Но теперь, когда они собрались все вместе, я понял вдруг, что их очень мало. Куда меньше, чем чужаков, которые сейчас появятся из тумана. К ним присоединяется и Аргасп. Обменивается со Снутрсом быстрым взглядом. Оба неплохо знают друг друга. Снутрс показывает Аргаспу, чтобы тот встал слева от его коня. Они ждут…
…На другом конце села, за околицей, Лиутпранд один бьётся с несколькими чужаками. Чужаки кружат вокруг Лиутпранда, как собаки вокруг разъярённого медведя. Им до богатыря Лиутпранда не дотянуться, а Лиутпранду их не поразить – больно вёрткие…
…Топор вутьи по обух входит в череп лошади чужака. Теперь я вижу, что это не топор, а железный крест, что выковал годье Визимар-вандал. С губ вутьи стекает пена. Теперь я вижу его лицо. Это Винитар.
…Гизульф на гизарновом огороде ловит чужую лошадь. Лошадь не даётся. Гизульф злобно шипит. В нескольких шагах замер с копьём в руках Одвульф. Одвульф перетрясся со страху, он бледен до синевы, мокрый рот перекошен. Одвульф готов, не разбирая, разить всё, что движется…
…Марда взахлёб плачет, хватается за живот, а дядька тащит её за собой и ругается на чём свет стоит.
Четверо чужаков в тумане.
Я знаю, что будет дальше…
У меня кружится голова, меня начинает тошнить. Я хочу крикнуть и прогнать их всех, но никто не уходит. Они назойливо продолжают мелькать у меня перед глазами. Чёрные хлопья падают на их лица и пачкают их сажей…
…На закопчённом лице дяди Агигульфа сверкают белые зубы. Я вижу дядин меч, блеснувший на мгновение в отсвете пожара. Чужакова голова с рыжей бородой и синими глазами летит сквозь чёрные хлопья и ударяет о щит второго чужака, оставив красное пятно. Дядя Агигульф залит чужой кровью. Она ползёт по его голым ногам и пачкает лошадиные бока.
Второй чужак разворачивается и, пригнувшись к шее коня, во весь опор несётся к околице – туда, откуда пришёл. Агигульф с Валамиром устремляются в погоню…
…В пламени пожара я вижу гигантского медведя, поднявшегося на задние лапы. У него оскаленная морда, злобные маленькие глазки. Шкура медведя порвана в нескольких местах и закапана тёмной кровью. Неподалёку от медведя труп лошади с застрявшим в черепе железным крестом. Перед вутьей вертятся на конях двое чужаков. Кони норовят уйти подальше от нестерпимого жара и разъярённого зверя. На лицах всадников – ужас. У ног медведя – убитый чужак со сломанной спиной и вырванным горлом. Кровь шипит, запекаясь. У медведя дымится влажная шкура.
Ещё мгновение – и горящий храм рухнул, погребая вутью под собой. Искры взлетели, как потревоженные осы из гнезда…
…В свете пожара белым пятном выделяются волосы Сванхильды. Она всё ещё прячется в кустах у реки, не зная, что светлые косы уже выдали её. Ей надо уходить, но она медлит…
…Валамиров дядька отталкивает от себя Марду, и та бежит сломя голову. Старый дядька поднимает рогатину и падает под ударом булавы…
…Одвульфу страшно. Он стоит неподвижно и чутко вслушивается в туман. Капли влаги собрались на наконечнике копья, занесённого для удара. Топот ног – кто-то бежит к нему, Одвульфу. Не раздумывая, Одвульф наносит удар в темноту. Пронзительный крик. Кричит женщина. Одвульф видит свою жертву и торопливо, воровским движением, выдёргивает копьё. Марда хватается руками за рану и мелко дышит широко раскрытым ртом. Помедлив, Одвульф берет копьё обеими руками и всаживает Марде в ямку на шее. Тело Марды выгибается дугой и опадает, сотрясаясь. Одвульф с усилием выдёргивает копьё и, рыдая, бежит прочь…
…У хродомерова колодца лежит Снутрс. Снутрс изрублен так, что узнать его можно только по доспеху. Лица нет – лицо снёс вражеский топор. Вокруг Снутрса ещё трое, таких же изрубленных, истоптанных копытами. Эти трое – чужаки. Снутрс лежит, широко раскинув руки, будто дружески обнимая людей, которых зарубил…
…Ульф и Визимар вихрем врываются в село. На хродомеровом подворье ещё кипит бой, и Визимар, не раздумывая, устремляется в самую гущу. Проехав мимо, Ульф заезжает на двор Аргаспа. Здесь нет чужаков, один только Аргасп, как гусеница, ползает по двору. Спешившись, Ульф подходит к нему, садится рядом на корточки, ласково касается его волос и вдруг мгновенным ударом перерезает ему горло. Затем режет себе руку ножом – щедро, не жалея, – смешивает свою кровь с кровью Аргаспа и мажет себе лицо. Я знаю, что это вандальский обычай. Ульф поднимает чёрное от крови лицо и несколько мгновений сидит неподвижно, вслушиваясь в темноту. Встаёт и, не оборачиваясь, идёт к своей лошади. Ударив лошадь пятками, несётся за хродомерово подворье в сторону кузницы. Из его горла рвётся крик – я никогда прежде такого от Ульфа не слышал. Птицы болотные так иногда кричат. Двое чужаков выскакивают с хродомерова подворья и несутся следом за Ульфом. Один остаётся биться с Визимаром. Этот чужак – великий воин, но Визимар убил его. От жажды мщения изнемогал Визимар – я понимал это. И помчался Визимар Ульфа догонять, но не догнал: навстречу ему вывернули ещё двое, и пал Визимар под их ударами. Не будет больше кузнеца в нашем селе. Не будет больше в праздничный день скакать по селу кузнец, Вотана славя. Ушло вместе с Визимаром уменье его. Среди чужих людей умер Визимар, и я знал, что в последнее мгновение тоска охватила его. В тоске и ушёл в Вальхаллу, а не в радости.
