Вдали послышался улюлюкающий вой сирен мчавшихся к самолету аварийных машин, почти заглушённый пронзительным верещанием чудо­вищных винтов «Сикорского».
Она без сил съехала на землю в тот самый миг, когда подоспели первые «Пылкие папаши» - по­жарники в сверкающих огнеупорных скафандрах, позволяющих без особого риска разгуливать в самом сердце жуткого пекла, - притащившие мощные пенные огнетушители. Они не понадо­бятся, а вот врачу дело найдется.
Николь поморщилась, когда докторша осто­рожно потрогала шишку у нее на голове, идущую вдоль линии волос от уха, где кронштейн микро­фона оставил рваную рану.
- А я-то думала, что это небьющийся плас­тик, - проворчала Николь.
- Напишите производителям, - невозмутимо отозвалась врач. - Жуткий ушиб. Что вы види­те? - осведомилась она, поднимая палец перед носом Николь.
- Палец, в фокусе.
- Следите за ним. - Она принялась водить пальцем вверх, вниз, в стороны, а Николь по­слушно следовала за ним взглядом. - Как вы себя чувствуете?
- Выжатой досуха. Все болит и ноет.
- Устали?
- Полет выдался долгий, даже до аварии.
- Не исключена контузия. Мы отвезем вас в госпиталь, чтобы оказать первую помощь.
- Потрясно.
- Послушайте, лейтенант, я ведь не виновата.
- Я тоже.
При виде куртки Николь приехавшее на авто­мобилях начальство - пара представителей воен­ной полиции и один из дежурных офицеров, майор, удивленно приподняли брови. Лишь не­многие из старших офицеров удостоились подоб­ных курток, не говоря уж о юных пилотах, у ко­торых молоко на губах не обсохло. Николь вру­чила ему идентификационную карточку и сопроводительные документы, и тот сунул их в порта­тивный считыватель, висевший у него на плече.
- Да уж, лейтенант, заявились вы с шиком, ничего не скажешь, - изрек он, возвращая до­кументы.
- Я этого не планировала, сэр, уж поверьте.
- Вас хочет видеть полковник Сэллинджер, - начальник Гражданского испытательного авиа­центра. «Должно быть, - не без горечи подумала она, - чтобы дать мне под зад коленкой за подоб­ный высший пилотаж». Сэллинджер был от нее не в восторге во время пребывания Николь здесь в роли вице-командира при Гарри Мэконе, с жаром во всеуслышание протестуя против особо­го обхождения, как он считал, которым удостаи­вал Николь его друг.
- Сперва я предъявлю на нее свои права, майор, - возразила врач. - Боссу придется по­дождать, пока мы ее подлатаем.
- А что будет с моим «Бароном»? - поинте­ресовалась Николь, и майор обернулся к коре­настому человеку с обветренным лицом и лыч­ками старшего сержанта на погонах комбинезона.
- Что скажете, Кастанеда?
- Посадка была жестковата, майор, - с мяг­ким испанским акцентом отозвался тот, сидя на корточках под двигателем, - но эти старые звери рассчитаны и не на такое. Мы без труда докатим его до ангара и затащим на стапеля, а уж после похлопочем о нем.
- Спасибо, Рей, - сказала Николь. Тот пожал плечами и уверенно улыбнулся, словно в предвкушении удовольствия.
- Майор, - проговорила врач, - если у вас больше ничего нет, то мы с лейтенантом тронемся.
- Забирайте ее, Адани. Но как только вас при­ведут в порядок, лейтенант, неситесь в кабинет полковника Сэллинджера на всех парах, ясно?
Николь заставила себя вытянуться в струнку и стремительно вскинула руку в салюте. Майор ответил тем же. Она подождала, пока он вернется в машину и умчится, а после пробормотала:
- Его-то какая муха в задницу укусила?
- Середняк на служебной лестнице, - рас­смеялась докторша, - потративший массу време­ни и сил, чтобы добраться до нынешних высот...
- И недолюбливающий юных сорвиголов, якобы нащупавших более быстрый путь к успеху?
- Я этого не говорила.
- Если бы он только знал!.. - тряхнула го­ловой Николь.

2
Лишь много позже, когда шок сменился болью, лишь отчасти приглушенной простейши­ми медикаментами, Николь начала излагать слу­чившееся, собирая воспоминания по кускам, со­ставляя из разрозненных фрагментов последова­тельное, связное целое.
И тогда ее охватил гнев.
Она находилась именно там, где должна - на трассе, по плану, следуя по графику, заявленному и одобренному еще за неделю, и наверняка была отмечена, если не на экранах местных региональ­ных Центров, то в Главном региональном графи­ке уж наверняка. А какой-то головотяп, сукин сын, выскочил, как черт из табакерки, откуда-то сзади-снизу, где даже ее бортовой радар не имел ни малейшего шанса засечь его, вымахнул из-за гор, скрывавших его от всех наземных радаров, и с ходу подшиб ее ударной волной, едва не от­правив к праотцам.
Когда она добралась до штаба, приняв душ и переодевшись в чистую форму, гнев перешел в раскаленную добела ярость, пронзительно-интен­сивную, как факел ацетиленового резака. И тут обнаружилось, что полковника Сэллинджера нет на базе, и вернется он лишь поздно вечером. Голод донимал Николь, и, оставив у адъютанта весточку для полковника, она села на рейсовик «Розамунда» - главное средство транспорта в одноименном городишке среди пустыни - и вышла у парка Хэпа Арнольда, названного в честь якобы величайшего начальника штаба в истории ВВС, командовавшего во время второй мировой войны вплоть до 1946 года, когда военно-воздуш­ные силы стали отдельным родом войск.
Зелени в парке не так уж много; он стал пред­метом несколько извращенной гордости обитате­лей базы, сохранив в неизменном виде доистори­ческий пустынный пейзаж. Тропинки ведут прочь от дороги, проходя между двумя шеренгами стоя­щих самолетов - исходных образцов, прошедших испытание в небе над пустыней, начиная от «Белла Х-1». Тут есть любые модели - от самых прими­тивных по конструкции до поражающих воображе­ние; некоторые с виду кажутся просто не способ­ными оторваться от земли, зато другие будто рвутся в полет. О большинстве из них Николь читала, слышала или смотрела видеоматериалы, а на двух-трех даже летала сама. Если на Луне ее любимым местечком была Орлиная Площадка, то на Земле - этот парк. Здесь можно наяву увидеть времена, когда Эдвардс существовал чуть ли не понарошку, а безумцы, воцарившиеся на самом краю света, творили невозможное, терзая машины - воплоще­ние последнего слова техники на тот момент и ус­певавшие безнадежно устареть уже назавтра, - и грань между тем и этим светом была так узка для них, что решившиеся подойти к ней чаще всего погибали. Когда Неведомое было неведомым во­истину.
А теперь гребни холмов возносятся и опадают, будто океанские волны, буквально утыканные домиками, деревьями и даже - о, Господи! - газо­нами; словом, всеми приметами поселения солид­ной коммерческой компании, вплоть до школ, ма­газинчиков и прогулочных зон. Николь попыталась вообразить, каково тут было Йийджеру и Ридли, Кроссфилду и Кинчело в первые сумасшедшие годы, когда они были практически предоставлены самим себе и ходили по самому краю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77