- Николь, в жизни астронавта-одиночки и без того хватает сложностей.
- Но ведь всему приходит конец, не так ли? Будущее не сулит нам ничего хорошего, так что сейчас мы ничем не рискуем.
- У нас есть шанс.
- Только в отличие от тебя я действительно в это верю.
Николь снова обняла его, и они прижались друг к другу, чувствуя, как борется желание с ус­талостью. Положив голову ему на плечо, Николь промолвила:
- Мы выживем, Бен, - настолько тихо, что он не должен был услышать. - Не знаю как, но выживем. Непременно!

8
Последующую неделю они занимались благо­устройством и ремонтом корабля, разделавшись с грубым предварительным осмотром, проведенным в первые часы, полные отчаяния. Значительная часть запасов органики пропала, когда обломки вспороли обшивку - либо была просто уничтоже­на, либо заражена радиацией, но на судне остался аварийный резерв, чтобы не голодать в обозримом будущем. Импровизированный генератор Ханы не подвел, и с каждым днем все больше и больше бор­товых систем возвращались к жизни.
Как только шлюпочная палуба вновь заработа­ла, Кьяри отправился на вылазку в одном из на­учных катеров, чтобы сориентироваться по звездам. Результаты обескуражили всех до единого.
- Мы изрядно отмахали от станции Вулфа, - сообщил он. - Как вы помните, мы отступали на полной аварийной тяге, а задетонировавшие топливные элементы и двигатели тоже неплохо помогли разогнаться. Похоже, сейчас мы в Разрыве Кирквуда - секторе Пояса, свободном от астероидов. Кроме того, мы пересекаем окраины Пояса примерно в трех астрономических едини­цах от земной орбиты. Учитывая, что в данный момент Земля переместилась относительно Со­лнца, расстояние до дома существенно больше этого. Сомневаюсь, что мы оказались бы дальше при всем желании.
- А как насчет нашей собственной орбиты? - поинтересовалась Николь.
- Пока судить рано, - пожал плечами Кьяри, - но я бы не сильно надеялся. Мы дви­жемся из Системы под углом к эклиптике. Ни одна из дальних планет не лежит достаточно близко к предполагаемому курсу, чтобы можно было на них рассчитывать, так что на нашу траекторию суще­ственно влияет лишь одно массивное небесное тело - Солнце, находящееся в шести миллионах километров. - Он указал в противоположный конец Карусели: - Мы слишком малы, движемся чересчур быстро. Если наша орбита не параболи­ческая, то очень сильно вытянутая; клянусь, сюда мы вернемся не скоро.
- Если вообще вернемся, - досказала Ни­коль. Кьяри молча кивнул.
- Ладно, - продолжила она, - это еще не конец. Выиграем время. Пусть нас отнесет как можно дальше от засады, а также от Системы, там уж завопим во всю глотку. Конечно, нас могут обнаружить и корсары и подоспеть раньше, чем субсветовой спасатель. Но звездолет...
- Треугольный прогон? - живо переспросил Кьяри. - Скачок на половину светового года от да Винчи, затем обратно к нам? Если риск столк­новения минимален, то это... осуществимо.
- При условии, что нас кто-нибудь услы­шит, - возразила Хана. - Чтобы достичь Земли, нашему сигналу нужно много больше двух часов. Даже если мы вгоним в него каждый эрг нашей энергии, до Земли он долетит лишь слабым ше­потком. Аварийный вызов тоже ведется во всех направлениях, и его невозможно сфокусировать. Кто поручится, что его заметят?
- Гарантий у нас нет, как, впрочем, и выбора. Нам всего-то навсего надо продержаться и сохра­нить эту жестянку в рабочем состоянии два-три месяца. Хоть это-то осуществимо?
- Вероятно. - Хана помедлила. - Чем доль­ше ждем, тем выше риск.
- Факты нам известны, Хана, - откликну­лась Николь, и глаза ее собеседницы вдруг за­сверкали. Андрей согласился. Николь неприлич­но возгордилась собой. Маленькая победа, не­много уравновешивающая тяжесть катастрофы, аргумент, опровергающий горечь утраты и чувст­во провала.
Дни тянулись однообразной чередой, и эки­паж столкнулся с совершенно непредвиденной проблемой: скукой. Кьяри организовал трениров­ки в невесомости и навязал всем очень жесткий график, не менее часа в день, удваивая продол­жительность занятия в случае пропуска. Он во­зобновил уроки рукопашного боя для Николь и гонял ее больше прежнего. К несчастью, запол­нить досуг было нечем. Не имея доступа в свою лабораторию из-за предельно допустимого уровня радиации, Андрей не мог продолжать экспе­рименты. Вся развлекательная программа - игры, книги, фильмы, музыка - погибла вместе с главным компьютером. Музыкальные инстру­менты, конечно, скрашивали существование, но не будешь ведь ежедневно устраивать концерты, да и все песни уже перепеты. У Андрея нашлись шахматы, но они с Кьяри оказались гроссмейстерами, и, даже стараясь изо всех сил, женщины здорово уступали в игре, не говоря уж о выигрыше. Пробовали баловаться картишками, и тут Николь добилась реванша в покере, проигрывая в гусарика и ненавидя бридж. И все четверо уже действовали друг другу на нервы.
После той ночи на мостике Николь и Кьяри держались врозь по безмолвному взаимному со­глашению. На тесном корабле уединиться было негде, а они оба чувствовали, что это было бы нечестно по отношению к остальным. И все равно скрывать случившееся было невероятно трудно - слишком бросалось в глаза. Не раз Ни­коль ловила пристальный взгляд Кьяри, а иногда сама старалась навеки запечатлеть в памяти его образ; словно оба предчувствовали, что это не продлится долго. Вспомнив давний разговор с Ханой, она поняла, каково той было расставаться с любимым. Иногда она представляла себя мис­сис Николь Кьяри - матерью их детей, охраняю­щей семейный очаг, пока муж и дети живут своей жизнью где-то за его пределами. А потом смот­рела на звезды: слишком высока цена, душевную жажду этим не утолить. Возможно, когда-нибудь она встретит человека и... и ощутит, что может пожертвовать своими чаяниями. Но - от этой мысли у Николь вдруг навернулись слезы на глаза - не сейчас. Хана молча подставила плечо, когда Николь разрыдалась - резко, порывисто, отчаянно всхлипывая. А после Николь долго мучил вопрос, плачет ли из-за нее Кьяри.
К исходу пятой недели она почти не вылезала с мостика, намеренно отгораживаясь от осталь­ных, вновь и вновь прокручивая в памяти засаду, предсмертный вопль Паоло, пересматривая все свои решения, безжалостно отыскивая ошибки. А в сумрачные часы перед сном ломала голову: не лучше ли было отправиться в небытие вслед за «Скитальцем». Теперь же члены экипажа пре­вратились в марионеток, отсчитывающих время; надо как-нибудь вывести их из ступора. Две не­дели назад Николь взялась за пространное, веле­речивое письмо-монолог к отцу, словно испове­дуясь перед присутствующим здесь человеком. А сегодня, перечитав его, обнаружила, что в логич­ных с виду фразах проскальзывает безумие. От этого открытия по спине побежал холодок, она сгорбилась в кресле, поникнув головой, и уста­вилась на свое блеклое отражение в фонаре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77