…Лиутпранд все огрызался на чужаков, не подпуская их к себе. Но даже и Лиутпранд начал уставать. Коня под ним убили, и грянулся оземь Лиутпранд. И не встал больше. Длинное чужаково копьё вошло под густую его бороду. И радостно закричал тот, кто убил Лиутпранда, ибо хотел взять себе его доспехи…
…За селом, оставив за спиной хродомерово подворье, Ульф убивал. Ульф убивал, как Тарасмунд, отец наш, пахал: спокойно, аккуратно, выказывая многолетнюю сноровку. Это было единственное, что Ульф умел хорошо делать. Сейчас, пренебрегая своим увечьем, снова держал он два меча. В темноте и тумане и обоими глазами много не наглядишь. Ульф не столько смотрел, сколько слушал. Слушал не только ушами, но всей кожей. Я знал, что Ульф ничего не чувствует, когда падал сражённый им враг. Душа Ульфа была пуста. Теперь я знал это. Мне стало холодно.
Ульф закончил убивать. Прислушался. К селу приближалось человек шесть, и Ульф повернул коня в сторону болот, решив не принимать боя. Мне было очень холодно…
Ульф ехал не спеша, всё время прислушиваясь. И лошадь его пряла ушами. До кузницы оставалось три полёта стрелы, когда лошадь вдруг фыркнула, и тотчас в тумане тоненько заржала лошадь. Ульф приподнялся в седле, шевельнул ноздрями, принюхиваясь, как пёс, и уверенно крикнул что-то на непонятном языке – будто одним горлом кричал. Из тумана отозвались на том же языке – и выехали два страхолюдных всадника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
…На другом конце села, за околицей, Лиутпранд один бьётся с несколькими чужаками. Чужаки кружат вокруг Лиутпранда, как собаки вокруг разъярённого медведя. Им до богатыря Лиутпранда не дотянуться, а Лиутпранду их не поразить – больно вёрткие…
…Топор вутьи по обух входит в череп лошади чужака. Теперь я вижу, что это не топор, а железный крест, что выковал годье Визимар-вандал. С губ вутьи стекает пена. Теперь я вижу его лицо. Это Винитар.
…Гизульф на гизарновом огороде ловит чужую лошадь. Лошадь не даётся. Гизульф злобно шипит. В нескольких шагах замер с копьём в руках Одвульф. Одвульф перетрясся со страху, он бледен до синевы, мокрый рот перекошен. Одвульф готов, не разбирая, разить всё, что движется…
…Марда взахлёб плачет, хватается за живот, а дядька тащит её за собой и ругается на чём свет стоит.
Четверо чужаков в тумане.
Я знаю, что будет дальше…
У меня кружится голова, меня начинает тошнить. Я хочу крикнуть и прогнать их всех, но никто не уходит. Они назойливо продолжают мелькать у меня перед глазами. Чёрные хлопья падают на их лица и пачкают их сажей…
…На закопчённом лице дяди Агигульфа сверкают белые зубы. Я вижу дядин меч, блеснувший на мгновение в отсвете пожара. Чужакова голова с рыжей бородой и синими глазами летит сквозь чёрные хлопья и ударяет о щит второго чужака, оставив красное пятно. Дядя Агигульф залит чужой кровью. Она ползёт по его голым ногам и пачкает лошадиные бока.
Второй чужак разворачивается и, пригнувшись к шее коня, во весь опор несётся к околице – туда, откуда пришёл. Агигульф с Валамиром устремляются в погоню…
…В пламени пожара я вижу гигантского медведя, поднявшегося на задние лапы. У него оскаленная морда, злобные маленькие глазки. Шкура медведя порвана в нескольких местах и закапана тёмной кровью. Неподалёку от медведя труп лошади с застрявшим в черепе железным крестом. Перед вутьей вертятся на конях двое чужаков. Кони норовят уйти подальше от нестерпимого жара и разъярённого зверя. На лицах всадников – ужас. У ног медведя – убитый чужак со сломанной спиной и вырванным горлом. Кровь шипит, запекаясь. У медведя дымится влажная шкура.
