Один якобы выпускал детали для МИГов. Но всё в цеху выглядело так примитивно, как в книжке о тяжёлом положении рабочих в Англии в XVIII веке, какие-то чуть ли не свечки стояли в кружках, глаза искали паровой котёл! В столовой в Старице подавали вкусные пельмени и цены были какие-то местно- нереальные, чуть ли не в копейках измерялись. В Западной Двине не оказалось ни одной столовой или парикмахерской. Местные богатеи-бандиты скупили их помещения для каких-то своих целей. А в магазинах отсутствовала еда, да и магазинов мы не нашли. В гостинице, где останавливались дальнобойщики, на столе нашей комнаты выступил иней, и, разумеется, ни о какой горячей воде и спрашивать не приходилось. Но свет не без добрых людей. Нас покормил, пригласив к себе, местный крутой мужик, директор чего-то. Он нажарил отличной домашней свинины и признал, что командировочный здесь обречён сдохнуть с голоду. "Время трудное", - сказал он. "зато лучшее из возможных дел для начальников".
Самые поганые избиратели жили в областном центре, в городе Твери. Если в провинции на встречи с избирателем приходили все возрасты покорно, то в Твери решительно преобладали старики и старухи - пенсионеры. У этих была своя неразумная железная логика приязни и предубеждения. В тот момент электорат пенсионеров стоял накануне раскола: если в 1991 они на президентских выборах предпочли Ельцина, то на выборах в ГосДуму они готовились разделиться на три колонны: за Ельцина, за Жириновского, за Зюганова. Не важно, что Ельцин не должен был принимать участия в выборах. Они стояли в фойе кинотеатра, когда я прошёл в зал и гундосили: "за Ельцина... за Жириновского...". Когда они стянулись в зал, на встречу со мной, то стали задавать мне вопросы, пытаясь сориентировать и пометить меня в их чёрно-бело-красном мире: "Я за Ельцина, или за Жириновского?" Я объяснил им, что я независимый кандидат и объяснил свою позицию. И это была ошибка, которую я осознал поздно, уже к концу избирательной кампании. Надо было отвечать "за Жириновского" и они бы голосовали за меня. Я проводил среди них исследовательскую работу. У хозяйки квартиры, которую мы сняли в Твери, я попытался выяснить, почему она "за Жириновского". Однако натолкнулся на полное недоумение этой женщины объяснить внятно почему: получалось, что Ельцин обманул её с пенсией. Вероятно, она имела ввиду удар по всему народу гайдаровской шоковой терапии. Я понял из общения с гражданами-пенсионерами, что они живут и действуют по силуэту: нюансы им недоступны, потому как люди с близорукостью или дальнозоркостью, с дефектом зрения, они видят только общий силуэт. Никаких нюансов. Ещё тогда, восемь лет назад, понял, что, увы, эта именно ориентирующаяся по силуэту группа населения выбирает нам режим, главу государства и состав ГосДумы. Полуслепые, именно они ведут общество.
Ещё я понял разительное отличие выборов 89 и 90 годов в Верховные Советы России и СССР от выборов 1993 года. На тех выборах народ мог избрать известного им человека из имевшегося в наличии набора известных людей: вот на тех выборах я выиграл бы обязательно. К 1993 году этот расклад уже не работал: уже были в наличии определённые политические силы, представленные и символизированные теми или иными индивидуумами. До известной степени пенсионеры были правы, голосуя "за Ельцина", или "за Жириновского". Однако своей неспособностью воспринимать нюансы, детали, именно они, - пенсионеры, обрекли нашу избирательную систему на безальтернативность: либо жёлтый, либо розовый слон, либо серый, только этих зверей они видели в бюллетене. То, что рядом стоит нормального формата разумный человек или партия, избиратели, различающие только слонов, просто разглядеть не могли.
Наш коллектив, помимо холерика Тараса и майора Шлыкова туда входили ещё четверо - пятеро офицеров Академии и НИИ ПВО и 5 - 6 студентов, коллектив заставлял меня учить историю Тверской области, её статистические бюллетени. А надо было банально принадлежать к партии одного из слонов. Избиратели пенсионеры Тверской области выбрали розового слона КПРФ, а его представляла журналистка из Ржева Астраханкина. Её и выбрали.
