблачить негодяя.
– Тогда говори тише!
Он было двинулся вперед, но тут же споткнулся и упал бы, если бы я его не удержал обеими руками.
– Что это было? Эмир, мы попали в чужой дом!
– Где помещение, в котором находится сержант? Он что, лежит на голой земле?
– Нет, лестницей выше.
– Где эта лестница, сзади или впереди?
– Гм! Я думаю, впереди. От двери нужно пройти еще шесть или семь шагов.
– Направо или налево?
– А как это я стою? По ту или эту сторону? О эмир, ты не переносишь лекарство, ты же меня так криво поставил, что коридор идет не прямо, а снизу вверх.
– Ну пошли же! Сзади тебя дверь, здесь направо, а здесь налево. По какую сторону дверь?
– Здесь налево.
Мы осторожно зашагали вперед, и скоро моя нога, в самом деле, нащупала нижнюю ступеньку лестницы.
– Вот ступенька, ага!
– Да, вот и они. Не упади, эмир! Ты еще никогда не был в этом доме, положись на меня, я проведу тебя.
Он навалился на меня всей своей тяжестью, так, что мне прямо-таки пришлось его волочь по незнакомой лестнице.
– Вот мы и наверху. Где комната сержанта?
– Говори тише, я все слышу! Справа первая дверь.
Он потащил меня дальше, но не направо, а прямо, и мне пришлось переменить его направление. И после нескольких шагов я нащупал дверь, которую и обследовал рукой.
– Я чувствую два запора, замка нет.
– А его и нет.
– Запоры задвинуты.
– Тогда мы все-таки попали в чужой дом!
– Я открою.
– Сделай, сделай это, и я узнаю, с кем это я здесь стою.
Я отодвинул тяжелые запоры. Дверь открылась наружу. Мы вошли.
– В комнате сержанта есть лампа?
– Да, лампа стоит вместе с зажигалкой слева в нише.
Я прислонил его к стене и принялся искать. Скоро я нашел что искал и зажег лампу.
Помещение было тесным и маленьким, на деревянных досках пола лежала циновка, служившая всем сразу – и ковром, и сиденьями. Разбитая миска, пара разорванных ботинок, тапок, пустая кружка для воды и кнут валялись кругом на полу.
– Нет его! Где шляется этот парень? – спросил ага.
– Должно быть, у арнаутов, которые здесь несут вахту.
Он взял лампу и, шатаясь, двинулся вперед, но уперся в дверной косяк.
– Не надо меня так толкать, эмир. На, держи лампу, лучше я тебя поведу, а то ты еще спустишь меня по лестнице. Я люблю тебя, я твой друг, твой лучший друг, поэтому прими мой совет, не пей больше никогда это персидское лекарство. Оно ожесточает твое сердце!
Мне пришлось применить физическую силу, чтобы в целости и сохранности свести его вниз. Когда мы очутились перед дверью, за которой должны были быть арнауты, она оказалась тоже заперта, а когда мы ее открыли, то нашли помещение пустым. Оно походило больше на хлев, чем на жилище человека; мне стало невыносимо жаль заключенных.
– Тоже никого нет! Эмир, ты был прав. Эти негодяи убежали, вместо того чтобы нести вахту. Но они меня еще узнают. Я повелю их высечь, я даже повешу их!
Он попытался повращать глазами, но глаза не послушались; чем дольше действовало вино, тем сильней оказывалось его влияние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102