Ещё мгновение – и горящий храм рухнул, погребая вутью под собой. Искры взлетели, как потревоженные осы из гнезда…
…В свете пожара белым пятном выделяются волосы Сванхильды. Она всё ещё прячется в кустах у реки, не зная, что светлые косы уже выдали её. Ей надо уходить, но она медлит…
…Валамиров дядька отталкивает от себя Марду, и та бежит сломя голову. Старый дядька поднимает рогатину и падает под ударом булавы…
…Одвульфу страшно. Он стоит неподвижно и чутко вслушивается в туман. Капли влаги собрались на наконечнике копья, занесённого для удара. Топот ног – кто-то бежит к нему, Одвульфу. Не раздумывая, Одвульф наносит удар в темноту. Пронзительный крик. Кричит женщина. Одвульф видит свою жертву и торопливо, воровским движением, выдёргивает копьё. Марда хватается руками за рану и мелко дышит широко раскрытым ртом. Помедлив, Одвульф берет копьё обеими руками и всаживает Марде в ямку на шее. Тело Марды выгибается дугой и опадает, сотрясаясь. Одвульф с усилием выдёргивает копьё и, рыдая, бежит прочь…
…У хродомерова колодца лежит Снутрс. Снутрс изрублен так, что узнать его можно только по доспеху. Лица нет – лицо снёс вражеский топор. Вокруг Снутрса ещё трое, таких же изрубленных, истоптанных копытами. Эти трое – чужаки. Снутрс лежит, широко раскинув руки, будто дружески обнимая людей, которых зарубил…
…Ульф и Визимар вихрем врываются в село. На хродомеровом подворье ещё кипит бой, и Визимар, не раздумывая, устремляется в самую гущу. Проехав мимо, Ульф заезжает на двор Аргаспа. Здесь нет чужаков, один только Аргасп, как гусеница, ползает по двору. Спешившись, Ульф подходит к нему, садится рядом на корточки, ласково касается его волос и вдруг мгновенным ударом перерезает ему горло. Затем режет себе руку ножом – щедро, не жалея, – смешивает свою кровь с кровью Аргаспа и мажет себе лицо. Я знаю, что это вандальский обычай. Ульф поднимает чёрное от крови лицо и несколько мгновений сидит неподвижно, вслушиваясь в темноту. Встаёт и, не оборачиваясь, идёт к своей лошади. Ударив лошадь пятками, несётся за хродомерово подворье в сторону кузницы. Из его горла рвётся крик – я никогда прежде такого от Ульфа не слышал. Птицы болотные так иногда кричат. Двое чужаков выскакивают с хродомерова подворья и несутся следом за Ульфом. Один остаётся биться с Визимаром. Этот чужак – великий воин, но Визимар убил его. От жажды мщения изнемогал Визимар – я понимал это. И помчался Визимар Ульфа догонять, но не догнал: навстречу ему вывернули ещё двое, и пал Визимар под их ударами. Не будет больше кузнеца в нашем селе. Не будет больше в праздничный день скакать по селу кузнец, Вотана славя. Ушло вместе с Визимаром уменье его. Среди чужих людей умер Визимар, и я знал, что в последнее мгновение тоска охватила его. В тоске и ушёл в Вальхаллу, а не в радости.
…Лиутпранд все огрызался на чужаков, не подпуская их к себе. Но даже и Лиутпранд начал уставать. Коня под ним убили, и грянулся оземь Лиутпранд. И не встал больше. Длинное чужаково копьё вошло под густую его бороду. И радостно закричал тот, кто убил Лиутпранда, ибо хотел взять себе его доспехи…
…За селом, оставив за спиной хродомерово подворье, Ульф убивал. Ульф убивал, как Тарасмунд, отец наш, пахал: спокойно, аккуратно, выказывая многолетнюю сноровку. Это было единственное, что Ульф умел хорошо делать. Сейчас, пренебрегая своим увечьем, снова держал он два меча. В темноте и тумане и обоими глазами много не наглядишь. Ульф не столько смотрел, сколько слушал. Слушал не только ушами, но всей кожей. Я знал, что Ульф ничего не чувствует, когда падал сражённый им враг. Душа Ульфа была пуста. Теперь я знал это. Мне стало холодно.
Ульф закончил убивать. Прислушался. К селу приближалось человек шесть, и Ульф повернул коня в сторону болот, решив не принимать боя. Мне было очень холодно…
Ульф ехал не спеша, всё время прислушиваясь. И лошадь его пряла ушами. До кузницы оставалось три полёта стрелы, когда лошадь вдруг фыркнула, и тотчас в тумане тоненько заржала лошадь. Ульф приподнялся в седле, шевельнул ноздрями, принюхиваясь, как пёс, и уверенно крикнул что-то на непонятном языке – будто одним горлом кричал. Из тумана отозвались на том же языке – и выехали два страхолюдных всадника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155