С этими новыми уроками и впечатлениями я иногда приезжал в Москву. Я приходил к Дугину на Долгоруковскую и возбуждённо рассказывал ему о своём тверском опыте. Дугин качал головой, ругался, ругал "быдло", кормил меня сардельками, жил он тогда достаточно стеснённо. Я был шокирован деревенской отсталостью избирателей города Твери, ставил чуть выше здорового, как мне казалось, избирателя Тверской провинции, страшился ужасного засилья пенсионерщины. "Саша, ведь пенсионеры учились в советских школах! У нас у всех есть образование, почему такое впечатление, что они явились из крепостного права?" Тогда ни он ни я не знали ответа на этот вопрос. Только недавно я сформулировал понятие "русского адата". И пенсионеры оказались из крепостного права, 130 лет слишком немного, чтобы изменить психологическую структуру человека... Однажды, уже перед самими выборами, я уезжал в Тверь в последний раз, я сказал Дугину, что если проиграю выборы, то нужно будет создавать совершенно новую партию, нужно будет создавать нового человека. Но зайти на него нужно будет не с политики, но со стороны эстетики, что нужно будет испортить им детей, брать детей и воспитывать их в партии. Это был первый словесный эскиз НБП, описание какой она будет. А свидетельство о регистрации Рабко получил ещё в сентябре. Кстати даже среди учредителей первой ячейки меня нет. Там есть женщина, познакомившая меня с Тарасом Рабко: Татьяна Соловьёва, так что она крёстная мать НБП. Название партии мы взяли от неудавшегося летом Национал-Большевистского Фронта. Оно могло быть другим. И это может быть случайность, что мы назвали партию именно так. Теперь уже деваться некуда. Столько отсиженных коллективно тюремных дней уже позади, несколько павших в борьбе роковой товарищей НБП. Теперь эти буквы освещены кровью и страданиями. Менять их нельзя никогда. Табу. Никогда нельзя менять флаг.
Набросав первый словесный эскиз партии я ещё раз попросил Дугина, чтобы он помог мне. Он, расхаживая по комнате, поведал мне, что со времени своего ухода из "Памяти" поклялся не участвовать в политических организациях. Но он, разумеется, поможет мне с воспитанием людей, только не хочет занимать никакой должности в партии.
Я уехал в Тверь и проиграл выборы. Затем через Москву срочно улетел в Париж, где Наташа запила и её избили и изнасиловали. Результатом этого быстрого отъезда было определённое охлаждение ко мне моей тверской команды. Они обиделись. Во всяком случае, так сообщил мне позднее Тарас. Я исправил ошибку - съездил в Тверь позднее и пил с ребятами, сидел и вспоминал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Самые поганые избиратели жили в областном центре, в городе Твери. Если в провинции на встречи с избирателем приходили все возрасты покорно, то в Твери решительно преобладали старики и старухи - пенсионеры. У этих была своя неразумная железная логика приязни и предубеждения. В тот момент электорат пенсионеров стоял накануне раскола: если в 1991 они на президентских выборах предпочли Ельцина, то на выборах в ГосДуму они готовились разделиться на три колонны: за Ельцина, за Жириновского, за Зюганова. Не важно, что Ельцин не должен был принимать участия в выборах. Они стояли в фойе кинотеатра, когда я прошёл в зал и гундосили: "за Ельцина... за Жириновского...". Когда они стянулись в зал, на встречу со мной, то стали задавать мне вопросы, пытаясь сориентировать и пометить меня в их чёрно-бело-красном мире: "Я за Ельцина, или за Жириновского?" Я объяснил им, что я независимый кандидат и объяснил свою позицию. И это была ошибка, которую я осознал поздно, уже к концу избирательной кампании. Надо было отвечать "за Жириновского" и они бы голосовали за меня. Я проводил среди них исследовательскую работу. У хозяйки квартиры, которую мы сняли в Твери, я попытался выяснить, почему она "за Жириновского". Однако натолкнулся на полное недоумение этой женщины объяснить внятно почему: получалось, что Ельцин обманул её с пенсией. Вероятно, она имела ввиду удар по всему народу гайдаровской шоковой терапии. Я понял из общения с гражданами-пенсионерами, что они живут и действуют по силуэту: нюансы им недоступны, потому как люди с близорукостью или дальнозоркостью, с дефектом зрения, они видят только общий силуэт. Никаких нюансов. Ещё тогда, восемь лет назад, понял, что, увы, эта именно ориентирующаяся по силуэту группа населения выбирает нам режим, главу государства и состав ГосДумы. Полуслепые, именно они ведут общество.
