– Что теперь нам делать?
– А что ты имеешь в виду, эмир?
– На твоем месте я подождал бы, чтобы принять арнаутов так, как они того заслужили.
– Конечно, я так и сделаю. А где будем ждать? Здесь или наверху?
– Здесь. Я снова уже не поднимусь; ты слишком тяжел, эфенди. Смотри, как ты шатаешься! Присядь! А я думал, мы хотели провести инспекцию в тюрьме.
– Мы проведем, – сказал он устало. – Хоть эти люди этого и недостойны. Все без исключения мошенники, воры и разбойники, курды и еще один араб, наиопаснейший из всех.
– Где он помещен, этот араб?
– Здесь, рядом, его должны строже всех охранять. Да сядь же, в конце концов.
Я опустился рядом с ним на пол, хоть он был из утоптанной глины и крайне грязен. Ага зевнул.
– Ты устал? – спросил он меня.
– Немного.
– Поэтому ты так и зеваешь. Иди поспи, пока они придут, а потом я разбужу тебя. Аллах-иль-Аллах, ты стал слабым и ненадежным! Вот тут я и устроюсь поудобнее.
Он распростерся на полу, облокотился на руки и положил голову на руку. Наступила тишина, и спустя некоторое время его голова полностью склонилась на пол – хозяин тюрьмы спал.
Как часто я читал о том, что заключенный выбирался на волю, опоив своих тюремщиков, и как часто злился этому расхожему писательскому ходу! И вот теперь я в самом деле благодаря состоянию аги хозяин всех заключенных! Открыть мне хаддедину дверь?! Нет, это было бы неумно. Сейчас мы не были готовы покинуть город. У ворот стоял караул, который, несомненно, заподозрит неладное. На бедного агу пала бы вся ответственность, а меня заклеймили бы как преступника, что подвергло бы меня большой опасности или по меньшей мере доставило мне позднее много неприятностей. Во всяком случае, лучше было так обставить дело, чтобы заключенные пропали непонятным образом. Все было в моих руках. Таким образом, я решил сегодня только поговорить с хаддедином, а побег осуществить лишь тогда, когда он будет надлежащим образом подготовлен.
Ага лежал на полу с открытым ртом и храпел. Я потряс его за руку, сперва немного, затем сильнее. Он не просыпался. Я захватил лампу и вышел из комнаты, мягко прикрыв за собою дверь. Чтобы меня не поймали на месте преступления, я также беззвучно задвинул один из запоров. Уже до этого я все внимательно рассмотрел и заметил, что двери снабжены лишь двумя обычными запорами; замков не было. Значит, мне не понадобится искать ключ.
И все же мне было немного не по себе одному в коридоре, тем более что слабый свет лампы не мог бороться со здешним мраком. Но я был ко всему готов. В нужный момент я бы рискнул всем, чтобы не уйти из тюрьмы без пленника. Я отодвинул запоры, открыл дверь, оставив ее широко распахнутой, чтобы услышать любой звук, когда я буду уже внутри. Да, помещение, которое я разглядывал, было настоящей каталажкой!
Пол на целых два локтя был ниже уровня двери, ступенек не существовало и в помине. В длину помещение имело четыре шага, в ширину – два, не было покрашено, не имело ни глиняного, ни деревянного пола. Вверху, прямо под потолком, находилось одно из тех отверстий, которые я днем видел снаружи. Кроме миски с водой, поставленной как будто собаке, я не увидел в этой комнате ничего, не считая, конечно, самого пленника, лежащего на влажной земле в этой тюремной дыре.
При моем появлении он поднялся. Отощавший, со впалыми глазами, полуживой, он тем не менее держался гордо. Его глаза засверкали гневом, когда он спросил меня:
– Чего ты хочешь? Что, нельзя даже поспать?
– Говори тише! – перебил я его. – Я вовсе не твой сторож. Как твое имя?
– Почему ты спрашиваешь меня об этом?
– Говори еще тише, нас не должны услышать. Как тебя зовут?
– Зачем тебе это нужно знать? – спросил он, правда уже приглушенно.
– Я догадываюсь, но хочу услышать от тебя – кто ты?
– Меня зовут Амад эль-Гандур.
– Тогда ты тот, кого я ищу. Обещай мне вести себя спокойно, что бы я тебе ни говорил!
– Обещаю!
– Мохаммед Эмин, твой отец, находится поблизости.
– Аллах-иль-Алл…
– Молчи! Твой крик может нас выдать.
– Кто ты?
– Друг твоего отца. Я пришел как гость к хаддединам и боролся на стороне твоего отца против ваших врагов. Я прослышал, что ты находишься в заключении, и мы отправились в путь, чтобы тебя освободить.
– Слава Аллаху! Хотя мне и не верится!
– А ты поверь! Смотри: это окно выходит во двор, двор примыкает к саду, а сад принадлежит хозяину дома, в котором мы и живем.
– Сколько вас?
– Всего четверо – твой отец, я, еще один наш друг и мой слуга.
– Кто ты и кто твой друг?
– Оставим эти расспросы на потом, нам нужно поторопиться!
– Бежим из тюрьмы?
– Нет. Мы еще к этому не подготовлены. Я пришел сюда случайно, не продумав ничего заранее. Ты умеешь читать?
– Да.
– Но здесь темно.
– Днем бывает достаточно светло.
– Тогда слушай. Я мог бы тебя прямо сейчас взять с собой, но это было бы, естественно, слишком опасно. Однако я заверяю тебя, что пройдет совсем немного времени – и ты будешь свободен. Я еще не знаю, как мы все решим, – если ты услышишь, что через окно в камеру упал камень, подними его, к нему будет привязана бумага, в которой будет написано, что тебе делать.
– Господин, ты возвращаешь мне жизнь, а я уж почти отчаялся! Как вы узнали, что меня притащили в Амадию?
– Об этом мне сказал езид, которого ты повстречал у воды.
– Точно, – быстро ответил он. – О, теперь я слышу, что ты говоришь правду! Я буду ждать. И передай горячий привет отцу!
– Я сделаю это уже сегодня. Ты голоден?
– Очень!
– Ты смог бы спрятать хлеб, свечу и зажигалку?
– Я выкопаю руками дырку в земле и спрячу все туда.
– Вот тебе для этого мой кинжал. Он пригодится тебе и в других случаях. У тебя будет оружие. Но он мне дорог, и поэтому храни его пуще глаза!
Он поспешно схватил оружие и прижал его к губам.
– Господин, пусть Аллах вспомнит это тебе в час твоей кончины. Теперь у меня есть оружие. Я непременно освобожусь, даже если вы не придете.
– Мы придем. Не предпринимай необдуманных действий, чтобы не создать для себя и для твоего отца ненужной опасности.
– Я буду ждать неделю. Если же вы не придете в этот срок, я буду действовать сам.
– Хорошо! Если получится, я переправлю тебе все уже сегодня ночью через окно. Может быть, мы сумеем еще и переговорить друг с другом. Если не будет слишком опасно, ты услышишь и голос своего отца. Теперь прощай, мне пора идти.
– Господин, дай мне твою руку!
Я протянул ему руку, он так крепко сжал ее, что мне стало больно.
– Да благословит Аллах твою руку, покуда она двигается, а когда успокоится для смертного сна, да возрадуется твой дух в раю тому часу, когда ты стал моим ангелом! Теперь иди, чтобы с тобою не стряслось ничего плохого.
Я запер тюрьму и потихоньку отправился назад к аге. Он еще спал, громко храпя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102