А вот правую по­ловину панели занял ультрасовременный плос­кий кристаллический дисплей, в данный момент показывающий проекцию полета - усеченную, локализованную версию той же схемы, которую может высветить для себя любой диспетчер, под­ключившийся к компьютерной сети контроля за воздушным сообщением. Машиной управляет автопилот - как всегда, безупречно, - но это вовсе не означает, что можно во всем и полнос­тью положиться на него.
После прибытия челнока на станции Сюзерленд состоялась пренеприятная сцена. Предста­витель Корпорации издавал массу гневных воп­лей, возмущаясь, что она сунула нос в закрытые базы данных и, следовательно, навлекла на себя куда больше неприятностей, чем пилоты. Но Си­мона Дешанель быстро пресекла это.
- Откуда эти данные у лейтенанта Ши - со­вершенно не важно, - заявила агент спецслужб с ледяным, отнюдь не показным негодованием. Николь беспокойно поерзала в своем кресле, от­части раскаиваясь в собственной болтливости и все же понимая, что поступила абсолютно пра­вильно. А Симона продолжала: - Суть в том, джентльмены, что ваши действия подвергают опасности президента.
- Бред сивой кобылы, - запротестовал один из членов экипажа, - не было ни малейшей опасности! Даже лейтенант Ши не может заяв­лять ничего подобного!
- Может, на сей раз и нет, - парировала Симона, - а что будет в следующий? Месяцев десять-двенадцать спустя? Мне ясно одно: вне всякого сомнения, наблюдается пренебрежи­тельная халатность, закрывать глаза на которую нельзя ни в одном полете, а тем более в прези­дентском. И это, черт побери, должно быть по­правлено, прежде чем босс снова надумает выйти за пределы атмосферы!
Членам экипажа был объявлен выговор. В каком-то смысле им повезло, что их не вышвыр­нули за дверь - слишком велика еще нехватка квалифицированных кадров, - хотя им скорее всего до скончания службы суждено водить какие-нибудь дрянные мусоровозы. А заодно ли­шиться званий, выслуги, высоких заработков и чванства.
- Что, Ши, зависть заела, что ли?! - възярился на нее второй пилот после слушаний. - Думаешь, раз сама идешь на дно, так надо та­щить за собой на свалку каких-нибудь еще не­счастных растяп?!
Ответить ей было нечего - ни тогда, ни сей­час; впрочем, слова все равно ни черта бы не из­менили.
Николь вдруг мысленно снова очутилась в ка­бинете шеф-астронавта НАСА, глядя в глаза Дэ­виду Элиасу, но не видя его, едва ли воспринимая окружающее вообще. На столе у него сверхъестественный порядок, загромождавшие его бумаги грудами свалены на этажерки и шкафы. Такой важный момент заслуживает соответствующих декораций.
Письмо лежит на столе перед Николь, куда положил его Элиас.
- Комментариев нет? - мягко спрашивает он, по-джорджийски слегка растягивая гласные.
- А разве тут не все сказано? - вопросом на вопрос отвечает она, столь же негромко и на удивление твердо.
- Вообще-то да, причем даже больше, чем вам кажется. Опорными в данном случае явля­ются слова «вплоть до последующего пересмот­ра». Дело не закрыто, приговор не окончателен и обжалованию подлежит.
- Покамест.
- От вашего ответа попахивает цинизмом.
- Физически я вполне пригодна, я совершен­но оправилась от ран.
- Бесспорно. В самом деле, медперсонал просто пришел в восторг; в каком-то смысле вы им показались даже более пригодной, нежели прежде. Но ваш «первый полет» оказался бы тяжким испытанием даже для опытного офице­ра. Вы натолкнулись на Волчью Свору, ваш ко­рабль изрешетили, убили половину экипажа, а кончилось все это Первым Контактом с внезем­ной цивилизацией. Большинству не повидать столько за всю свою службу. А вы еще и недур­но себя зарекомендовали. - По голосу Элиаса ясно, что в его устах это наивысшая похвала, перевешивающая даже Солнечный Крест, кото­рым наградили Николь.
- И все-таки меня приземлили, - уже в самой невыразительности ее интонаций сквозит едкая горечь, словно слова олицетворяют собой злокозненного врага, одолеть которого можно, просто выговорив их.
- Да.
- Я чувствую себя пригодной, доктор Элиас, я могу справиться со своими обязанностями!
- Ой ли, лейтенант? Можете ли? Буду от­кровенен: голоса членов комиссии едва не рас­пределились в вашу пользу, ибо ни один из них так и не выработал окончательного мнения. С эмпирической точки зрения вы совершенно правы; вы прошли аттестационные испытания с блеском, как и в первый раз. У вас имеется великолепный повод для восстановления в пра­вах, ведь в конечном счете мое решение осно­вывалось на интуиции. В своем ведомстве лет­ный состав выбираю я.
- Я должна была догадаться. Вы пускались во все тяжкие, чтобы вышвырнуть меня из космоса с того самого мгновения, как я тут появилась.
- Потому что считал вас дерзкой и самоуве­ренной, таких искусников и быть-то не должно, ваше искусство просто обрекало вас, по моему мнению, на какую-нибудь дурацкую, легкомыс­ленную ошибку, идущую от избытка уверенности в собственных силах, которая стоила бы вам жизни, а налогоплательщикам - корабля, сиречь многих миллионов долларов. Как выяснилось, мне тоже свойственно заблуждаться.
- Если так было в прошлый раз, то может оказаться и в этот.
- На сей раз все обстоит иначе. Теперь я знаю вас, Николь. По-моему, не хуже, чем вы сама. На сей раз вам даже не понадобится заступ­ничество Кэнфилд. Если вы хотите поставить по сомнение мое решение, вам всего-навсего требу­ется подать апелляцию. Держу пари, что вы бу­дете летать уже через месяц. - Он вытаскивает из стола еще лист бумаги и подвигает его Николь. С первого же взгляда Николь узнает в нем стан­дартный бланк. - У вас имеется такое право, как и у всякого другого, и многие этим правом охотно пользуются.
- Но многие ли добились успеха?
- Не стоит терять надежды. На подготовку персонала уходит масса сил и средств, так что неразумно швыряться людьми налево и напра­во. Мы всего-навсего люди, и вовсе не гаран­тированы от ошибок. Как в ту, так и другую сторону. Быть может, это одна из таких ошибок. Дьявол, может, вы и правы - наверное, я снова исходил из личной предубежденности, на что мне уже однажды указывали. - Николь удив­ленно поднимает на него глаза, гадая, кто это за нее вступался. - Ваше дело практически вер­ное, лейтенант, - заканчивает Элиас, указывая на бланк.
Николь касается листка, больше всего на свете желая подписать его; потом решительно встряхивает головой, отодвигает его и встает, бездумно, чисто механически вытягиваясь по стойке «смирно». Элиас - человек сугубо штатский, но она-то нет, и семь лет службы оста­вили свой отпечаток.
- Это все, сэр?
- Мы закончили, мисс Ши, можете идти. Она отдает честь и делает поворот кругом, больше подходящий для строя ромбом на параде Академии ВВС, находящейся в четверти миллио­на миль отсюда, в тени колорадской ветви Ска­листых гор - а затем выходит из кабинета, пе­чатая шаг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77