Ещё я понял разительное отличие выборов 89 и 90 годов в Верховные Советы России и СССР от выборов 1993 года. На тех выборах народ мог избрать известного им человека из имевшегося в наличии набора известных людей: вот на тех выборах я выиграл бы обязательно. К 1993 году этот расклад уже не работал: уже были в наличии определённые политические силы, представленные и символизированные теми или иными индивидуумами. До известной степени пенсионеры были правы, голосуя "за Ельцина", или "за Жириновского". Однако своей неспособностью воспринимать нюансы, детали, именно они, - пенсионеры, обрекли нашу избирательную систему на безальтернативность: либо жёлтый, либо розовый слон, либо серый, только этих зверей они видели в бюллетене. То, что рядом стоит нормального формата разумный человек или партия, избиратели, различающие только слонов, просто разглядеть не могли.
Наш коллектив, помимо холерика Тараса и майора Шлыкова туда входили ещё четверо - пятеро офицеров Академии и НИИ ПВО и 5 - 6 студентов, коллектив заставлял меня учить историю Тверской области, её статистические бюллетени. А надо было банально принадлежать к партии одного из слонов. Избиратели пенсионеры Тверской области выбрали розового слона КПРФ, а его представляла журналистка из Ржева Астраханкина. Её и выбрали.
С этими новыми уроками и впечатлениями я иногда приезжал в Москву. Я приходил к Дугину на Долгоруковскую и возбуждённо рассказывал ему о своём тверском опыте. Дугин качал головой, ругался, ругал "быдло", кормил меня сардельками, жил он тогда достаточно стеснённо. Я был шокирован деревенской отсталостью избирателей города Твери, ставил чуть выше здорового, как мне казалось, избирателя Тверской провинции, страшился ужасного засилья пенсионерщины. "Саша, ведь пенсионеры учились в советских школах! У нас у всех есть образование, почему такое впечатление, что они явились из крепостного права?" Тогда ни он ни я не знали ответа на этот вопрос. Только недавно я сформулировал понятие "русского адата". И пенсионеры оказались из крепостного права, 130 лет слишком немного, чтобы изменить психологическую структуру человека... Однажды, уже перед самими выборами, я уезжал в Тверь в последний раз, я сказал Дугину, что если проиграю выборы, то нужно будет создавать совершенно новую партию, нужно будет создавать нового человека. Но зайти на него нужно будет не с политики, но со стороны эстетики, что нужно будет испортить им детей, брать детей и воспитывать их в партии. Это был первый словесный эскиз НБП, описание какой она будет. А свидетельство о регистрации Рабко получил ещё в сентябре. Кстати даже среди учредителей первой ячейки меня нет. Там есть женщина, познакомившая меня с Тарасом Рабко: Татьяна Соловьёва, так что она крёстная мать НБП. Название партии мы взяли от неудавшегося летом Национал-Большевистского Фронта. Оно могло быть другим. И это может быть случайность, что мы назвали партию именно так. Теперь уже деваться некуда. Столько отсиженных коллективно тюремных дней уже позади, несколько павших в борьбе роковой товарищей НБП. Теперь эти буквы освещены кровью и страданиями. Менять их нельзя никогда. Табу. Никогда нельзя менять флаг.
Набросав первый словесный эскиз партии я ещё раз попросил Дугина, чтобы он помог мне. Он, расхаживая по комнате, поведал мне, что со времени своего ухода из "Памяти" поклялся не участвовать в политических организациях. Но он, разумеется, поможет мне с воспитанием людей, только не хочет занимать никакой должности в партии.
Я уехал в Тверь и проиграл выборы. Затем через Москву срочно улетел в Париж, где Наташа запила и её избили и изнасиловали. Результатом этого быстрого отъезда было определённое охлаждение ко мне моей тверской команды. Они обиделись. Во всяком случае, так сообщил мне позднее Тарас. Я исправил ошибку - съездил в Тверь позднее и пил с ребятами, сидел и вспоминал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71