Дело в том что земля Тахтоновых на равном расстоянии от Атлантики и Тихого океана по оси Запад-Восток, и на равном же расстоянии от Ледовитого и Индийского океанов по оси Север - Юг. "Сюда приезжал сам Далай-Лама и нас во множестве посещают буддийские делегации, здесь центр мира."
Артур неспешно ужинал пока Марина рассказывала. Разумеется их настоящие алтайские имена были другие, но алтайцы любят называть себя русскими именами, потому что по народному поверью злые люди могут навести на человека порчу, если будут знать имя, данное ему при рождении. Потому все алтайцы это Лёхи, Васьки, Саньки. Чувствовалось что Артур и Марина из высшего рода, в их поведении явно присутствовал некий простой аристократизм. Семья не пила, более того, обитатели села Боочи под их влиянием совместно объявили своё село непьющей зоной. Ведь известно. Что у алтайцев, как у американских индейцев отсутствует ген отвечающий за расщепление алкоголя. Это их беда.
Нас поместили в старом доме. Меня в кровати девочки-подростка, охранник Михаил в соседней комнате на полу. Двери нигде не были закрыты. Проснулся я от музыки гонгов и больших труб. Прямо в окне над горами стояла медная луна. Гонги и трубы были буддийские атрибуты. Я решил что эта ночь буддийского праздника и соседи пришли к дому Тахтоновых и дудят в трубы. Звуки не умолкали, тогда я подумал, что к Тахтоновым приехали гости (они говорили, что ожидают гостей) и в их машине играет кассета с конкретной музыкой. Друг НБП музыкант Тегин сочинял подобную мрачную и торжественную музыку, напоминающую и ужасы тибетской книги мёртвых и египетскую кромешную жуть. Величественная музыка мучала меня от сорока минут до двух часов. Я было хотел встать и пойти посмотреть на источник музыки, но решил не беспокоить хозяев. Я совершенно уверен что я не спал. Произошло это в ночь 17 на 18 августа 2000 года.
На следующее утро выяснилось: что гости приехали но тотчас легли спать; что в их автомобиле нет магнитофона; что никакого буддийского праздника не было ни вчера, не предвидится и сегодня; и тем более несколько буддистов, живущих в Боочи не имеют причуды ходить по ночам и играть на инструментах. Только Айша девочка-подросток сказала что на их стоянке (там где центр земли и установлена ступа) одна женщина слышала бонг и трубы и ту музыку, которую судя по описанию, слышал я. Тогда я стал теряться в догадках что бы это значило. Я решил что буддистские Боги готовят нам всемирную славу и владение Евразией и вспомнил легенду о Бароне Унгерне, у него якобы было кольцо Чингиз-хана. Некоторую мрачность церемонии (медная луна в окне над горами, мрачные сами по себе звуки гонгов и труб на фоне ночи) я относил засчёт мрачности темы: владение Азией, древность, архаика прошедших цивилизаций, божественность послания. Увы, кажется на сегодняшний день, что я неправильно разгадал поданный мне несомненно божественный знак свыше. Предпринятая экспедиция закончилась смертями участников и тюремными стенами. На утро мы съездили на стоянку (домик в горах) и поднялись к ступе к центру мира: металлический светлого металла остроконечный шпиль заканчивался металлическим, лежащим на спине полумесяцем, а на нём лежал металлический шар. К шару были привязаны белые и синие ленты. Вокруг было очень тихо и безветрено.
18 августа мы были в Усть-Коксе. За небольшие деньги остановились на турбазе Владимира Андреевича Овсиенко. Я посылал ему в июле письмо из Москвы, где напоминал о его обещании помочь нам найти хотя бы временное прибежище где мы могли бы пожить некоторое время. Овсиенко обещал созвониться со своими знакомыми директорами ОАО и совхозов и на завтра сообщить мне результат. "Между прочим после вашего отъезда весной о вас тут спрашивали",-усмехнулся Овсиенко. "ФСБ конечно?" "Ну да..." "И вы что?" "Ну меня напугать трудно",-сказал Овсиенко. "Я сказал известный человек, писатель, приехал куда захотел. У нас есть на что посмотреть на Алтае".
На следующий день Овсиенко передал мне картонку на которой были написаны три фамилии: Дмитрий Алксеевич Кетрарь, директор ОАО "Халзун" (село Банное), Тайка Александр Николаевич старший охотовед, Усть-Кокса, администрация и фамилия (запамятовал) бригадира маральника в Саузаре а жил он в селе Талда.
Первым мы посетили бригадира, но его не было в маральнике, и мы отправились в село Банное. Кетрарь был на месте, и тотчас взялся отвезти нас в дом, который он мог нам предложить. Я сел к нему в синий Уазик [в его личном гараже мы видели три машины, включая иномарку] ребята последовали за мной в нашей белой "Буханке". По дороге он характеризовал мне ситуацию. То была единственная продолжительная моя с ним встреча [впоследствии его конечно запугали люди ФСБ и он не рад был, что приютил нас]. Он сказал что в селе пьют. Что он сегодня только намеренно выдал им зарплату, задержав её, иначе они бы не убрали сено. Еще конечно сено осталось, но основную часть убрали. Что основная часть доходов на Алтае поступает с маральников. Что панты до кризиса августа 1998 года стоили очень дорого, высшие сорта дотягивали до 2400 долларов за килограмм. Что предшественник его был очень плохой хозяин, но у него были в селе сильные корни и поддержка в районной администрации. Что очень нелегко было сместить его. Народ предложил ему стать директором. Он вообще-то чужой здесь. Только 18 лет как приехал из Молдавии. Совсем не пьет, пил когда-то но много лет назад завязал. Здесь, если ты не пьешь это уже огромное преимущество. Как бы иллюстрируя его рассказ, нам попадались беспредельно пьяные люди.
Он переехал речку и ввез нас в Сухой Лог - так называлось это место длинный действительно сухой луг вдоль отрогов гор. Старая избушка пол-крышки отсутствует,-черные бревна и в сотне метров - новая, но незаконченная пластик на окнах. Мы осмотрели новую избушку. В избушке была большая комната нары вдоль стены, широкие, на четверых. "Печку можно временно взять из старой избы", - сказал Кетрарь. "Смотрите, подходит?" Я сказал что мы остаемся. Был август, я не думал, что мы замёрзнем. "Окна у меня есть, печник есть - я на той неделе пришлю Вам рабочих,"-сказал Кетрарь и уехал. Впоследствии я увидел его только однажды, в жуткий буран. Наш "Уазик" спихнул в кювет пьяный алтаец на грейдере. Из оставновившейся машины вышел тогда Кетрарь не узнав меня. И пожертвовал нам свой трос.
На следующей неделе рабочие не появились, а Кетрарь стал нас тщательно избегать. Когда бы мы не подъезжали к его обильному, Самому деревянному, Самому высокому и зажиточному дому оказывалось что он в отпуске, или в Барнауле, или уехал в Горно-Алтайск... Теперь ясно, что он сторонился нас, не желая общаться с людьми, которых пасёт ФСБ, тогда я только предполагал что может быть и так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71